Александр Асаченков "Мамины письма"

Больше
30 март 2013 09:04 - 30 март 2013 09:10 #12990 от Шиловъ
Александр Леонидович Асаченков прямой потомок Сибирских казаков станицы Пресногорьковской. Автор книги "Моя вавилонская башня". Проживает в Москве. В этом очерке совсем немного сказано о казаках как таковых, но характеры, рассуждения, образ жизни и мысли чисто наши - казачьи. Мне очерк понравился очень... По прочтении его есть над чем задуматься.


МАМИНЫ ПИСЬМА
(Опыт публицистики)

Александр Асаченков


Вместо предисловия

Я снова и снова перебираю мамины письма, небольшие листочки почтовой бумаги, исписанные четким каллиграфическим почерком. Простые, бесхитростные строчки, наполненные любовью и заботой. От них до сих пор исходит почти физическое тепло.
Сохранившиеся у меня документы охватывают период с 1994 по 2005 год. В них будни пенсионеров, болячки, которые с возрастом все больше и больше отравляют жизнь, заботы и хлопоты о детях и внуках, обычные житейские проблемы: пенсии, заготовки на зиму, огород, а еще воспоминания о детстве и родителях, о войне и эвакуации, о Кузбассе пятидесятых, о “перестройке” и “гласности”, о либеральных ценностях и муках “демократизации”. В этих письмах “бытовые мелочи”, которые вряд ли войдут в учебники или научные монографии. Но без этих “мелочей” нельзя по-настоящему почувствовать и осознать происходящие с нами перемены. Мамины письма пахнут историей. Да, в сущности, это и есть наша история. В этих, частных, на первый взгляд, заботах и субъективных оценках событий больше исторической правды, чем во многих толстых монографиях.
Писем отца практически не сохранилось. Он не любил писать «просто так, без причины». Несколько чудом уцелевших листов – скорее деловая переписка, чем письма отца к сыну. Тем не менее, он оставил мне богатое наследство – это его газетные очерки и публицистика. В 1992 году, в возрасте 64 лет, отец предложил свои услуги газете «Киселёвские вести», где и проработал последующие пять лет в качестве корреспондента.
При подготовке этого материала, я старался воздерживаться от собственных оценок событий, прямым участником или свидетелем которых я не был. К сожалению, далеко не всегда мне удавалось оставаться “над схваткой”. Слишком сильный эмоциональный заряд несут эти бесхитростные описания драматических, а порой и трагических событий, которые выпали на долю наших родителей.
То, что написано ниже, не исторический очерк. Здесь нет научного анализа событий, нет и последовательности, нужной для биографии. Это фотографии эпохи без ретуши, набор фактов, через которые мамина жизнь проглядывается отрывочно, кусками, часто отсутствует главное, а малозначительные эпизоды незаслуженно вылезают на первый план.
Прежде чем приступить к чтению писем, я должен сделать несколько замечаний технического характера.
Мои родители приехали в Сибирь в 1951 году после окончания Алма-атинского горнометаллургического института. На юге Кузбасса, в Киселёвске, они прожили без малого шестьдесят лет. Здесь же в Кузбассе написаны все, сохранившиеся у меня, письма.
Там где этого требует логика, я привожу дату написания письма. Однако не всегда это целесообразно. Так, например, воспоминания о детстве, военных днях и жизни в эвакуации неоднократно дублируются. В связи с этим, я вынужден был отказаться от ссылок на даты написания того или иного письма и сосредоточиться на последовательности в изложении событий.
В тексте, если не оговорено особо, курсивом даны выдержки из маминых писем, реже из писем отца.
В маминых письмах часто упоминается имя моего младшего брата, Валентина. Он и сегодня живёт в Киселёвске. Валентин женился два раза. От первой жены – Ирины – у него два сына, Костя и Миша. От второй жены – Алевтины – дочь Катя. Когда Валентин женился на Алевтине, у неё на руках была восьмимесячная девочка, Наташа. После развода с Валентином, Ирина второй раз вышла замуж. От этого брака у неё родилась дочь Анна. К сожалению, второй муж Ирины трагически погиб, и ей пришлось в одиночку поднимать троих детей. Она молодец, она справилась.

1. Перестроились

Одно из первых, сохранившихся у меня писем, датировано 1994 годом. Маме шестьдесят семь лет. В стране тяжелейший экономический и политический кризис. Россия больна. Идеологические клизмы, газетные пластыри, партийные взыскания и новомодные слова о “перестройке” и “гласности” уже не могут остановить процесс. Нарыв лопнул. Митинги и перманентные выборы захлестнули страну. Болезнь стала фактом. Но в чём она состояла, а главное, как её лечить никто толком не знал. Время шло, митинги сменились забастовками, а надежды на лучшую жизнь глубокой апатией и растерянностью. Люди разочаровались в реформах, в “перестройке”, в Ельцине и правительстве Егора Гайдара, они замкнулись в себе и озлобились. Не понимая причин, люди со страхом и изумлением наблюдали следствия.

8 февраля 1994 года. Киселёвск.
Добрый день, Наташа, Саша!
Сашенька, поздравляем тебя с днём рождения. Расти во всём, пусть сопутствует тебе удача. Будь здоров, бодр, весел.
Ваше счастье – наша радость и самое лучшее лекарство. Скучаем по вас, хочется всех вас прижать к себе, особенно ребят. Передавайте им самые горячие приветы. Их теперь, наверное, трудно узнать. Я редко вижу Костю и Мишу, растут, изменяются. Костя обувь носит 46-го размера. Ирина ходит в церковь, говорит, что верит. Миша стал лучше учиться – это Бог помог, она молилась. Анюту <дочь Ирины от второго брака> в церковь ещё не берет. В воскресенье были младшие Асаченковы. Катюшка тянется, есть уже настоящие косички. Читает по слогам. А Наталья <дочь Алевтины от первого брака> заявила, что этот год ещё погуляет, а потом будет учиться. А как же быть с тем, что сейчас не выучила? «Я же сказала, что буду учить всё потом». Так что одна программа на будущее <у нас> уже есть, но, кажется, она будет выполняться <так же>, как и наши государственные <программы>. Уж больно ленива.
Папа уже занялся сельскохозяйственными работами, готовит стаканчики, через неделю посев. Папа говорит: «Если бы овощи знали, сколько им требуется материала (не говоря уже об уходе), они бы давали стопудовый урожай».
Изабелла <двоюродная сестра моей мамы и моя тётушка> меня уже извела. И жаль её, и нет никаких сил быть рядом. Еду туда, как на казнь. Жильцы ищут квартиру, уедут, что она будет делать одна? Брать к себе я её не могу. А если описать её поведение – я слягу от одного воспоминания. Они противоборствуют, а я должна быть как ООН. Папа был в комитете по социальной помощи на дому, записали её, но ещё никто не был. Тяжкий крест. Получила письмо из Новосибирска, тоже грустное. Даёт Бог жизнь, так хоть бы не давал болезней.
В магазинах у нас почти всё есть. Пенсии наши увеличили с февраля на 10400 рублей <это чуть больше 100 рублей в современных ценах>, так сказать, индексация. Жить можно. У нас есть запасы, потихоньку их пополняем. Вот только хулиганья развелось много. Страшно. Они чувствуют свою безнаказанность. Если кого и осудят, то с отсрочкой наказания. Ну, в больших городах, судя по газетам, ещё хуже. Раньше была какая-то надежда: вот-вот будет лучше, а теперь и эта ниточка оборвалась. Страшно, если Жириновские будут у власти. На Думу никаких надежд. Все думают только о себе, о своих благах. Зато много кричат о России и народе.
В сентябре у нас была Таня Потапова <Татьяна Потапова (Асаченкова), родная сестра отца>. Она оптимист. Татьяна говорит, что если кто-то живет хорошо, значит ему уже меньше надо, больше останется нам. Пусть люди богатеют, быстрее подойдет наша очередь. А у нас в городе всё наоборот, мне плохо, так пусть будет и тебе плохо.
Вот так и живем. Будьте счастливы, милые. Крепко вас обнимаем и целуем.
Мама, папа.


Здесь я должен сделать небольшое пояснение. Изабелла Эдмундовна Ягельская, двоюродная сестра моей мамы и моя тётушка. Её отец, Эдмунд Александрович Ягельский, был профессиональным революционером. «Только тем и занимался, что делал революцию», – как говаривала моя бабушка. Поляки очень любят делать революции. После Октябрьского переворота 1917 года Эдмунд работал на стекольном заводе «Пролетарий» в г. Лисичанске. В 1922 году его убили. Убийцу не нашли, да, скорее всего, и не искали, он сам нашёлся. Во время оккупации немцами Украины, убийца Эдмунда Ягельского попал в облаву. На допросе он рассказал следователю гестапо о том, как он разделался с «комунякой Ягельским». Что его толкнуло на это признание, не знаю. Возможно, хотел выслужиться перед новой властью. Немцы его выслушали… и расстреляли.
У Эдмунда и Брониславы Ягельской (в девичестве Вензовской) было четверо детей: Софья, Изабелла, Леопольд и Дмитрий. В 1937 году Леопольд и Софья были репрессированы. Леопольд погиб в 1942 году, а Софья отсидела десять лет в Семипалатинских лагерях. Во время войны Бронислава с детьми – Изабеллой и Дмитрием – жила в Константиновке, это на Украине. В 1953 году, в день моего рождения, они приехали в Киселёвск. Мой дед, Василий Коломийцев, помог им устроиться на работу и получить комнату в бараке рядом с шахтой «Краснокаменская». Изабелла и Дмитрий были инвалидами с детства. Изабелла могла ходить только в специальной обуви, которую она заказывала в Новокузнецке. Дмитрий повредил позвоночник, упал с машины, когда они пытались эвакуироваться в тыл. Ни Софья, ни Изабелла замужем никогда не были. Изабелла так и умерла девственницей. Не сложилось. Всю свою неистраченную женскую ласку они отдавали нам с братом. От барака, где жили мои тётушки, до нашего дома в Афонино было пять минут пешком. Софья работала на шахте №4-6, ныне «Краснокаменская», а Изабелла и Дмитрий на Киселёвском угольном разрезе. После выхода на пенсию, разрез выделил Изабелле комнату в двухкомнатной квартире, в пятиэтажном доме в районе Кирзавода. Вокруг этой комнаты кипели нешуточные страсти – кому достанется жилплощадь после её смерти. В последние годы жизни Изабеллу мучили боли в ноге и сильнейшая депрессия. Общаться с ней было крайне затруднительно. Мама регулярно навещала её на новой квартире, ухаживала, как за малым и капризным ребёнком.

“Перестройка” для Кузбасса обернулась трагедией. Шахты закрывались, работы нет, заработную плату не выплачивали месяцами, пенсии задерживали, а цены ежедневно росли. Появилось новое понятие – “живые” деньги. Это когда заработную плату выплачивали денежными знаками, а не продукцией предприятия, всевозможными талонами или разрешением брать продукты в долг. Юмористы мрачно шутят: работать, зарабатывать и получать деньги – три большие разницы.

31 августа 1996 года. Киселёвск.
Добрый день, милые, дорогие Наташа, Саша, Петя и Алеша!
Вот и кончилось лето. Приезжал ли Алеша? Как у него дела? У Пети, наверное, тоже начинаются занятия? Наши ученицы уже в боевой готовности. А вот учителя хотят бастовать, учебный год начнется 9-го октября. Миша решил кончать 10 и 11 классы, т.к. в техникум на разработку его не приняли по возрасту (под землю спускаться можно с 21 года). После 9-го класса принимали на специальность теплотехника, туда он не захотел. Костя подал заявление в НЭТИ, на «ваш» факультет <Автоматизированные системы управления>. Уехал рано (Ирина отвезла), записался на подготовительные курсы, результатов экзаменов не знаем, к нам не приезжали, а позвонить к нам невозможно. Шахта задолжала связистам и наш телефон отключили. Мы можем звонить только внутри шахтовой АТС, выхода в город нет, кроме 01, 02, 03. Так же за неуплату Прокопьевск лишил нас воды на 50%. Два-три дня совсем нет воды, потом включают на пару часов. Хорошо, что электроэнергию ещё не отключают. Но ждать можно всего.
Мы сделали большую работу: побелили, кое-где покрасили. С нашей производительностью возились очень долго, к счастью погода стояла солнечная. Потом стали заменять ограду с фасада. Материал готовили год, а вот столбы достать не удалось. Берем старые <столбы>, отпиливаем гнилое, забиваем в железные трубы. Уже сделали ворота, калитку, ограду в сторону Абрамовых. Осталось сделать два пролета в сторону других соседей.
Валентин много работает, устаёт. В одно воскресенье помог сделать калитку, всё остальное папа делает сам, конечно, я ему героически помогаю. Движемся хоть и медленно, но верно. Сейчас много помех, то дождь идёт, то сами не в форме, да и надо было приводить в порядок ягоду (очень мало), огурцы, помидоры, надо их перерабатывать. На всё уходит много времени, конечно, учитывая нашу «прыть».
Невыплата зарплат на производстве стала уже хронической. В связи с этим не пополняется пенсионный фонд и сейчас даже пенсии задерживают на два месяца. Мы как-то не очень это ощущаем, у нас есть запасы, а многие люди страдают – даже занять не у кого.
Я предлагала деньги и Але и Валентину, но они отказываются, перебиваются сами. Питают надежды на получение <зарплаты>. Валентину пришло время идти к врачу, это потребует 300 – 400 тысяч <3000 – 4000 рублей по нынешнему курсу>. На лечение у нас деньги есть, только бы согласился, а то будет тянуть. С ним ведь тяжело разговаривать.
Папа работает, даже получает «живые» деньги. Редактор «Киселёвских вестей», где он сейчас работает, разрешила каждому работнику редакции ежемесячно набирать продуктов в магазине редакции на 100 тысяч рублей <это примерно 1000 рублей по нынешнему курсу>. Для нас это получается бесплатно, не в счёт зарплаты. Ассортимент мал, папа берет рыбные консервы, соусы, конфеты и т.п. Я почти никуда не хожу, а папа говорит, что на рынке всё есть и дешевле, чем в магазинах. Появилось у нас несколько порядочных коммерсантов. Есть у нас центральный рынок и рынок «У Ермакова». Ермаков построил рынок на площади у стадиона, его ребята следят за порядком, там бабушек не обижают, он занимается благотворительностью, многим помогает. Побольше бы таких людей.
Вот такие наши новости.
Целуем, мама, папа.


Святая простота! Мама всерьёз считала, что получение продуктов в магазине редакции никак не связано с заработной платой её работников – «для нас это бесплатно», а ребята, что следят за порядком на рынке и «бабушек не обижают», рыцари без страха и упрёка. А может быть, это я чего-то недопонимаю?

В 1996 году я приехал в Кузбасс навестить родителей и не узнал города. И в лучшие-то свои времена не блиставший яркими красками, город почернел и скукожился. Злые, голодные лица, потухшие глаза. Матерят всех подряд и местные власти и федеральные. Никому веры нет.
По Кузбассу ползут слухи о том, что Лужков тайно скупает по сибирским деревням продукты питания и отправляет их в Москву. Не знаю, насколько справедливы эти упреки, но подобного рода истории в конце прошлого века я слышал не единожды. Оно и не удивительно. Когда денег нет даже на хлеб, а продукты питания первой необходимости отпускаются под запись в тетрадке (особый вид беспроцентного перестроечного кредита), любой человек с “живыми” деньгами вызывает подозрение.
Чем хуже ситуация на местах, тем сильнее антимосковские настроения. И тому есть объективные причины, но есть и субъективные: трусливая и непрофессиональная местная администрация своё невежество любит прикрывать “кознями Москвы”. Послушаешь такого деятеля, и оторопь берет, оказывается всё российское правительство только тем и занимается, что гадит в подъездах и выкручивает лампочки.
На кухнях и в курилках идут поиски простых ответов на сложные вопросы. Достаётся и евреям, и масонам, и москвичам, которые «всё скупили», и прочим инородцам. Взглянуть на себя в зеркало нет ни времени, ни желания.
Под разговоры о демократии и независимость прессы Гусинские и менее известные обывателям “птицы” приватизируют радио и телевидение. Вместо достоверной информации – политический шантаж. Голова идёт кругом.
В письме от 14 апреля 1998 года отец пишет. «Работа в газете сформировала у меня нелицеприятное отношение к писанине. Газетная халтура и стряпня вокруг дешёвых и недоказанных фактов научила меня смотреть на СМИ, как на вредное зло. Сейчас я не пишу и не читаю газет, только просматриваю».
Журналистика многому его научила и во многом разочаровала.
В сентябре 1999 года я получил письмо, в котором отец просил меня заехать в редакцию издательства «Недра» и решить ряд технических вопросов, связанных с подготовкой второго издания его книги «Маркшейдерские и геодезические работы при строительстве и реконструкции шахт». В конце письма была фраза, которая сильно меня озадачила.
«Как вы там живёте в “чеченской” Москве? Ваш хвалёный Лужков ещё не распродал оптом и в розницу древнюю столицу? Ещё раз пришлёт в Сибирь коммивояжеров скупать мясо и другие продукты, будем их отстреливать как бешенных с... А уж голосовать за Лужковское “отечество” мы не собираемся».Таким раздражённым я отца не помню. “Демократические” перемены в стране отец принял с осторожностью. В российских реформаторах первой волны он видел только демагогов и воров, бессовестных и циничных. Жизнь во многом подтвердила его правоту.

18 апреля 1997 г. Киселёвск.
Добрый день, дорогие!
Как живёте, как животик? Знаю, что проблем много, а вот как их решить? Есть ли надежда?
Мы после всяких болячек вроде встали на ноги, уже и погода меньше влияет. Мы оба долго принимали боярышник, думаю это хорошо. Папа замучился с глазами. По два раза в месяц был на больничном. В марте к нам приехали врачи из Новосибирского филиала микрохирургии глаза. Я посоветовала записаться. Папа рискнул. Оказалось всё очень просто. Позвонил из дома и ему назначили время. Визит стоил 75 тысяч <это порядка 750 рублей на сегодняшние деньги>. Диагноз наших врачей подтвердили, лечение одобрили, дали ему мазь (ихнего приготовления), и рецепт на капли, которых в Новосибирске нет, но сказали, что с лекарствами в Кузбассе намного лучше, возможно достанете. Они были правы, папа купил <лекарства>.
Сейчас уже работаем во дворе и на улице, всё убираем, а грязи ещё полно. Луиза <Семёнова Луиза Прокопьевна, мамина подруга, председатель Совета ветеранов Киселёвского разреза> смеется: «Что вы всё до блеска вылизываете? Не боитесь, что сороки унесут?». Работы много, сил мало, <мы> быстро устаём, но упорно трудимся.
Папа работает в редакции. В апреле отмечали пятилетие газеты, в эту честь папе преподнесли генеральские часы и японский диктофон. Вот только инструкция к диктофону на английском, испанском, китайском и японском языках. Я пыталась перевести – ничего не вышло. Кассет и батареек к нему не подарили. Батарейки купили, а кассеты ещё не нашли. В остальном у нас никаких изменений. Грозятся погасить пенсионные долги. Сейчас нам должны <пенсию> за декабрь, январь, март, по графику уже и апрельская пенсия положена.
Валентин получил немного денег, маленько вздохнули. Но сейчас у них полно забот. В Киселёвск вернулся отец Натальи, стал звонить, в доме начались неприятности, скандалы, а тут ещё Наталья зачастила к отцу. Алевтина восприняла это как предательство. «Он тебя в восемь месяцев бросил и от алиментов бегал, а Валентин тебя воспитал. Так кто лучше?». Валентин психанул, наверное, ревность. На этом неблагоприятном фоне Наталья вдруг заявляет, что они с Васей решили пожениться. Бросила матери в лицо: «Я уйду, может быть, вы перестанете ссориться». Сказать об этом Валентину она сразу не решилась, а отец Наташи взял и позвонил ему на работу и сообщил: «Ты знаешь, что твоя дочь замуж выходит?». Валька отпросился с работы, прилетел домой: «Это правда? Почему я не от тебя это узнаю?». Снова скандал, слёзы. Наконец Аля всё объяснила. Да и Валентин, очевидно, понял, что был в чём-то не прав. Он попросил у Али прощения, ей и так было тяжело, а тут он со своей ревностью. Сейчас, кажется, шок прошёл, успокоились. Остались свадебные заботы. Наталье только 31 октября будет 17 лет, Вася на шесть лет старше. Он работает, где не знаю. Его родители построили себе большой дом, а Вася остался в их квартире, рядом с Алей. Молодым обязательно нужна свадьба. Оба не лишены претензий. Алины коллеги готовы предоставить <для свадьбы> помещение детского сада бесплатно. Вася сказал, что если у него всё сложиться, так как он задумал, то Але не нужно будет занимать деньги на свадьбу. Сейчас Аля готовит приданое. Постельное бельё было приготовлено раньше, полотенца, занавески на окна, портьеры, задумала сшить покрывало на кровать, присматривается к посуде, а это всё упирается в деньги. В общем, забот, проблем у них сейчас больше, чем надо. А тут ещё у Катюшки реакция манту нехорошая, направили в туберкулёзный диспансер. Вчера там смотрели, сделали анализы и сказали, что по их данным, девочка здорова. Слава Богу, хоть здесь всё обошлось. Не знаю, надолго ли закончились наши переживания? Какие ещё сюрпризы ожидают? Вот такие у нас новости.
Всех целуем и обнимаем. Желаем всем удач и успехов.
Мама, папа.


Весной 1997 года я попал на свадьбу старшей дочери Алевтины. Молодых пропивали с размахом. Гуляли несколько дней. Всё было «как у людей»: ленты, воздушные шары, свадебное платье, подарки, гости, закуски и море самогона. Не было главного – любви. Был весёлый пикник для родственников и друзей, своеобразная ярмарка тщеславия, ничего общего с таинством брака не имеющая.
В наше суетливое время свадьба (или венчание) из таинства, которым она должна быть по своей природе, превратилась в «торжественное мероприятие», доходный бизнес. Сегодня предприимчивые ребята зарабатывают не только на свадьбах, но и на разводах. «Пусть последний день вашей совместной жизни запомнится вам также хорошо, как и первый». И опять машины с ленточками, цветы, подарки (наконец-то отмаялись), ресторан и номер в гостинице на двоих. А что? Разумно. Окончание проекта надо обмыть. Весело начали, весело кончили. Главное чтобы всё по форме, «как у людей».
Через полгода, 12 ноября 1977 года, я получил от мамы письмо, в котором она сообщает, что Наталья сделала их прабабушкой и прадедушкой, а родителей бабушкой и дедушкой.
«Наталья родила Андрея, 3650 грамм. Больше ничего не знаем, дозвониться трудно, больница на 12-й шахте. Там рядом живёт Алин брат, вот он первый узнал и поздравил Алю. Мы хоть и старые, а какие наивные. Сейчас я вспоминаю, когда Аля рассказала, какие подарки Вася сделал Наташе к 8-му марта, я сказала: «Принимать такие подарки от парня просто неприлично, это можно считать авансом или платой». Аля согласилась, а Наталья убедила всех в обратном. Оказывается, я попала в цель. Время не обманешь. Хорошо, что сейчас всё идет нормально. Живут отдельно в трехкомнатной «хрущёвке». Купили спальный гарнитур и мягкую мебель. В проекте стенка, стол и стулья. Сейчас придётся от многого отказаться, ребёнок – это роскошь. Как бы основная тяжесть не легла на Алю».
Мама оказалась права. Через три года Наталья ушла от Васи, оставила ребенка Алевтине и уехала работать в Кемерово. Ребёнок в её жизненные планы не вписался.

КАЗАКЪ СИБИРСКАГО КАЗАЧЬЯГО ВОЙСКА, ШИЛОВЪ
Последнее редактирование: 30 март 2013 09:10 от Шиловъ.
Спасибо сказали: sibirec

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

Больше
30 март 2013 09:15 #12991 от Шиловъ
2. Выборы

В конце двадцатого столетия, новая Россия корчилась в конвульсиях шоковой терапии. Старые символы, нормы и правила, обычаи и порядки, весь привычный набор ценностей, был выброшен на улицу, как отслужившая своё мебель. Растерянность, раздражение, недовольство действиями власти и обида – вот чувства, которыми пропитаны разговоры времен «перестройки».
Разочарование в новых институтах власти усиливаются сомнениями в её легитимности. Перевозбуждение от выборов всех и вся сменяется политической апатией. Проблему легитимности выборной власти отец обсуждает на страницах газеты «Киселёвские вести». 27 мая 1997 года он публикует статью «Ужас, как хочется власти». Позволю себе привести небольшую выдержку из этой работы.
«Из двадцати депутатов <речь идёт о выборах в Киселёвский городской совет> восемь набрали на своих избирательных округах от 7% до 11% голосов избирателей. Только два депутата – Е. К. Шереметьева и А. Ф. Ерёмин – набрали 21% и 22% соответственно. За весь депутатский Совет из двадцати депутатов проголосовало 13,7% избирателей, имеющих право голоса. 86% избирателей, то есть подавляющее большинство, либо отказались голосовать за этих кандидатов, либо проголосовали против. Таким образом, депутатский Совет представляет только 14% избирателей, или седьмую часть жителей, имеющих право голоса, и фактически не является представительным органом местного самоуправления!
Как может Совет принимать обязательные для жителей города решения, если жители таких полномочий Совету не предоставили и не признают его?»


В июне 1997 года отец публикует вторую статью на тему выборов «Ловушки для избирателей». В письме, с которым он переслал мне эти работы, есть пометка. «За эти ловушки я бы пересажал всех депутатов, которые придумали этот закон, и которые голосовали за него. Только одномандатные округа и ничего больше. Остальное – обман». За этим высказыванием весь батюшка. «Он с детства не любил овал, он с детства угол рисовал». Компромиссы давались ему с трудом. Иногда такая активная позиция помогала, отец неоднократно избирался депутатом городского совета, но чаще мешала. Людей, которые занимают активную жизненную позицию, уважают, но не любят. Уж больно много с ними хлопот.
Недавно я перечитал эту работу. С момента её публикации прошло уже почти пятнадцать лет (статья была напечатана 10 июня 1997 года), но много ли изменений произошло с тех пор в нашей избирательной системе? Судите сами.
«Все законы несовершенны. Но законы и положения о выборах депутатов и должностных лиц не только несовершенны, но и каверзны. Чтобы заманить избирателя на избирательный участок и заставить его проголосовать, придумано немало ловушек, о которых многие избиратели и не догадываются. Самая изощрённая ловушка сработала в 1995 году на выборах в Госдуму. <Речь идёт о пятипроцентном барьере.> Ловушка здесь в том, что количество блоков и партий, принимающих участие в выборах, не ограничивается! Именно это и позволяет манипулировать выборами. Зная приблизительно электорат “основных” партий, можно распылить голоса избирателей, не определивших свои симпатии, так, что они достанутся не тем депутатам, за которых проголосуют избиратели, а другим, за которых избиратели и не думали голосовать вовсе. На выборах 1995 года задача партий, желающих захватить Госдуму, состояла в том, чтобы создать и зарегистрировать нужное количество мелких партий и блоков, которые оттянут на себя заранее известное число избирателей.
По законам теории вероятности при 43 общественных объединениях <именно такое количество партий и блоков принимало участие в выборах в 1995 г.> 54 процента избирателей окажутся в дураках. Они будут бросать бюллетени, но никого не выберут. Заметьте, 54 процента – это большинство. Фактически, обманутых <избирателей> оказалось чуть меньше – 50.4 процента. Депутаты не только “разыграли” между собой избирателей, но и нарушили 32, 55, 18 и 19 статьи Конституции Российской Федерации.
В статье 32 сказано: «Граждане РФ имеют право избирать и быть избранными в органы государственной власти и органы местного самоуправления…» Нарушение статьи 32 выражается в том, что заранее известно ущемление гражданских прав избирателей. Причем ущемление не случайное, а запрограммированное Законом о 5-процентном ограничении. А это уже нарушение статьи 55 Конституции, которая предупреждает, что в «Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина». Статьи Конституции 18 и 19 тоже нарушены: ведь большинство избирателей голосовало за одних граждан, а депутатами стали другие, за которых никто не голосовал!
Только четыре из 43 общественных объединений получили все 250 мест в пропорциональной части Думы. Такого масштабного обмана не знала ещё история демократии».


Сегодня все депутаты избираются по пропорциональной системе, и 5-процентный барьер пока ещё никто не отменял. Выводы делайте сами. А вот ещё одна ловушка, на которую отец обращает внимание читателей в 1997 году.
«Самая распространённая ловушка для избирателей находится в бюллетенях для голосования. Это – квадратик, рядом с которым написано «Против всех кандидатов». Избиратель, ставя крестик в этом квадратике, думает, что он проголосовал ПРОТИВ всех кандидатов, а на самом деле он проголосует ЗА всех кандидатов. Вот такой парадокс. Но парадокс этот кажущийся. Избиратель, голосуя против всех, учитывается комиссией, как принявший участие в выборах, а это значит, что он увеличивает шансы тех, против кого голосует, потому что делает выборы состоявшимися! Если уж хочешь голосовать против всех – не участвуй в выборах!»

Графу «против всех» отменили. Казалось бы, урок пошёл впрок, но не тут-то было. Сегодня я опять слышу знакомые голоса, ратующие за то, чтобы её восстановить. Сколько раз можно наступать на одни и те же грабли? Но продолжим цитирование.
«Третья ловушка работает тогда, когда результаты выборов подсчитываются по простому большинству голосов – кандидат считается избранным, если получит голосов больше, чем любой другой кандидат. Эта ловушка применена 20 апреля 1997 года в Киселёвске на выборах в органы местного самоуправления. Эта псевдодемократическая ловушка позволяет избрать депутата меньшинством избирателей, а не большинством. Механизм этой ловушки прост до ужаса. Пример. На округе пять кандидатов получили следующее количество голосов: 1-й кандидат – 734 голоса, 2-й – 99, 3-й – 155, 4-й – 107, 5-й – 295. Против всех голосовали 130 избирателей. Считается, что победил первый кандидат. Но ведь те, кто голосовал за других, голосовал против первого кандидата. Таких избирателей на округе 786. Результат: ЗА – 734 голоса, ПРОТИВ – 786 голосов. Таким образом, 1-й кандидат избран меньшинством участвовавших в выборах избирателей, а не большинством.
И ещё одна ловушка. Чтобы привлечь на выборы нужное число избирателей, устраивают совмещённые выборы. Расчёт прост. Придя на выборы, например, в Государственную Думу, ты вынужден будешь проголосовать и за местного мэра, хотя никакого желания идти на выборы мэра у тебя не было».


13 февраля 1997 г. Киселёвск.
Добрый день, наши милые, дорогие!
Простите за долгое молчание. Писать не о чем, всё очень грустно. Новый год нас не радует. Весь январь мы болели. Я и февраль захватила. Папу только в конце января выписали, начал с гриппа (хотя его не признали), а кончил бронхитом. Я в больницу не ходила. Лечилась сама, во всём повторяла папу. Так и лежали «бабушка с дедушкой рядышком». Январь нам тяжело достался, а впереди ещё весна. Грипп ушёл, но с нами осталась наша родная гипертония со всеми своими выкрутасами.
Всё остальное у нас по-старому. Зарплату не дают, пенсии задерживают. Выборы у нас не состоялись. Киселёвчане и прокопчане были не очень активны. Толку от этой власти никакого, что она есть, что нет.
Аля сейчас не работает, её сократили. Она состоит на учёте в центре занятости в надежде получить пособие, но там безработные последнее пособие получали в июле прошлого года. Валентин не заходит и не звонит. Аля забегает, когда идёт отмечаться в центр занятости. Правда, и мы о себе вестей не подавали, ничего не хотелось делать, ни звонить, ни говорить, ни есть, ни пить. Сейчас уже едим, есть у нас и сладенькое и фруктами себя балуем, а вот все наши зимние заготовки не в почете. Папа ещё ест, а мне не хочется.
Зима у нас в этом году очень снежная. У крыльца снегу уже больше человеческого роста. Ходим по траншее. Кажется, такой махине никогда не растаять. Папа уже устал бороться со снегом, без лопаты из дому не выйдешь.
Письмо, конечно, опоздало (зато телеграмма должна быть вовремя). Поздравляем, сынок, с днём рождения, желаем тебе всех благ, если это возможно. Будь здоров, успехов тебе и удач.
Какие вы уже взрослые. Не хочется думать, какие мы уже старые.
Всего самого доброго.
Целуем, обнимаем, мама, папа.


Зарплату не дают, пенсии задерживают, а ведь лекарства денег стоят, да и кушать хочется каждый день. Как быть?
“Демократические” выборы во все времена и во всех странах призваны одурачивать избирателя. Сегодня это большая политика и огромные деньги. Да, собственно, почему только сегодня? Откроем роман Л. Н. Толстого «Анна Каренина». Вот Константин Левин первый раз приезжает на губернские выборы, долго ходит из зала в зал и не понимает, что же происходит.
«Зачем было враждебной партии просить баллотироваться того предводителя, которого они хотели забаллотировать». <Свое недоумение Левин выразил Степану Аркадьевичу и тот кратко и ясно растолковал ему, в чём тут дело.> «Если бы, как в прошлые выборы, все уездные просили губернского предводителя, то его выбрали бы всеми белыми. Этого не нужно было. Теперь же восемь уездов согласны просить; если же два откажутся просить, то Снетков может отказаться от баллотировки. И тогда старая партия может выбрать другого <кандидата> из своих, так как расчёт весь будет потерян. Но если только один уезд Свияжского не будет просить, Снетков будет баллотироваться. Его даже выберут и нарочно переложат ему, так что противная партия собьётся со счета, и, когда выставят кандидата из наших, они же ему переложат».

Не знаю, что вы поняли из этого объяснения, но, приходя на очередные выборы, я испытываю те же чувства, что и Константин Левин. Конечно, в жизни всё не так просто, как на бумаге, но всё-таки хочется, чтобы всё было по справедливости. Без всяких там хитростей и предвыборных технологий.

КАЗАКЪ СИБИРСКАГО КАЗАЧЬЯГО ВОЙСКА, ШИЛОВЪ

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

Больше
30 март 2013 09:21 #12992 от Шиловъ
3. Мамино детство 1927-1935

9 ноября 1997 года маме исполнилось семьдесят лет. К сожалению, я не смог приехать в Кузбасс и поздравить маму лично. Так сложились обстоятельства. О том, как отпраздновали юбилей, знаю лишь из маминого письма от 12 ноября 1997 года.
«Отметили мы этот печальный праздник 8-го, на 9-е у меня уже не хватило бы сил. Совсем расклеилась, но папа ещё на ногах, значит мои бациллы все при мне.
Стол был как в добрые старые времена, а вот одно новое “блюдо” пользовалось большим успехом. Чесночный соус сделала на пробу, в конце октября попробовала и была приятно удивлена таким необычным, прямо таки пикантным вкусом. Годится для мяса, рыбы, просто картошки и даже для бутерброда. А рецепт прост. 500г чеснока, 800г крыжовника (лучше недозрелого), пол стакана сахара, соль по вкусу. Пропустить через мясорубку, смешать и стерилизовать 15-20 мин. Закрыть в банки. Всё. Когда я пыталась посолить по вкусу, это было что-то ужасное, горькое, жгучее, а теперь жалею, что сделала мало. <…> Валентин звонил 9-го, говорить о здоровье не пожелал. Сам с усам. Меня это и разозлило, и обидело, он думает, что так ограждает нас от переживаний. Уговорить себя не обращать внимания не могу. Молчу, а на сердце неспокойно».


Мама родилась 9 ноября 1927 года на Украине, в семье горного инженера Василия Коломийцева. Факт рождения Коломийцевой Таиды Васильевны был официально зарегистрирован в Пролетарском сельском совете, Лисичанского района, Артемовского округа. Географически Пролетарский сельсовет находился тогда в городе Насвитевичево. Позже Насвитевичево переименовали в Пролетарск, а в шестидесятые годы прошлого столетия Пролетарск вошел в состав города Лисичанска. Такая вот запутанная география.
«Лисичанск и Насвитевичево – два маленьких городка, их разделяло три километра. В Насвитевичево был стекольный завод и шахты. В Лисичанске шахты, швейная фабрика, горный институт, позже его перевели в Донецк, а на его месте после войны появился горный техникум».

Мой дед по материнской линии, Коломийцев Василий Иванович, украинец, православный, родился в 1902 году в селе Уразово, на границе Харьковской и Белгородской областей, в семье ремесленника, мастера по пошиву мужской одежды. Василий был седьмым, младшим ребёнком в семье Ивана и Александры Кондратьевны Коломийцевых. Здесь же в Уразово, Василий окончил начальную школу и реальное училище. В реальном училище обучение занимало шесть лет. В отличие от гимназии в программе реального училища преобладали естественные науки: математика, физика, химия, а вместо греческого и латинского усиленно изучались немецкий и французский языки. В марте 1920 года, когда Василию исполнилось 18 лет, он был призван на военно-хозяйственные курсы в город Новочеркасск, где изучал сапёрное дело. В 1941 году ему пришлось на практике применять полученные на курсах знания.
В 1923 году Василий стал студентом Лисичанского горного института, который он успешно закончил в 1927 году по специальности горный инженер и был назначен директором (или как тогда называли – заведующим) на шахту Рухимовича в Лисичанске. В 25 лет он уже директор шахты, имеет стабильную зарплату, казённую, трёхкомнатную квартиру с телефоном и конный экипаж. В этом же 1927-м году Василий женится на Марии Вензовской, дочери рабочего стекольного завода «Пролетарий» Адама Вензовского.
Моя бабушка, по линии матери, – Мария Адамовна Вензовская, полька по национальности, родилась в Киеве, в 1904 году, куда в начале двадцатого века переехала из Кракова семья Адама Вензовского. Мария была седьмой, младшей дочерью в семье. Мама вспоминает.
«Вначале дед переехал из Кракова в Киев на стекольный завод. Он жил со старшими сыновьями в Киеве, рядом с заводом, а младшие дети жили с бабушкой под Киевом, там у них было хозяйство: коровы, свиньи, гуси, куры, огород. На воскресенье они <Адам и старшие сыновья> приезжали домой к бабушке».
В 1914 году Адама Вензовского пригласили в Донбасс, в город Насвитевичево, где открылся новый стекольный завод.
«Видно, поляков завербовали на стекольный завод. Там работали в основном поляки. Были, конечно, и украинцы, и русские, но большинство заводчан были поляками, такая вот диаспора».

В 1925 (или 1927 г.) году Адаму Вензовскому и ещё одному старейшему работнику завода «Пролетарий» по фамилии Иванов было присвоено звание «Герой труда». Не следует путать со званием «Герой социалистического труда», которое появилось гораздо позже.
«Я нигде не нашла упоминание о том, что существовало такое звание – Герой труда. Были ударники, передовики, а вот герои, наверное, в то время были первые и единственные».

Чествование героев проходило в клубе завода «Пролетарий» и было организовано с большим размахом. Виновников торжества вместе с семьями усадили на сцене за большим столом. Всё было очень торжественно: флаги, музыка, пламенные речи, подарки. Героям вручили по отрезу на костюм и большому торту. Они стояли на сцене с огромными тортами в руках и не знали, что со всем этим богатством делать. Слёзы радости текли по щекам и капали на кремовые розочки.
Все дети Адама Вензовского, кроме самых младших, Марии (моей бабушки) и Бронислава, свою трудовую биографию начинали на заводе «Пролетарий». Никаких гимназий Адам не заканчивал, но читать и писать умел. Сам он науками не интересовался и не считал нужным тратить время и деньги на образование своих детей. Мария первая из Вензовских окончила вышеначальную школу (что-то вроде советской восьмилетки). Свое право на образование она буквально выплакала. Адам был убеждён, что для работы на заводе нужно крепкое здоровье, а не дипломы. Ещё дальше пошел младший брат Марии, Бронислав. Он окончил среднюю школу, а затем и Харьковский юридический институт.
Личная жизнь Адама Вензовского складывалась неудачно. Он дважды был женат, но обе его жены скоропостижно скончались от чахотки (туберкулёза). В третий раз Адам женился, когда ему было уже за тридцать.
«Твоя прабабушка по материнской линии, Станислава Игнатьевна, родилась в г. Кракове в 1865 г. в семье рабочего. У её отца, Игната Зайлич (?), было девять дочерей. Жили очень бедно. В Кракове жила сестра прадеда, у неё не было детей, и она взяла бабушку к себе, вначале бабушка училась (я предполагаю в церковной школе), а потом стала помогать тётке. Она держала небольшой ресторанчик в Кракове. Первое время Станислава помогала тётке по кухне: мыла посуду, убирала в зале, чистила овощи, проще говоря, выполняла доступную ей по возрасту неквалифицированную работу. За это тётка её кормила и одевала. Маленькая Станислава быстро научилась читать и писать, очень хорошо считала. Тётка оценила её успехи в арифметике и доверила ей кассу».

Такому быстрому карьерному росту в немалой степени способствовал независимый характер девочки. «Когда Адам в первый раз пришёл к Игнату просить руки его дочери, Станислава наотрез отказалась принять это предложение. Шёл ей тогда девятнадцатый год». Однако Игнат, несмотря на бурные протесты дочери, дал своё согласие на этот брак. А что ему оставалось делать? Девять дочерей – не шутка. Приданного – блоха на цепи, да вошь на аркане, – тут не до церемоний. Стерпится – слюбится.
«Бабушка <Станислава Игнатьевна> знала деда по Кракову. Когда бабушка была ещё ребенком, она танцевала под окнами деда на его свадьбах. Когда в последний раз дед овдовел, у него на руках осталась дочь, крошка 1,5 – 2 лет, а бабушка в это время была уже невеста. Вот дед и посватался, родители дали согласие, а бабушка испугалась, была против, но её никто не слушал. Бабушка плакала и говорила: «Я не хочу умирать, у него все жёны умирают». И вот перед самым венчанием, в подвенечном платье, она каким-то образом убежала и скрылась в лесу. Не помню, сколько дней провела она в лесу, в конце концов, её нашли и обвенчали. У деда был хороший характер, да и потом он был намного старше, жили они хорошо. Дочь деда заболела и маленькой умерла. А бабушка родила ему двенадцать детей, трое умерли в младенчестве, а один Игнась, самый младший, умер в 6-8 лет от оспы. Это было уже в Донбассе».
Но вернемся в 1927 год. В день бракосочетания Василия и Марии случился непредвиденный казус, который мог испортить всё дело. У невесты не оказалось паспорта. Дело в том, что до Октябрьского переворота 1917 года выдавался один паспорт на всех членов семьи. Такой документ был у Адама Вензовского. В него были вписаны все его дети. Однако, когда в 1921 году один из его сыновей, Иосиф, решил вернуться в Польшу, Адам отдал ему свой паспорт, и Мария оказалась без документов. Запись в книге регистрации браков была сделана со слов родителей жениха и невесты. Бабушка сумела уговорить чиновников. Правда, не последнюю роль в этом деле сыграл и тот факт, что она была уже на сносях.
Замужество Марии было воспринято её родственниками очень настороженно. Поляки нетерпимы ко всему не польскому. Если польская девушка выходила замуж за украинца, эту пару осуждали и тут и там. И дело здесь не только в вероисповедании, всё гораздо сложнее, но это уже другая история. К счастью, любовь сильнее предрассудков. Марии и Василию удалось сохранить и пронести через все жизненные испытания чувство влюбленности и уважения друг к другу. Редкий дар, не каждому это дано. Я не могу припомнить ни одного случая, когда бы они серьёзно разругались. А ведь в их жизни были очень крутые повороты. 9 ноября 1927 года у Василия и Марии родилась дочь, Таида, моя мама, а через два года, 18 июня 1929 г., сын, Арнольд.
В мамином паспорте, в графе национальность, записано – русская. Как получилось, что дочь украинца и польки стала русской – можно только догадываться. Но оставим это на совести писаря Пролетарского сельского совета. Что это было? Ошибка? Или знак судьбы? По форме это была ошибка, но, по сути… Большинство жителей восточных областей Украины считают себя русскими. В том смысле, в каком понимали это герои повести Н.В. Гоголя «Тарас Бульба».
В Лисичанске Василий и Мария прожили до 1935 года. Судя по маминым рассказам, жизнь инженерно-технических работников в 30-е годы прошлого столетия была относительно обеспеченной. Специалистов катастрофически не хватало. Инженеров, особенно с высшим образованием, ценили высоко. Бабушка не работала. Зарплаты директора шахты вполне хватало на содержание молодой семьи. Одно время в доме была даже домработница, Фрося, «практически член семьи».
«В Донбассе жили более культурно <по сравнению с Кузбассом>. Многое делалось на общественных началах. Почти везде были женские советы. Жёны, в основном, не работали, занимались общественной деятельностью. Помню, в Лисичанске был клуб ИТР (инженерно-технических работников), там была библиотека (мама ею заведовала), комната с бильярдом, большая гостиная с роялем и другими инструментами, буфет. Там устраивались музыкально-литературные вечера. Большая часть жён была из “бывших”. В клубе собирался “свой круг”, но на вечера приглашали и рабочих с жёнами, это называлось “смычка”.
До конца своих дней мама много читала. Книги, а в последние годы жизни и кроссворды, занимали всё её свободное время. Любовь к чтению у неё с детства.
«Помню большой мягкий диван, на нём сидит мама, с одной стороны я, с другой Алик, и мама читает нам сказки Пушкина. У нас дома была своя библиотечка. Раньше выпускали серию «Книжка за книжкой». Там были Пришвин, Бианки, Пушкин, Некрасов, Тютчев, много других авторов, которых я уже не помню. Мы, наверное, с пелёнок любили книги. Помню, как дядя Ваня <Иван Коломийцев, родной брат Василия> порвал отношения со своей подругой. Он снабжал её книгами из нашей библиотеки. Однажды дядя Ваня предложил ей почитать Мопассана, на что та ответила, что современные авторы ей не нравятся. На этом любовь закончилась. Маме он объяснил причину разрыва так: «Машенька, подумай, Мопассан – современный автор!».

Действительно, как после такого признания продолжать отношения с этой женщиной. Мама упоминает об этом случае как о забавном анекдоте. Интересно, знакомы ли сегодняшние выпускники средней школы с творчеством Мопассана, Диккенса и далее по списку. Не уверен.
О своём детстве мама редко рассказывала. Когда в семье мир и покой, когда ты окружён заботой и вниманием родителей, события заменяют ощущения – «это были самые счастливые годы в моей жизни». В памяти остаются лишь те происшествия, которые выбиваются из привычного, обыденного ритма жизни.
«Когда папа или мама приезжали домой, мы просились покататься. Кучер не возражал. Родители разрешали. Мы ехали вниз по улице, там кучер нас высаживал, и мы возвращались домой. Однажды мы увидели на пути большую яму с водой (прорвало водопровод, место окопали, но не огородили). Мы стали бросать в воду камешки, очень интересное занятие. Алик поскользнулся и упал в воду. Я видела, как он барахтался. Не помню, как мне удалось схватить его за рубашку и вытащить, и при этом самой не упасть в ту же яму. Домой мы вернулись мокрые, грязные, до смерти испуганные. Узнав об этом, папа сделал большой «втык» соответствующим лицам. На следующий день всё было приведено в порядок».
Ну, это по-нашему, пока гром не грянет…
«Или вот ещё случай. Мы уже знали, что дети ходят в школу. Иногда даже играли в школу. Дело было зимой. Мы пошли на улицу, одеты были тепло. Алик попросил у мамы карандаш и бумагу: «Я пойду в школу». И он пошёл без меня, где я была, уже не помню. Ушёл он довольно далеко от дома, оказался в безлюдном месте, потерял карандаш и стал искать его в снегу, дошёл до края оврага, чудом не свалился в овраг. Карандаш он не нашёл, решил возвратиться домой, по пояс в снегу идти трудно, особенно малышу. В это время, на его счастье, мимо проезжала почтальон, она заметила копошащуюся точку, решила посмотреть и увидела ребёнка, который уже замерзал, но ещё не обморозился. Она его подобрала и быстро поехала к ближайшей шахте. На шахте его отогрели, напоили горячим чаем. Алик назвал своё имя, фамилию и даже место где работает его папа. Телефонистка связалась с папой. Папа в недоумении позвонил домой, мама в шоке уже не один час. Папа всех успокоил, быстро на лошадей и за своим путешественником».

Жаль, что не могу назвать имя этой прекрасной, не равнодушной к чужому горю, женщины-почтальона, светлая ей память.

КАЗАКЪ СИБИРСКАГО КАЗАЧЬЯГО ВОЙСКА, ШИЛОВЪ

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

Больше
30 март 2013 09:35 #12994 от Шиловъ
4. Забастовки шахтёров и репрессии 1935-1941 годов.

В девяностые годы прошлого столетия забастовки в Кузбассе стали обычным явлением, к ним привыкли. В августе 1996 года мама с грустью пишет: «Наши ученицы уже в боевой готовности. А вот учителя хотят бастовать, учебный год начнётся 9-го октября». Через год, в её письме от 12 ноября 1997 года, читаю: «Шахтёры бастуют, требуют долги по зарплате, централизовать реализацию угля, убрать посредников».

В 1989-м году, когда забастовка шахтеров Кузбасса поставила на дыбы всю страну, одним из основных требований бастующих было предоставление самостоятельности шахтам и разрезам. Сегодня всем очевидно насколько наивным было это требование. Самостоятельность, за которую так ратовали бастующие, досталась хозяевам шахт, а многие предприятия привела к банкротству. Каждая шахта пыталась сама продать свой товар, в результате такой бездумной политики, точнее, отсутствия политики как таковой, цена на уголь снижалась, что вело к разорению всех. Который уже раз «хотели как лучше, а получилось как всегда».
В 1989-м году отец много часов провёл на площади перед зданием Киселёвской городской администрации, где проходил непрерывный митинг, он участвовал в работе стачечного комитета. В те дни, власть в Кузбассе фактически перешла в руки рабочих комитетов. И они доказали свою состоятельность. За время забастовки 1989 года в области не было зарегистрировано ни одного мало-мальски серьёзного преступления. Порядок поддерживали рабочие дружины. Ребята там были молодые и здоровые, если что не так, могли и накостылять. Торговля спиртными напитками, включая пиво, была запрещена. Однажды, в Киселёвске, рабочий патруль остановил директора ресторана. У него в сумке нашли несколько бутылок водки и вина, говорит, что нёс их на свадьбу дочери. Привели бедолагу на площадь. После недолгого обсуждения народ решил: водку и вино уничтожить, что и было сделано немедленно, а директора уволить. Вот вам пример реальной демократии, т.е. власти народа.
В каком-то смысле забастовка 1989-го напоминает голодный бунт февраля 1917 года, когда пустые желудки стали катализатором революционных перемен. Первоначальные требования шахтёров были более чем скромные: в шахтовых мойках нет мыла, полотенец, в столовых плохо кормят, в магазинах нельзя ничего купить. Бывало, что в забой рабочие спускались голодными. Шахтёрский «тормозок» зачастую состоял только из куска хлеба, варёной картошки и луковицы. С такой пайкой много не наработаешь. В письме от 28 января 1987 года отец пишет:
«Теперь о деловых просьбах. У нас кончилась гречка. В магазинах наших ещё с прошлого года совершенно нет масла. Поэтому прошу организовать небольшую посылку: килограмма два масла сливочного (лучше в пакетах), килограмма четыре гречки и два флакона простого одеколона (рубля по четыре за флакон, а то наши алкаши выпили всё что льется)».

Спустя два года, в 1989-м, ситуация со снабжением стала ещё хуже. Люди поняли, что власть не в состоянии решить их проблемы, и вышли на улицу. Экономические требования переросли в политические. Забастовку шахтёров поддержали тогда все жители области.
После 1989 года в Кузбассе было много забастовок. Бастовали шахтёры, учителя, врачи, работники сферы услуг, но такого массового характера, такого единства, такого накала эмоций уже не было. Теперь каждый боролся за себя, за свой кусок масла. Деньги раскололи «шахтёрское братство». Да и было ли оно вообще? Не хочется верить, что это только красивые слова. Спустя восемь лет после знаменитой забастовки, в письме от 12 ноября 1997 года, мама пишет:
«Аля с августа работает по обслуживанию одиноких стариков, уже один раз получила зарплату 260 тысяч <примерно 2600 на нынешние деньги>. Подопечные зовут её «наш ангелочек», им очень дорого общение, иногда Катюшка занесёт кому хлеб, кому молоко. Благодарные бабульки в Катин день рождения через Алю передали ей подарочки. Тоже приятно. Наша отличница по математике получила в четверти 4, расстроилась, ведь контрольную работу сделала на пять. Теперь снимут её фото с доски почета. Вот беда!
Пенсионные долги нам вернули. Сейчас получаем пенсию месяц в месяц. С приходом к власти Тулеева (за которого мы не голосовали), люди каждый день могут знать в какие районы, города и на какие цели, и сколько направлено средств. Считаю, что это положительный факт. Теперь “крутить” деньги труднее. Хотя русские – народ изобретательный.
Шахтеры бастуют, требуют долги по зарплате, и централизовать реализацию угля, убрать посредников. Уголь скупают по цене ниже себестоимости и высокие железнодорожные тарифы. Вот так объясняют невыплату зарплат, нечем.
Папе тоже много должны. Отпуск в августе отгулял, отпускные не получил, иногда подбрасывают в счет зарплаты по 200 тысяч <примерно 2000 рублей на современные деньги>. Главный редактор тоже химичит, зачем-то часто меняет бухгалтеров, наверное, есть что скрывать. Конечно, это только наши догадки. Сейчас знать даже о своих рублях не положено».


Безусловно, забастовки изменили самосознание жителей Кузбасса, вот только в магазинах по-прежнему ничего нельзя было купить. Масштабы экономического кризиса, охватившего страну, ещё только предстояло осмыслить.

31 марта 1998 г. Киселёвск.
Добрый день, родные!
У нас ещё зима, медленно переходящая в весну. Но грязь уже наверху. Папа с декабря в газете не работает. Заработанные деньги получил только в марте и то через суд. Судоисполнитель не в один прием снимала с редакции деньги. Но теперь мы разбогатели. Папа уже сшил себе костюм, приобрел свитер и джемпер, теперь пытается купить себе зимнее и осеннее пальто, но видимо придётся шить. На него купить трудно.
Валентин тоже уже несколько раз получал деньги, то ли текущую зарплату, то ли долги – он и сам не знает. Бухгалтерия на наших предприятиях засекречена.
Все Асаченковы заразились зубами. Началось с папы. Лицо раздуло, удалил передний зуб, ну, а потом все негодные и теперь занялся протезированием. Затем Аля повторила папин путь, ей прямо с коронкой удалили (не снимая), сейчас думает где вставлять. Валентин одновременно с Алей мучился, три удалил, но протезировать решили вначале Але, а уж потом Валентину. За себя молчу, мне нужно лечить и удалять, но сначала надо набраться смелости. Всё это у меня впереди. Зубы меня донимали меньше, чем урологические неприятности. То ли простыла, то ли песок уже сыпется. Мне его не жалко, да и камни пусть выскакивают, только не было бы так больно. Сейчас вроде отошла, но остерегаюсь ходить на улицу. Катюшка была у нас на каникулах, так она молоко и хлеб покупала. Вообще, снабжением занимается папа.
Папа растит рассаду помидоров, она уже большая. Летом надо заниматься побелкой, покраской, очень грязно. Всё привычное, не очень весёлое.
Будьте здоровы, удачи всем.
Всех целуем, мама, папа.


Впервые за последние десять лет родители получили возможность купить что-то из вещей. Всё последнее время денег едва хватало на еду. Зубная эпидемия – это следствие плохого питания.

Когда в Кузбассе начались забастовки шахтеров, мама не на шутку встревожилась. Она понимала, что страна изменилась и массовые репрессии уже невозможны, но на душе было неспокойно. “Чёрный воронок” уже не колесил по улицам, но ведь искалечить жизнь человеку можно разными способами, например, уволить с работы и пойди, попробуй куда-нибудь устроиться. Да и новочеркасские события 1962-го года не такая уж седая древность. Страх перед государственной машиной мама так и не смогла преодолеть. Она очень хорошо помнила годы репрессий.
«Это был 1935 год. Я уже пошла в первый класс. Папа работал на шахте Рухимовича, в Лисичанске. В октябре 1935 года папу ни с того, ни с сего сняли с работы и исключили из партии. Очевидно, уже начались репрессии. Он обратился к секретарю горкома партии Артаку (его так все звали, фамилия была трудно произносимая), жил у нас <в доме> за стенкой, грузин, по-моему, даже очень хороший дядька, кажется, впоследствии он тоже пострадал».

Осмелюсь напомнить, что в 1934-1935 годы, которые Анна Ахматова называет «сравнительно вегетарианскими», во всех учреждениях страны началась компания по повышению бдительности, которая превратилась в вакханалию доносов и чисток. В газетах всё чаще стали появляться сообщения о расстрелах «членов террористических контрреволюционных организаций». В тоже время по стране ползут слухи о будущих радикальных изменениях в государственной политической системе (готовится проект новой Конституции). Но надежды на либеральные реформы, так и остались надеждами. Аннушка уже разлила масло и тысячи Берлиозов выстроились на рельсах в ожидании трамвая.
«Артак жил без семьи. В доме была какая-то пожилая родственница, иногда гостила девочка, старше меня. Ей однажды пришла в голову замечательная мысль – во дворе нужны качели. Она обратилась к Артаку: «Дядя, сделай качели». «Хорошо», – ответил Артак. – «Напиши заявление на имя начальника шахты, пусть он об этом позаботиться». Девочка написала заявление. Артак наложил свою резолюцию, и вечером они вручили это заявление папе. Он посмеялся, но рабочих прислал, и во дворе появились качели с деревянной люлькой, почти такой же, как в парке.
Артак сказал папе, чтобы тот пришел в горком <партии>, а мама папу не пустила. Наверное, уже витало в воздухе что-то плохое».


Василий собрался идти в горком партии, ибо никакой вины за собой не чувствовал. Но бабушка рассудила по-иному. Не доверяла она большевикам. По городу уже ползли нехорошие слухи. Мария сердцем чувствовала приближение беды. Не в её характере было сидеть и ждать, когда за тобой придут. В критических ситуациях бабушка никогда не теряла головы. Она умела сражаться за свою любовь. Характером Мария пошла в свою маму Станиславу Игнатьевну. Известно ведь, что энергетика и особенности характера передаются потомству только по материнской линии через митохондриальную ДНК.
«Пока власти раскачивались, мама вызвала транспорт, освободила квартиру, перевезла вещи к бабушке и Ягельским <Бронислава Вензовская, в замужестве Ягельская, родная сестра Марии>, а меня оставила у дяди Саши <Александр Коломийцев, родной брат Василия> закончить первую четверть. Потом наша домработница, Фрося, меня забрала к бабушке и смотрела за нами, поскольку мама забрала папу в «путешествие». Они уехали в Харьков, возможно, ещё куда-нибудь, не было их долго, а вот сколько, я не помню. В общем, папины следы потерялись. Возможно, это спасло их от ареста».

Мария организовала транспорт, отвезла вещи к родственникам, оставила детей своей маме, и ночью того же дня Мария и Василий тайно уехали из города в “путешествие”. Бежать с малыми детьми было несподручно. А это было бегство, бегство от системы. Прощай казённая квартира, прощай спокойная жизнь. Несколько месяцев Василий и Мария переезжали из города в город, от родственников к друзьям, от друзей к знакомым, от знакомых к знакомым знакомых. Следы их потерялись. Удивительно, но факт – эта отчаянная акция спасла их от ареста. Я говорю «их», поскольку, как показал опыт, вслед за арестом главы семейства репрессировали и членов его семьи.
Александр Исаевич Солженицын в своей книге «Архипелаг ГУЛАГ» подметил очень характерную особенность того времени.
«Политические аресты нескольких десятилетий отличались у нас именно тем, что схватывались люди ни в чём не виновные, а потому и не подготовленные ни к какому сопротивлению. Создавалось общее чувство обречённости, представление (при паспортной нашей системе довольно, впрочем, верное) что от ГПУ-НКВД убежать невозможно. И даже в разгар арестных эпидемий, когда люди, уходя на работу, всякий день прощались с семьёй, ибо не могли быть уверены, что вернуться вечером, – даже тогда они почти не бежали. Что и требовалось. Смирная овца волку по зубам».

Смирная овца – это не про Марию. Недаром дед всю жизнь звал бабушку Муркой.
Василий и Мария “путешествовали” достаточно долго. Только весной 1936 года бабушка вернулась в Лисичанск, где некоторое время жила с детьми у своей матери – Станиславы Игнатьевны. Василий сразу же уехал в Ростовскую область на доломитовые рудники в г. Белая Калитва. Оставаться долго на одном месте было опасно. В конце 1936 года Василий вернулся в Лисичанск, забрал семью и переехал в Енакиево.
«В Енакиево, папа работал заместителем главного инженера на шахте «Красный профинтер». Между прочим, место это очень красивое. Школа была в здании бывшей то ли церкви, то ли собора. Вокруг собора парк, с красивой чугунной оградой. Улица, где мы жили, летом была очень зелёная, а зимой деревья были в инее – очень красиво. Правда, прожили мы в этой красоте только до марта».

В марте 1937 года всё вернулось «на круги своя».

«Однажды папа пошёл на утренний наряд, а там висит приказ о снятии его с работы. Он обратился в трест. Кто-то из трестовского начальства сказал, чтобы папа ехал в Донецк и дал ему рекомендательное письмо, где написал, что папе трудно работать на крутопадающих пластах: «сердечные неполадки».
Времени на сборы много не потребовалось, нечего было собирать, жили, как говориться, «на чемоданах».


Вечером того же дня они уехали в Донецк. Это была вторая попытка убежать от судьбы.

«В марте 1937-го года мы переехали в Донецк. Там папа работал на шахте № 19, заместителем главного инженера. В Донецке женсовет <шахты> помог в строительстве школы. Организовали бригады по уборке, кто умел – помогал рабочим, и ребята первого сентября пошли в новую школу (а я в пятый класс). Время было страшное, начались повальные аресты. Люди боялись говорить, ложиться спать. По утрам узнавали, что кого-то опять арестовали».

Репрессировали и детей родной сестры Марии Брониславы Ягельской – Леопольда и Софью, мы называли её тётя Зося. Леопольд погиб в 1942 году, а Софья отсидела десять лет в Семипалатинских лагерях. Никакого обвинения ей так и не предъявили, суда тоже не было, просто зачитали решение Особого совещания. Арестовали её вместе с подружками прямо на проходной завода. Арестовали и брата бабушки Дмитрия Вензовского вместе с его женой, Марией, а их сына, Алика Вензовского, определили в детский дом. Станислава Игнатьевна пыталась забрать мальчика к себе, но ей не разрешили этого сделать. Тётю Марию выпустили через несколько месяцев, она с трудом нашла сына, а вот дядю Митю, по-видимому, расстреляли. Родственникам сообщили, что он умер в тюрьме от язвы желудка. После войны всех их реабилитировали.

«В 1939 г. стало потише. Летом 1939 года в Донецк прибыли вербованные (безработные) из Польши. Мама была у них гидом, переводчиком. Они посмотрели на наших рабочих, на нашу жизнь, и что-то быстро уехали. Наверное, дома они жили лучше. В Донецке мы прожили три года, а в 1940 г. папу перевели в г. Дзержинск, бросили на прорыв, нужно было поднимать отстающую шахту. Там он работал уже главным инженером. Ну, а в 1941 г. началась война. Мы эвакуировались, а папа остался взрывать шахту».

Исключение из партии Василий Коломийцев воспринял очень болезненно. Он считал это досадной ошибкой и несколько раз пытался восстановить справедливость.

«Папа три раза подавал прошение о восстановлении в партии. Но получалось так, что секретари обкома почему-то оказывались «врагами народа» и до разбора папиных заявлений дело не доходило. Это был 1937-1938 гг. Я не помню уже фамилию секретаря обкома партии в Донецке, которому папа уже не стал писать (а вдруг он тоже «враг народа»), а он оказался хорошим человеком. Так папа остался не членом партии до конца жизни. Конечно, в то время это негативно сказывалось на работе, хотя его всегда уважали».

Секретарь донецкий обкома партии оказался «хорошим человеком», а вовсе даже не врагом народа. А может быть просто репрессии пошли на убыль? Прекратилось, по выражению Б. Пастернака, «вседневное и повальное исчезновение имён и личностей». Как бы там ни было, но Василий больше ни разу не предпринимал попыток восстановить своё членство в партии. Уже после войны в Кузбассе ему неоднократно предлагали заново вступить в партию, но дед отказывался. «Я два раза присягу не принимаю. Если произошла ошибка, исправьте и восстановите». Умер он беспартийным формально, но коммунистом по убеждениям. До конца своих дней дед добросовестно платил членские взносы, перечисляя их на счёт горкома партии. Мама пишет, что отсутствие партбилета сказывалось на его карьере. Вначале пятидесятых годов, в Киселёвске, на шахте № 4-6, где работал тогда Василий Коломийцев, было всего три инженера: мой дед – главный инженер шахты, начальник шахты Ласнов и заместитель главного инженера Кабанов.

«Папу ценили за знания, а так бы беспартийного давно куда-нибудь задвинули».

В 1946 году Василий Коломийцев был награждён медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-45 гг.» (Э № 290042); в 1948 году орденом «Трудового Красного Знамени» (№68574); в 1969 г. юбилейной медалью «50 лет вооруженных сил СССР»; в 1970 г. юбилейной медалью «За доблестный труд в ознаменовании 100-летия со дня рождения В. И. Ленина». Однако из всех своих наград он больше всего уважал и ценил знак «Отличник социалистического соревнования Министерства угольной промышленности СССР», который ему вручили 26 августа 1954 года (№ 2497).
Деда действительно уважали, на его похоронах бала вся шахта и практически весь окрестный люд.
Его убежденность вызывает уважение, особенно в свете нынешних событий, когда партийные привязанности меняются как перчатки: сегодня коммунист, завтра – демократ, послезавтра – государственник, а на деле – подлец и приспособленец. Но это уже лирика.

КАЗАКЪ СИБИРСКАГО КАЗАЧЬЯГО ВОЙСКА, ШИЛОВЪ

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

Больше
30 март 2013 09:43 - 30 март 2013 09:45 #12995 от Шиловъ
5. Война

В июне 1941-го моим будущим родителям было всего по тринадцать лет. Отец встретил войну в Курске, куда после разгрома большевиками сибирского казачества перебрались его родители, а мама на Украине, в Донбассе. До войны о переезде в Сибирь никто из них не думал. Но, как говориться, мы предполагаем, а Господь располагает. Осенью 1941-го года мои родители начали движение на встречу друг другу. Дорога в Кузбасс заняла у них долгие десять лет.
В сентябре 1941-го года отец был эвакуирован в Алма-Ату. Об этом “путешествии” он рассказал в очерке «Последний эшелон» (КВ, 24 июня 1994 г.). В 1943 году, когда ему исполнилось пятнадцать лет, он пошёл на работу.

«Как заведённая игрушка шагал я по одному и тому же маршруту – фабрика, школа, столовая, дом, очередь за хлебом, снова фабрика».

Рабочая хлебная карточка давала надежду дожить до Победы.
На ткацкой фабрике, где отец начал свою трудовую биографию дежурным электриком, работали его родители, мои бабушка, Ефросинья Степановна Ткаченко, и дедушка Михаил Николаевич Асаченков.
Все мои предки по отцовской линии были казаками, потомками переселенцев 1750-1780 годов, служили в Сибирском казачьем войске и жили в станице Пресногорьковская. После разгона Сибирского казачества, мой дед, Михаил Асаченков, перебрался в город Петропавловск, Североказахстанской области. Здесь он женился на Ефросинье Степановне Ткаченко. 23 мая 1928 года у Михаила и Ефросиньи родился первенец, которого они назвали Леонид. Это был мой отец. Вскоре семья Михаила Асаченкова переехала в Курск. В начале войны глава семейства был призван в армию из запаса, в 1941 году ему было 44 года, Михаил командовал зенитной батареей, которая была призвана защищать Курск от налётов немецкой авиации. Но от этих «пшикалок», как называла зенитные орудия Ефросинья Степановна, толку было мало. Во время одного из налётов Михаил получил тяжёлую контузию, был демобилизован и отправлен в тыл. В 1947 году его арестовали. Сотрудники НКВД «пресекли деятельность преступной группы расхитителей социалистической собственности на ткацкой фабрике». До суда он не дожил. Михаил Николаевич Асаченков умер в тюрьме от инсульта (официальная версия). В 1949 году его полностью оправдали. Такая вот “ошибочка” вышла, и никто до сих пор даже не извинился.
В то время когда мой будущий отец кормил вшей в теплушке «Последнего эшелона», моя будущая мама только готовилась к эвакуации. Проведение, рукой неизвестного мне чиновника из Наркомата угольной промышленности, командировала Василия Коломийцева в Кузбасс. Фронту нужна была высококачественная сталь. Для её производства требовался кокс, а коксующиеся угли добывали в Киселёвске и Прокопьевске. Шахты Донбасса были либо уничтожены, либо захвачены фашистами в первые месяцы войны.
10 октября 1941 года Василий посадил жену и детей в спецэшелон, направлявшийся в Сибирь. Но в небесной канцелярии решили, что встреча моих родителей должна состояться не в Сибири, а в Алма-Ате. И не важно, что эшелон, в котором ехала мама, направляется в Кузбасс, у Судьбы есть масса возможностей изменить маршрут.
В Алма-Ату мои родители добирались практически одним и тем же путём через Соль-Илецк и Оренбург. Отец от Курска до Алма-Аты добрался за двадцать один день, а маме потребовалось для этого три месяца. У мамы путь до Алма-Аты ассоциируется с госпиталями, у отца с жизнью в теплушке. Горячий обед на станции, молочная лапша с сахаром такие, казалось бы, простые вещи, но какой глубокий след они оставили в их памяти! Родители хорошо запомнили станции и полустанки, через которые двигался состав с эвакуированными, адреса и местоположение военных госпиталей, а вот события более близкие вспоминают с трудом.
Мама не писала ни мемуаров, ни очерков, но в её письмах военная тема занимает одно из главных мест. Она вспоминает о событиях тех лет так, как будто бы это было вчера. Воспоминания о войне и жизни в эвакуации многократно дублируются. Отдельные эпизоды в разных письмах излагаются с разной степенью подробности. В тексте, который приводится ниже, я попытался собрать воедино имеющуюся у меня информацию и расположить её в хронологическом порядке. По этой причине я отказался от ссылок на письма, в которых излагается тот или иной эпизод. Получилось одно большое письмо.

«Когда началась война, я и Алик отдыхали в детском санатории в Мариуполе. О войне узнали только на третий день и то благодаря одному мальчику – Осе Кагановичу (родственник наркома Кагановича). Он всегда где-то умудрялся слушать новости, он был из обкомовских детей, очень развитый мальчик, чуть младше нас. Накануне, нас детей поразила эскадра каких-то кораблей, они стояли на рейде Мариуполя без огней. Конечно, мы решили, что это военные учения.
Сразу нас забрать маме не разрешили, мы отбыли полный срок, а потом мама за нами приехала, чтобы забрать детей нашей шахты (5 или 6 человек). Ей одной дали пропуск.
На какой-то станции была пересадка, там было очень много беженцев с Белоруссии, много евреев. Одна еврейка бегала по перрону и кричала, что у неё пропал ребёнок. Все сочувствовали, пытались искать, а потом этот ребёнок появился – детина лет 20-22 и говорит матери: «Ну, что ты раскричалась!». И смех, и грех.
Немцы быстро двигались на восток. У нас уже было затемнение. Начались бомбёжки. Особенно бомбили Константиновку, там было много заводов, нефтебаза и т.п. Немцы летали бомбить Константиновку прямо над нашим домом. Летали они звеньями по три самолёта, через небольшие промежутки времени. Нам очень хорошо были видны пожары, чувствовался даже запах гари.
На обратном пути немцы на бреющем полёте стреляли из пулеметов в большой портрет Сталина, висевший на здании шахты. Однажды папа зашёл в кабинет главного механика, тот встал, подошёл к папе, а в это время над его стулом очередь из пулемёта. Васин (фамилия гл. механика) потом всё говорил, что папа спас ему жизнь.
В каждом дворе были вырыты окопы, но мы ни разу в них не сидели, нас, собственно, не бомбили. Страдала Константиновка. Над нами разбрасывали только листовки. Я уже забыла, как они звучали, но суть такая: зачем вы красите дома, когда ваши куры белые, переходите на сторону немцев, листовка – пропуск и всякую другую ерунду».


В посёлке готовились к эвакуации. Упаковывали тёплые вещи, посуду, продукты. Резали и солили в больших баках кур. Когда будет эвакуация и будет ли вообще – никто толком не знал.

«Мы готовились к эвакуации. Думали, что уедем к бабушке в Пролетарск. У начальника шахты Воротынцева жена была еврейкой. У них была девочка пяти лет и грудной мальчик. Жена Воротынцева попросила маму, чтобы она взяла её дочку и выдала за свою дочь. Девочку приучали называть мою маму «мамой», чего не сделаешь ради спасения детей. Мы знали, что немцы расстреливают евреев. Но в начале октября папа сообщил нам – готовьтесь к отъезду. Начался аврал. Паковали тёплые вещи, резали и засаливали кур (их у нас было около сотни) в большие баки».

В первых числах октября 1941 года Василия Коломийцева и начальника шахты № 11-12 Воротынцева вызвали в горком партии. Здесь им сообщили, что получен приказ об эвакуации. Оборудование, которое нельзя демонтировать, нужно было привести в негодность, а шахту подготовить к взрыву. Согласно предписанию, технический персонал шахты вместе с оборудованием должен был выехать в Кузбасс, город Киселёвск, трест «Кагановичуголь».

«10 октября 1941 года папа погрузил нас с мамой в спецэшелон. Он остался взрывать шахту. Ближайшая станция, Кривой Торец, была разбита. Эшелон стоял далеко от посёлка на маленьком полустанке, название которого я не помню. В состав эшелона входил вагон с продуктами, вагон со стройматериалами, теплушки и открытые платформы, которые в пути нужно было превратить в теплушки. Нас с мамой погрузили на открытую платформу.
За два дня пути мы доехали только до станции Алчевск и здесь попали под бомбёжку. Прямых попаданий в состав не было. Бомбы упали между путями. Многих ранило осколками, в том числе и меня. Сбросив бомбы, немцы вернулись и стали расстреливать эшелон из пулемётов. Маму ранило разрывной пулей. Алик сидел на краю платформы. Взрывной волной его сбросило вниз, хотя он утверждает, что спрыгнул сам. Машинист пытался вывести состав из-под бомбёжки. Сначала он резко затормозил, затем рванул вперёд. На ходу в состав вскочили военные и стали оказывать первую помощь. Когда первое волнение несколько улеглось, обнаружилось, что Алик пропал. Где он? Жив или нет? Мы не знали.
После бомбёжки состав без остановки двигался до станции Роданово. Здесь раненых перегрузили в санитарный поезд и отправили в Ворошиловград (ныне Луганск). В Ворошиловграде меня и маму разместили в клубе паровозостроительного завода, который был переоборудован под эвакуационный пункт. Здесь мы впервые попали в руки медиков. Сначала оказывали помощь тяжелораненым. Мы долго ждали своей очереди. Здесь, в Луганске, нас накормили молочной лапшой. Кстати, мне кажется, что ничего вкуснее я не ела. Когда я сейчас отвариваю лапшу и ем её с молоком и сахаром, я вспоминаю ту, военную лапшу. После первичной санитарной обработки всех раненых распределили по больницам и госпиталям. Мы с мамой попали в больницу, где всё оборудование было уже вывезено в тыл. В этой больнице мы пролежали почти неделю. Дольше оставаться в городе было опасно. В окна больницы были видны колонны отступающих войск.
Немцы бомбили Ворошиловград с немецкой точностью, как 9 часов утра, так объявляют воздушную тревогу. Только разнесут сахар – налёт, видно, фашисты любили сладкое. Мама нашла в себе силы выйти из больницы, найти здание комбината «Ворошиловградуголь» и оттуда дозвониться до Дзержинска. Папа был на задании (взрывал шахту), мама всё объяснила дежурному по шахте и сказала, что оставит письмо в больнице, ждать приезда папы не будет, будет эвакуироваться с военным госпиталем (так нам предложили врачи). Всё оборудование больницы было уже вывезено в тыл. Сделать рентген было невозможно. Нас никто толком не лечил. Об Алике не было никаких вестей. За эту неделю мама стала седой.
Вместе с нами в госпитале оказалась семья рабочих с нашей шахты – Сипаковы – они жили с нами в соседях, визави. Отец семейства был ранен в спину, дочь Тамара (18-19 лет) пропала вместе с Аликом, сын Александр был ранен в грудь и ноги – умер в эвакопункте, второму сыну Ивану ампутировали ногу выше колена, дочери Лине тоже ампутировали ногу. Мать Сипаковых и пятилетняя Тонечка чудом остались невредимы. Мы старались держаться вместе, одной семьей. Когда предложили эвакуироваться в тыл, Сипаковы поехали вместе с нами. У мамы на руках было направление в Кузбасс, г. Киселёвск, трест «Кагановичуголь».
Во время погрузки в санитарный поезд начался воздушный налёт. Зенитные орудия и крупнокалиберные пулемёты пытались отогнать самолёты от станции. Гильзы от пуль и снарядов падали на крыши вагонов. Трудно было понять: гильзы это или настоящие пули. Мы испугались. Мама позвала меня, мы забились в угол, а на себя свалили матрацы и подушки в расчёте на то, что если бомба – погибнем вместе, если пуля – застрянет в матраце. Наш вагон обслуживал санитар Леонид Степанович, прекрасной души человек. Когда он после налёта зашёл в вагон, то немного испугался.
– Та вы шо, попадалы?
– Та ни, поховалыся, – отвечает мама.
Пришлось ему нас поднимать и водружать на наши подвесные койки, это был спецвагон. Койки качались на ходу, как гамаки, лежать на них было очень неудобно, особенно маме. Она старалась лежать во время остановки поезда, а при движении сидела на табурете. Больше нас не бомбили, эшелон три дня сопровождали наши истребители.
За неделю доехали до Урала. Здесь к нам зашёл главный врач поезда и сказал, что Ване и Лине Сипаковым нужна срочная операция. Их будут выгружать в Соль-Илецке, там есть военный госпиталь, а мы можем ехать дальше. Но мама решила, что будем держаться вместе до конца. Так мы попали в госпиталь в Соль-Илецке.
В Соль-Илецке мы пробыли до декабря 1941 года. Эвакуационный госпиталь располагался в здании школы. Меня с мамой и семью Сипаковых поместили в одном классе. Больше никого из гражданских лиц в госпитале не было. В декабре 1941 года госпиталь расформировали, а в здании, которое он занимал, устроили лазарет для пленных немцев. Медицинский персонал был очень недоволен таким решением, но вслух никто не возмущался. Для чего это было сделано, я не знаю. Наверное, для этого были какие-то причины, и причины серьёзные. Для пленных немцев приготовили новое постельное бельё, новую посуду, школу-госпиталь покрасили и побелили, а персонал обязали быть предельно корректными».


Декабрь 1941 года. Немцы под Москвой. В Соль-Илецке готовят лазарет для пленных немцев. Ничего подобного в литературе о войне я не встречал. Пока мама с бабушкой мыкались по госпиталям, Алик благополучно добрался до Киселёвска… и оказался на улице, никому не нужный.

«Когда закончился авианалет, Алик вылез из траншеи, куда скатился с платформы, живым и невредимым. Состава уже не было. Три дня он жил у железнодорожников. Было ему тогда двенадцать лет. Затем его посадили на поезд, и он доехал до станции Миллерово. Ему повезло. Он узнал наш эшелон, который стоял на санитарной обработке. В эшелоне ему рассказали, что мы с мамой ранены, и находимся в госпитале. Вместе с работниками шахты Алик приехал в Кузбасс, в город Киселёвск. Вместе с ним в Киселёвск приехала и Тамара Сипакова.
В Киселёвске, Алик оказался никому не нужным. Жена Воротынцева не захотела взять его к себе. Она знала о том, что мама ранена, а папа вместе с её мужем остался в Дзержинске взрывать шахту, но помочь мальчишке отказалась. Алик оказался на улице в прямом смысле слова. Голодного и грязного его подобрала жена механика шахты, того самого, которого приход папы спас от смерти. Какое-то время Алик жил у них. Житьё это было не сахар. Своих кормить нечем, а тут ещё один рот. Руководство треста решило оформить Алика в детский дом, но сделать этого не успели. Папа приехал в Киселёвск, как раз вовремя. В отделе кадров треста «Кагановичуголь» ему сообщили, что у них есть мальчик с фамилией Коломийцев, которого оформляют в детский дом. Так Папа нашёл Алика. Как Воротынцев разговаривал со своей женой – я не знаю».


В июне 1941-го, когда над дочерью Воротынцева нависла реальная угроза, бабушка взяла девочку к себе в дом и выдавала за свою дочь. В Кузбассе у жены Воротынцева появился шанс отплатить ей добром за добро, но она им не воспользовалась. Своя рубашка оказалась ближе к телу.
В конце декабря 1941 года «раненых из Соль-Илецка отправили в Оренбург и разместили в гарнизонном госпитале на улице Цвилинга. Мать и Тонечку Сипаковых в госпиталь не взяли, только раненых. Они ужасно расстроились. Надо же где-то жить, как-то питаться… Их взяла к себе на постой нянечка из санпропускника. Кажется, её звали Катя, очень милая и добрая женщина. Люди относились друг к другу очень внимательно, помогали, чем могли, особенно эвакуированным.
Катя очень хорошо гадала на картах. Когда она была на смене, то частенько заглядывала к нам в палату и мама просила её погадать – жив ли Алик. Катя решительно отклоняла такие предложения: «На детей не гадаю». Но мама была очень настойчивой, и однажды Катя рискнула. Она раскинула карты, и карты сказали, что Алик и Тамара Сипакова живы и здоровы. Этим она пыталась поддержать нашу надежду»

.
Три месяца мама и бабушка провели в госпиталях. В декабре 1941 года дед нашёл их в Оренбурге и перевёз в Алма-Ату. В то время там жил и работал младший брат бабушки, Бронислав. Слава тебе Господи, ты обо всём позаботился заранее, отправив дядю Борю работать в Казахстан. У него был постоянный почтовый адрес, поэтому перед отъездом в Сибирь Мария и Василий условились, в случае чего, держать связь через дядю Борю.
В Алма-Ату дядя Боря попал по комсомольской путёвке, как «подарочный коммунист». Была такая акция в 1924 году. В год смерти Ленина комсомол решил направить в партию своих лучших представителей. Эта инициатива получила название «подарок партии от комсомола». Одним из таких «подарков» и был дядя Боря, в то время студент Харьковского юридического института. Никто не интересовался его желанием стать членом коммунистической партии. О чём вы говорите – такая честь! «Подарочным коммунистам» без лишних формальностей вручили партийные билеты и направили на «стройки коммунизма». Дядю Борю партия послала строить коммунизм в Казахстан, где он и прожил до 1983 года. Он был хорошим адвокатом. Всегда спокоен и рассудителен, любил повторять: «Зачем волноваться? Пусть Чёрное море волнуется». Как-то его жена, Ада Павловна, женщина темпераментная, устроила ему форменный разнос. Дядя Боря, не будь дураком, записал этот яркий монолог на магнитофон. После этого, как только Ада Павловна повышала голос, дядя Боря тут же её останавливал: «Не волнуйся, дорогая, у меня всё записано», – и включал магнитофон.

«Из Оренбурга мама писала в Алма-Ату, но почта работала плохо, письма шли месяцами, часто терялись, но всё-таки шли. Дядя Боря получал эти письма. Он знал всё, что с нами произошло, и где мы находимся. Папа тоже писал в Алма-Ату, посылал телеграммы на домашний адрес дяди Бори, в горком партии, коллегию адвокатов, но никакого ответа не получил. Тогда он решил ехать в Алма-Ату и узнать всё на месте. Вместе с ним вызвался ехать и директор шахты Воротынцев. Когда они появились в коллегии адвокатов, дядя Боря сидел за столом и читал папино письмо, которое ему переслали из горкома партии.
– Борис, ты что-нибудь знаешь о Марии, – спросил папа.
– А ты что-нибудь знаешь об Алике?

Почта работала отвратительно. Из Алма-Аты дядя Боря, папа и Воротынцев послали несколько телеграмм в Оренбург, но пришло только две телеграммы. В одной сообщалось, что Тамара Сипакова жива и находится в Киселёвске, а в другой, что папа выехал в Оренбург.
Воротынцев вернулся в Киселёвск, для того чтобы забрать Алика и привезти его в Алма-Ату, а папа поехал за нами в Оренбург. О том, что Алик жив, мы узнали только тогда, когда папа приехал в Оренбург. Папа решил забрать нас из госпиталя и перевезти в Алма-Ату к дяде Боре.
Перед отъездом, в палату, где мы лежали, зашла Катя. Она решила погадать на дорожку. Карты сказали, что мы уедем, а вот Сипаковым в этот день уехать не удастся. Перед отъездом у нас будут проблемы, но всё закончится хорошо. Так оно и случилось. Папа с Сипаковым вернулись с вокзала, куда они ходили за билетами, и сообщили, что Сипаков взял билеты только на следующий день. Когда мы приехали на вокзал, нас отказались пускать в вагон, мотивируя это тем, что вагон офицерский. Потребовалось вмешательство дежурного по станции. Всё разрешилось в самый последний момент. Не врут карты.
Папа оставил нас с мамой в Алма-Ате, а сам вернулся в Киселёвск. Он считался тружеником трудового фронта. Спустя некоторое время, Воротынцев привез в Алма-Ату Алика. В 1948 году папа забрал маму в Киселёвск, а мы с Аликом прожили в Алма-Ате до 1951 года».

КАЗАКЪ СИБИРСКАГО КАЗАЧЬЯГО ВОЙСКА, ШИЛОВЪ
Последнее редактирование: 30 март 2013 09:45 от Шиловъ.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

Больше
30 март 2013 09:52 #12996 от Шиловъ
6. Как прожить на пенсию?

Гайдаровские реформы поставили пенсионеров на грань выживания. Рассуждения о плюсах «шоковой терапии» хороши на сытый желудок, а когда у тебя кроме пенсии нет никаких других источников дохода, подобного рода разглагольствования ничего кроме раздражения не вызывают. 4 марта 1997 года отец публикует статью «Не хватает еще одного закона». Речь в ней идёт о государственных пенсиях и порядке их начисления в РСФСР и “демократической” России.

«Ст.17 закона «О государственных пенсиях в РСФСР», который давно уже превратился в пустую формальность, гласит: «Минимальный размер пенсии при общем трудовом стаже, равным требуемому для назначения полной пенсии, устанавливается на уровне прожиточного минимума, который определяется ежегодно Верховным Советом РСФСР». (Теперь Госдумой.)
Никто эту статью не отменял. Сегодня минимальный размер оплаты труда и пенсии не увязываются с прожиточным минимумом. И вот результат этой политики. Прожиточный минимум в четвертом квартале 1996 г. в Кемеровской области был определен в 310769 рублей. Многие пенсионеры получают меньшую пенсию при солидном стаже.
Согласно Ст. 18 старого закона, максимальный размер пенсии устанавливается на уровне трех минимальных размеров пенсии, а для пенсий назначенных в связи с подземной работой, работой с вредными условиями труда и в горячих цехах… – трех с половиной размеров.
Таким образом, максимальный размер пенсий должен быть с учетом прожиточного минимума 310769*3,5=1087690 рублей. Те, кому положена такая пенсия, получают в два, три раза меньше (473000 руб.).
Про ст. 17 старого закона забыли в Госдуме, как забыли и о тех, кто живёт на пенсию».


В данной работе, в качестве примера, отец использует данные своего пенсионного дела. С тех пор много воды утекло, но минимальный размер пенсии так и не смогли увязать с прожиточным минимумом.
Несмотря на серьёзные изменения во всех сферах жизни, которые произошли в нашей стране за последние годы, в пенсионной системе ещё много пробоин нанесённых не только «лихими девяностыми», но и последующими непродуманными реформами.

Россия, хочется надеяться, справилась с болезнью, вызванной тяжелейшим экономическим и политическим кризисом конца прошлого века, но говорить о полном выздоровлении ещё рано. Сегодня экономику страны сравнивают со строительством нового здания: есть фундамент, стены и крыша, но предстоит ещё много работ связанных с внутренней отделкой. А это принципиально другие задачи по сравнению с теми, что стояли перед страной пятнадцать, двадцать лет назад.
Есть и ещё одна, не экономическая, но чрезвычайно важная и сложная проблема. Выросло новое поколение людей, которые понятия не имеют о «колбасных» электричках и талонах на сахар, о том, что заработную плату и пенсии можно не выплачивать месяцами, а о войне в Чечне и Дагестане знают только по кинофильмам и дешёвым детективным романам. Недавно я с удовольствием посмотрел (в который уже раз) великолепную комедию Э.Рязанова «Гараж». Вместе со мной фильм смотрел и мой старший сын. Его реакция заставила меня задуматься. «Не понимаю, в чём тут проблема? Надо тебе гараж – пойди и купи». Для него проблемы гаражного кооператива восьмидесятых годов прошлого столетия оказались недоступны для понимания. Страна изменилась, и изменилась кардинально. Плохо это или хорошо – вопрос отдельный. Но для того, чтобы правильно оценить, прочувствовать эти перемены нужно сравнить «то, что есть» с «тем, что было». К сожалению, наши средства массовой информации в этом деле плохой помощник: тут либо чернуха и страшилки, либо враньё и полировка действительности. А потому за деревьями мы часто не можем разглядеть леса.
В 2011 году, в разгар предвыборных баталий, я стал свидетелем такого монолога. «Все успехи в экономике, о которых говорит Путин, он сделал для укрепления государства и своей власти. Для меня лично, он ничего хорошего за все эти годы не сделал». Мне захотелось спросить этого сердитого господина: «А что вы-то, батенька, сделали для того чтобы жизнь в России стала лучше?». Но пока я раздумывал, автор гневной тирады сел в новенький автомобиль и уехал. Это был упитанный и, судя по одежде, вполне успешный мужчина в самом рассвете сил. Для него лично, видите ли, государство так ничего и не сделало. Старая песня на новый лад. О таких “оппозиционерах” писал ещё дедушка Крылов: «Свинья под дубом вековым наелась желудей до сыта, до отвала; наевшись, выспалась под ним; потом, глаза продравши, встала и рылом подрывать у Дуба корни стала».
Странна и малопонятна мне наша привычка охаивать всё русское, российское. Что это, особенность нашего характера – самооплёвывание, уничижение паче гордости? Нет, это черта новой “либеральной интеллигенции” – стыдиться быть русскими, это черта той части наших соплеменников, которые волей обстоятельств в одночасье из “дворовой прислуги” превратились в “хозяев жизни”. Это бывшие “дворовые”, ещё недавно лаптем щи хлебавшие, теперь с апломбом заявляют, что в Турцию они больше не ездят «там так много стало этих русских». Они уже не русские, они европейцы. Вот только ножом и вилкой пользоваться так и не научились, зато научились бездумно повторять чужие слова.
У меня нет никаких иллюзий относительно устройства нашей политической системы, но прежде чем делать “глобальные выводы”, визжать и гадить в скверах, полезно вспомнить наше недавнее прошлое. Поднять «рыло», сходить в библиотеку и полистать подшивки газет десяти, двенадцатилетней давности. Нет времени сходить в библиотеку? Тогда продолжим чтение маминых писем. Отрезвляет.

22 декабря 1998 г. Киселёвск.
Добрый день наши дорогие, милые, любимые!
Поздравляем всех с наступающим Новым годом. Будьте здоровы, удачливы, всем вам благополучия.
Мы пока здоровы, то есть соответствуем возрасту. Живём по пенсионерски. Уже третий месяц получаем пенсию, хотя и с трёх месячным опозданием: в октябре за июль, в сентябре за август, в декабре за сентябрь. Надеемся, что долг тоже отдадут. Получаем вдвоем 995 рублей, конечно, надеяться на увеличение <пенсий> бесполезно, очень выросли цены. Сейчас сливочное масло 65 руб., мясо 36-48 руб., яйца 16-17 руб., минтай 20 руб., подсолнечное масло 23-27 руб., куриные окорочка брали по 35 руб. Мы не бедствуем, учитывая наш погреб, можем в еде и покапризничать. Я жадничаю, поэтому в магазин ходит папа, имея деньги, он не желает отказывать себе в еде, если это, конечно, не роскошь, деликатес.
Деньги, которые были в банке, пока не получили. Папа подавал в суд, решили в нашу пользу: деньги и даже проценты за весь период вернуть. Но в банке нет наличности. Мы хотели из Промбанка перевести в Сбербанк. Пока ждём лучших времён.
Валентин сейчас в отпуске. Позавчера были у нас. Мы с Алей быстренько приготовили картошку с тушёнкой, у меня был суп с лапшёй, винегрет, соленья, компот, чай, даже малиновка папиного приготовления.
Погода чудесная, тепло и снег. Вода у нас замёрзла только один раз 29 ноября, когда было –35 градусов. 6 декабря отогрели – пока идёт, но запас воды у нас постоянно 30 вёдер. Соседи наши даже не думают утеплять водопровод, хотя сами тоже ежегодно греют, железное терпение, лучше годами мучиться, чем два часа поработать.
Вчера у нас в городе был траурный день. Вы знаете о нашей трагедии. На ул. Ленина у АЗС (у техникума, ближе к железной дороге у путепровода) взорвался автобус. Погибло 14 человек, всех опознали. Взрыв сильный, выбило стёкла в техникуме, там внизу редакция газеты. Погибла Алина родственница. Не знаю, как людей опознавали, ведь там только куски. Никто не верит, что взорвался бытовой газовый баллон, пока ни одного кусочка от него не нашли. Правда, всё время идет снег. Страшно подумать, что там будет весной.
Эта трагедия всех потрясла. Когда стреляют друг в друга воры, всякие «авторитеты» не очень это трогает, хотя и неприятно, а вот невинно погибнуть…
Катюша скоро идёт на каникулы. Уже свои пятёрки разбавляет четвёрками и не расстраивается, взрослеет. О мальчиках так ничего и не слышала. Миша был перед последним экзаменом, что он решил предпринять дальше – не знаю.
Мы особо ни чем не занимаемся. Телевизор, газеты, даже домашними делами лень заниматься, кроме печки. Папа работает истопником. Дрова напилил летом, а вот уголь сложил кусками, которые надо ещё разбивать. Уже неделю идёт снег, каждый день надо чистить дорожки. Вот и все наши занятия.
Добрых вам праздничных дней, всего хорошего.
Крепко целуем и обнимаем, мама, папа.


Мои родители никогда ни на что не жаловались и никогда ничего не просили. Даже после выхода на пенсию они пытались убедить меня, что «в материальном смысле у них всё хорошо». К своему стыду я должен признаться, что это у них получалось. В мои короткие приезды в Кузбасс мы практически никогда не говорили о том, на какие средства они живут. Разумеется, я старался, регулярно, присылать или привозить им деньги, но реальные масштабы бедствия, по-другому не назовёшь, я начал понимать далеко не сразу.

«Получаем вдвоем 995 рублей, конечно, надеяться на увеличение <пенсии> бесполезно, очень выросли цены».

Вот он реальный мир во всей своей красе. Я не могу себе представить, как можно капризничать в еде, когда пенсия 995 рублей в месяц на двоих? Это чуть больше 16 рублей на человека в день! И при этом «мы не бедствуем». Боже праведный, как же терпелив русский человек.

«Папа, имея деньги, не желает отказывать себе в еде, если это, конечно, не роскошь, деликатес».

О какой роскоши может идти речь на 16 рублей в день? Какие деликатесы? И при таком скудном бюджете они никогда ни у кого не брали денег в долг. Наоборот, у них занимали. Как мама могла так планировать расходы для меня загадка. А она ухитрялась из этих денег платить за квартиру, электричество, воду, лекарства, которые стоят не дёшево. И при этом «мы не бедствуем». Что тогда значит бедствовать? Мама говорила, что по настоящему бедствовали они во время войны в эвакуации. У неё есть с чем сравнивать. Но тогда была война, а сейчас…

Проработав более тридцати лет в должности главного маркшейдера крупнейшего в Киселёвске строительного управления, отец получал практически такую же пенсию, как и те, кто, по его выражению, «сорок лет простоял, опершись на лопату, или проболтал языком, ни за что не отвечая». Неугомонный по натуре, он решил разобраться, почему так получается? Где собака порылась? Особое возмущение у него вызывал порядок начисления пенсий с применением индивидуального коэффициента. Своими “открытиями” отец поделился с читателями. Вот выдержки из его очерка «Зачем депутаты Госдумы «пудрят мозги» пенсионерам», который был опубликован в газете «Киселёвские вести» 25 сентября 1997 г.

«В Федеральном законе «О порядке начисления и увеличения государственных пенсий» чёрным по белому написано: «В связи с ростом заработной платы в стране (рост заработной платы депутаты Думы заметили, а рост цен не заметили) пенсии подлежат исчислению и увеличению путем применения индивидуального коэффициента пенсионера».
«Индивидуальный коэффициент пенсионера определяется путем умножения размера пенсии в процентах, полагающегося в зависимости от продолжительности трудового стажа, на отношение среднемесячного заработка за установленный период, из которого исчисляется пенсия, к среднемесячной заработной плате в стране за тот же период».
Здесь сказано всё. Однако арифметику у нас изучают лишь для того, чтобы получить отметку в классном журнале. Арифметику «проходят», а не изучают. Да и остальные предметы школьной программы тоже. Учитывая это, в Федеральном законе не разъясняется, что индивидуальный коэффициент состоит из двух множителей.
Первый множитель – это величина пенсии в процентах от заработка при уходе на пенсию (он записан в пенсионной книжке или в личном деле при пересчёте пенсии). Дожив до пенсионного возраста, мужчины со стажем работы 25 лет и женщины, отдавшие работе 20 лет, получают право на пенсию – 55% от своего среднего заработка плюс по одному проценту за каждый год стажа «сверх нормы» (и так до 75%). Трудился мужчина 30 лет – ему полагается 60%. Это и будет первый множитель его индивидуального коэффициента.
Второй множитель индивидуального коэффициента определяется как частное от деления среднего заработка при уходе на пенсию на средний заработок по СССР в год ухода на пенсию. Например, средняя зарплата мужчины была 240 рублей. Он ушёл на пенсию в 1978 году. Средняя зарплата по стране в 1978 году была 159,9 рублей. Делим 240 на 159,9 и получаем 1,5. Это второй множитель индивидуального коэффициента нашего мужчины. Перемножив первый и второй множители, получаем 0,9. Это и будет индивидуальный коэффициент. Теоретически это так. Практически же депутаты Госдумы испугались, что пенсионеры сказочно разбогатеют. Чтобы этого не произошло, они установили второй множитель индивидуального коэффициента на 1998 год равным 0,7. Это потолок. В дальнейшем потолок будет устанавливаться Госдумой ежегодно при утверждении бюджета Пенсионного фонда на очередной финансовый год.
Если второй множитель получился меньше 0,7, то в расчётах принимается то, что получилось, если больше – то принимается 0,7. Новый порядок ставит на одну ступеньку и шахтера, и рассыльную, и металлурга, и дворника. Максимальный индивидуальный коэффициент пенсионера на 1998 год будет равен 0,525 (0,75*0,7=0,525). Вот так новинка!»


В 2002 году, уже после смерти отца, я приехал в Киселёвск вместе со своими сыновьями. Старший, Алексей, долго и внимательно расспрашивал маму, сколько она получает, как планирует свой бюджет. Позже я спросил у него: «Что тебя так заинтересовало?». Он ответил, что ему трудно было поверить, что на такую пенсию можно прожить, даже с учётом разницы в ценах между Москвой и Кузбассом. Хотя, разница эта не так уж и велика. «Я постоянно ловил себя на том, – продолжал Алексей, – что мы с женой за два-три дня тратим больше, чем бабуля за месяц, и мне стало стыдно».
Каждый мой приезд в Киселёвск начинался с похода на базар. Я забивал холодильник продуктами. Мясо и рыбу родители не покупали месяцами. Вместо мяса – “ножки Буша”, они дешевле. Из них мама готовила первое и второе. Сначала отваривала куриные ножки и на этом бульоне варила суп, а затем вынимала их, обжаривала и готовила второе, как правило, картошку или лапшу. Домашние соления разнообразили стол.
Даже в самые трудные годы “перестройки” мама ухитрялась ежедневно готовить обед из двух, а то и трёх блюд. Фантастика. Помогал военный опыт. Опыт жизни в эвакуации, без денег, без тёплой одежды, без квартиры.

Во время войны, в эвакуации, жилось трудно. Бабушка получала карточки иждивенцев: 300 грамм хлеба на человека в день. Формально ещё должны были давать крупы, сахар и масло, но этот приварок никогда не давали, только хлеб. Мама вспоминает:
«Отстоим в очереди, получим 900 грамм хлеба на семью, а он тяжёлый, кусочек получается маленький. Съедим хлеб, запьем водой и до следующего утра ничего. У нас ведь ни продуктов, ни одежды, ни каких-либо других вещей не было. Продать или обменять было нечего. Алик выстрогал мне из дощечки что-то вроде подошвы, сверху прибил гвоздиками два переплётика, это была моя обувь. Зимой бегала в школу в летних тапочках, зимней обуви не было. От голода у Алика на шее появилась опухоль. По настоянию врача ему дали путёвку на обеды в детский профилакторий. За месяц его там немножко подкормили. Иногда дяде Боре благодарные клиенты приносили “подарки” - булку хлеба, рис или муку. Это был праздник не только для нас, но и для всех эвакуированных нашего двора. Варили большой котел «затирухи» и ели все вместе. Люди были подельчивые, бесхитростные, сочувствующие».

Ближе к концу войны, дядя Боря перевез сестру с детьми на новую квартиру, в дом, где располагалась коллегия адвокатов. Он оформил бабушку уборщицей. Но поскольку работать она не могла, раненая рука не поднималась, полы мыла мама. Одна клиентка дяди Бори научила маму вязать на спицах. За неделю мама успевала связать кофточку. В воскресенье бабушка шла на базар, продавала кофточку, покупала шерсть, а остаток денег тратила на еду. Устные уроки мама учила на слух – подружки читали, а она вязала. Так и выживали. И ведь никто не роптал.

«Адвокатам давали талоны на обеды. Они часто отдавали их нам. Это было счастье. Раз в день мы ели “по-настоящему”.У всех было только одно желание – скорее бы окончилась эта война. Вокруг нас всегда были добрые люди, то ли все тогда были добрыми, то ли нам везло. У нас во дворе жила еврейская семья из Киева: отец, мать, три замужних дочери и четверо внуков. Иногда мы устраивали вечернее чаепитие. Каждому покупалась конфетка-лединец. Вместо чая кипяток. Однажды, когда мы пили этот “чай”, раздался душераздирающий крик и затем горькие рыдания. Плакал маленький еврейчик. Всех переполошил. Мы думали, он обварился кипятком. Когда его успокоили, выяснилось, что он проглотил конфетку и чай пить ему не с чем. Другой конфетки ни у кого не было. Малыши эти были очень забавными. Одного звали Шурик, другого Алик. Однажды я была свидетелем их разговора с ребятами казахами.
- Ты русский? - спрашивает казах.
- Нет.
- Казах?
- Нет.
- Еврей?
- Нет.
- А кто же ты?
- Просто киевлянин.
Последняя фраза стала поговоркой. Дети играли вместе, и плевать им было на национальность».”.


Осенью 1942 года мама перешла в 7-й класс, а её младший брат, Алик, в 5-й. В связи с эвакуацией и ранением год пропал. В 1943 году была проведена реформа образования, школы стали мужскими и женскими.
Детей эвакуированных не заставляли учить казахский язык, но мама ходила на эти уроки с удовольствием. Ей было интересно. Язык своеобразный, грамматика простая. Казахский язык она так и не выучила, но уроки посещала не напрасно. Выяснилось это в десятом классе. В 1947 году вышло постановление, согласно которому казахский язык стал обязательным предметом. Оценка по казахскому языку вносилась в аттестат. Все поблажки детям эвакуированных отменили. Мама сдала экзамен по казахскому языку на «отлично». На все вопросы комиссии она отвечала по-казахски.

«Во время войны в Алма-Ате жили люди многих национальностей. Национальность никого не смущала. А вот после войны всё стало меняться. Казахи старались показать, что они хозяева в своей стране – «своя страна хозяин». Я ощутила это на себе, когда заканчивала школу. В нашем классе было пять медалистов: трое окончили школу с серебряной медалью и двое с золотой. Нас поздравили на общегородском собрании, которое проходило в здании ТЮЗа. Но медали никому не дали. И аттестаты мы получили простые. Оценки в аттестате никто не исправлял, пятёрки так и остались пятёрками. Все мы были русскими, а это не хорошо. Не может быть русский умнее казаха, особенно в Алма-Ате. В нашем классе не было ни одного казаха. После войны они наводнили город».

Мамин брат, Арнольд Васильевич Коломийцев, долгое время жил и работал в Казахстане, в городе Усть-Каменогорске на титаномагниевом комбинате. У них была прекрасная квартира, гараж, машина. После развала СССР русским в Казахстане жить стало невозможно. Они вынуждены были бросить всё и бежать в Россию.

10 июня 2000 года. Киселёвск.
Добрый день, милые, дорогие!
Хочется верить, что у вас всё хорошо и сами вы в полном порядке. Мы сейчас чувствуем лето, прямо-таки южное, жара и сухота. А вот водой нас не балуют. В огороде овощи растут лениво, огурцов ещё нет, хотя завязи много, помидоры цветут и уже два красных сорвали. Много земляники. Вначале ели «живьём», а потом стали варить. Сварила около двадцати литров. Смородина видно подмёрзла, вишен мало, почему-то много сухих веток. Посадили 83 куста картошки, уже цветёт.
Все весенние заботы пришлись на наши болячки. Аля с Валентином помогли кое-что посадить, главное вскопать. Сейчас папа позволяет себе с/х работу. Глаза не напрягает, может прочитать без очков. В середине августа папа поедет снимать швы <он сделал операцию на глазах>. Я сейчас лечусь в дневном стационаре, осталось две капельницы и уколы. Последняя ЭКГ показала синусовую брадикардию, для одного врача «ничего страшного», для другого «о, вам необходимо подлечиться». Вот папа меня и заставил пойти в дневной стационар. Я там занята с 9 часов утра до 12. За лечение заплатила 700 рублей.
Пенсию нам пока носят регулярно. Вдвоём мы получаем 1540 рублей (694 + 845). Разрез ещё заботится, они решили каждому пенсионеру немного доплачивать к пенсии, в зависимости от стажа: до 10 лет – 50 руб., 10-20 лет – 100 руб., свыше 20 лет – 150 руб. Еще меня записали на президентскую пенсию по 150 рублей в месяц, открыли счёт в банке, но на него пока ни копейки не поступило. Но приятно хоть не забывают и что-то обещают.
Так что о нас в материальном смысле не волнуйтесь. Один вклад папа уже перевел в другой банк, но деньги на тот счет ещё не поступили. Был у нас ещё пенсионный вклад в Промбанке, по суду должны были его нам вернуть, но, кажется, это пустое дело. Я поставила на нём крест, но папа всё ещё надеется.
Валентин работает, в больницу так и не пошел (ему надо сделать рентген) «закрутился». Надоело ему напоминать, что с рукой шутить не надо. Скорее всего, придётся ещё раз оперировать, если ложный сустав. Если надо, так надо. Но…он уже не ребёнок должен думать своей головой. Аля работает, опекает своих старичков. Наталья ушла от Васи, поступила работать в ночное кафе, все были против <такого решения>. Сейчас и она поняла, что это не работа. На прошлой неделе должна была пойти в кондитерский цех при рынке. Как там сложилось, не знаю. Сейчас они без телефона (вечно кабель вырубают).
Получила письмо от Жени <жена маминого брата, в 2000-м году они вынуждены были бежать из Казахстана в Россию>. Они приехали в Томск 12 апреля, а 3 мая въехали в новую квартиру, понравилось, а потом, то тут, то там недоделки, стали заниматься ремонтом. Таня <младшая дочь> живёт в двух кварталах от них. Пенсию они ещё не оформили, были не прописаны. Женя пишет, что в России она, очевидно, будет получать меньше, чем в Казахстане. Там она получала 5300 тенге, или 1000 рублей. Продукты в Томске дороже, но зато намного дешевле квартплата. Чувствуют себя пока ещё чужаками. Конечно, прожить 40 лет на одном месте, а потом всё поменять – это тяжело. Хорошо, что родная душа рядом, да и Ирина <старшая дочь> сейчас близко, автобусы ходят. В общем, казахи выживают русских.
Как дела у Пети с аспирантурой? Ещё раз поздравляем его с защитой диплома. И очень, очень рады. Нам можно гордиться своими внуками. Что-то Костя с Мишей очень давно у нас не были. Косте год остался учиться, да и Мише, наверное, тоже. Он ведь в техникум пошел после 11 класса. Трудно им, но Ирина молодец, она хочет вывести их в люди.
Вот кое-что и написала, я уже не помню, когда за ручку бралась, виновата цивилизация, всякие там телефоны. Шучу, хотя доля правды в этом есть. Уговорю себя не быть ленивой. Всего вам доброго, пусть удача повернётся ко всем лицом и, главное, будьте все здоровы.
Мы вас всех целуем, мама, папа, баба, деда.


Семьсот рублей на лечение – это половина их месячного бюджета. И после этого «о нас в материальном смысле не беспокойтесь».

Много безобразных, а порой и трагических рассказов, слышал я от своих друзей и знакомых. Особенно тяжко досталось нашим военным, но это другая история. Мама с братом всю войну прожили в Алма-Ате, но ничего подобного тогда не было. Хотя попытки ущемления прав русских предпринимались уже тогда. Но, как показало время, это были только цветочки. Изгнание русских из Казахстана – неизведанная тема, она ещё ждет своего исследователя. Об этих событиях стараются не говорить, а ведь это трагедия тысяч русских семей! Когда же, наконец, мы научимся уважать сами себя? По рассказам очевидцев этих печальных событий, российские чиновники порой издевались над беженцами хуже казахских националистов.

КАЗАКЪ СИБИРСКАГО КАЗАЧЬЯГО ВОЙСКА, ШИЛОВЪ
Спасибо сказали: bgleo

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

Больше
31 март 2013 03:43 #13008 от Шиловъ
7. Город угля и машиностроения

В Сибирь мама приехала после окончания Алма-атинского горнометаллургического института, по распределению. Произошло это летом 1951 года. Дорога от г. Дзержинска, что в Донбассе, между Горловкой и Константиновкой, до Киселёвска, на юге Кузбасса, заняла ровно десять лет.
На деревянном перроне станции Акчурла её встречали родители, Василий и Мария Коломийцевы. После обычных в таких случаях слёз, объятий и радостных всхлипываний багаж новоиспечённого горного инженера: чемодан, дорожный мешок с тёплыми вещами и деревянный ящик с фруктами, был погружен в «пролётку» (лёгкая конная повозка). Подпрыгивая и раскачиваясь на ухабах, экипаж покатил в Афонино, где у деда была служебная квартира.
Я не оговорился. До середины прошлого столетия вместо привычных названий – Киселёвск и Прокопьевск – в железнодорожном расписании значилось Акчурла и Усяты. Обе эти станции появились на карте Кузбасса в 1916 году в связи со строительством железнодорожной ветки Кольчугино – Кузнецк (Ленинск-Кузнецкий – Новокузнецк).
В семнадцатом веке на территории нынешних городов Киселёвск и Прокопьевск жили тюрки-телеуты. Их ещё называют «ускатские телеуты», поскольку их главные стойбища находились на реке Ускат и её притоках. Многие сохранившиеся до наших дней названия местных речек тюркского, точнее телеутского происхождения: Акчурла, Суртаиха, Тугай, Калзагай, Кара-Чумыш.
С тех пор дорога от железнодорожного вокзала до нашего дома в Афонино, по сути своей, совсем не изменилась: те же колдобины, лужи и грязь по обочинам, до которых никому нет дела.
Старое деревянное здание железнодорожного вокзала снесли. На его месте теперь железобетонная коробка, без каких бы то ни было признаков индивидуальности. Рядом новенький автовокзал и городской стадион. Оба эти строения появились совсем недавно, к шестидесятипятилетнему юбилею города. Жирная угольная пыль ещё не успела притушить их яркие, весёлые краски. Сразу за стадионом начинается исторический центр города или, как его когда-то называли, «район УНШ».
Управление новых шахт (УНШ) было организовано в 1931 году на базе Киселёвского рудника. Дирекция УНШ размещалась в небольшом одноэтажном бараке, который стоял на месте нынешнего здания городской администрации (отсюда название – «район УНШ»). В 1934 году УНШ преобразовали в рудоуправление, а затем, в 1936 году, в трест «Кагановичуголь». Сегодня в здании бывшего треста работают сотрудники компании «Киселёвскуголь».

Первое время, после приезда в Кузбасс, мои родители работали в геодезической партии, делали съемку местности, прокладывали новые дороги, линии электропередач, водозаборы. Работали в городах Ленинск-Кузнецкий, Кемерово, Прокопьевск.

Из папиного письма от 14 апреля 1998 года. Киселёвск.
«В 1951 году я приехал в Кузбасс по разнарядке. Кемеровская область была огромной зоной, где большую часть населения составляли уголовники и «раскулаченные» крестьяне. Колючая проволока и вышки с часовыми украшали города и поля. Архитектура сторожевых вышек была стандартной без «излишеств». Украшением вышек были красные флаги и автоматы с круглыми дисками.
Зоны с рядами бараков и КПП (контрольно-пропускные пункты) на дорогах оживляли пейзаж Кузбасса и вносили некоторое разнообразие в облака дыма и пыли.
В те годы в Кузбассе махровое пьянство было повальным. Спиртное на розлив продавали везде – в магазинах, в буфетах, в столовых, в киосках (даже газетных). На нарядах, на собраниях, на совещаниях трезвых не было. С помощью водки выкачивали зарплату из карманов шахтёров и других «героев труда». А как же иначе? Ведь товары ширпотреба приобрести в магазинах было невозможно. Их заказывали в ОРСе к какому-нибудь празднику и ждали по полгода, а то и по году».


В двадцать первом веке спиртное в газетных киосках уже не продают, но пьют в Кузбассе так же усердно.

В 1953 году, после моего рождения, отец переехал жить в дом маминых родителей, в Афонино. Получить комнату или квартиру было практически невозможно. Молодые специалисты десятилетиями жили в общежитиях или на съемных квартирах. Многие шахтёрские семьи жили в бараках, построенных пленными немцами, и даже в землянках. «Часто такие землянки были двухкомнатными. – Вспоминает один из старейших жителей Киселёвска А.Н. Ромашко (Сб. Киселёвск в моей судьбе, вып.1). – Строили их так. Рыли котлован глубиной по грудь. Выше стены выкладывали дерном. Крышу делали не коньком, а пологим склоном. Такая землянка имела небольшие окна, внутри она обмазывалась прочной глиной, перемешанной с рубленой соломой, и белилась. Вот тебе и уютное, тёплое жильё».

В семидесятых годах прошлого века отец перестроил дом, сделал центральное отопление, добавил большую кухню, веранду, ванну и тёплый туалет. Тёплый туалет тогда был только в многоэтажных домах, а в домах частного сектора бегали «до ветра», как и при царе-горохе, и это в двадцатом-то веке. Да что в двадцатом, в большинстве частных домов Киселёвска до сих пор нет ни ванны, ни туалета, а ведь на дворе двадцать первый век. Люди уже на Луне побывали. Тоска берёт, глядя на эти мирные нужники. Правда, в новых коттеджах, которые стали расти, как грибы после дождя, с этим делом всё наладилось.
Осенью 1995 года по заданию редакции газеты «Киселёвские вести» отец готовил материал о старейших жителях города. В 1996 году Киселёвску исполнялось 60 лет, и редакция газеты решила опубликовать серию очерков о лучших людях города под общим названием «Киселёвск в моей судьбе». Случай познакомил отца с Леонтием Нестеровичем Поповым. Судьба алтайского крестьянина, волей судеб ставшего шахтёром, настолько его поразила, что вместо парадного очерка к «дате», с газетной полосы раздался душераздирающий крик.

Из папиного письма от14 апреля 1998 г. Киселёвск.
«Мамины письма вы, наверное, получили. Теперь высылаю своё с материалом, над которым работал в 1995 году. Хотелось показать, как попадали в Кузбасс те, кто строил шахты, а затем работал в них. Попов Л. Н. – живой пример уничтожения в Сибири крестьянства после 1917 года и «рождения» пролетариата с шахтёрским уклоном. Зная это, легче понять низкий культурный и жизненный уровень населения Кемеровской области, его «пролетарскую солидарность». Все последующие годы наше «родное» правительство этот уровень жизни в Кузбассе сохраняло».

В предисловии к очерку отец пишет, что шахты были местом ссылки. Желающих работать на шахтах добровольно было очень мало. Работали те, кого присылали по разнарядке или по вербовке, или по прихоти комиссаров-коммунистов. О том чтобы создать хотя бы мало-мальски приемлемые условия для жизни рабочих никто всерьёз не думал. Сначала уголь – потом люди.
Позволю себе привести несколько обширных цитат из очерка «Судьба крестьянина», опубликованного отцом в газете «Киселевские вести» от 13 октября 1995 г.
«Леонтий Попов родился в селе Корнилово Каменского района Новосибирской области. Ныне Корнилово относится к Алтайскому краю. В 1930 году мать, как жену кулака, арестовали и увезли «на канал». Больше Леонтий её не видел. Зимой этого же года он женился на красавице Афимии, на которую «глаз положил» председатель сельсовета некий В. Карагодин. Натерпелась Афимия от постылого ухажёра столько, что хоть в головой в прорубь. На речке у проруби и застал её Леонтий. А через несколько дней они зарегистрировались.
Хозяйство у родителей жены было небольшое – лошадь, корова да немного птицы. Они считались бедняками. В хозяйстве Леонтия были лошади, коровы, птица, а главное – сенокосилка, гордость семьи и большое подспорье. Правда косили и вручную. Крестьянскую работу хорошо умели делать и Леонтий Нестерович и Афимия Ивановна. Жить бы да жить молодым. Но…
Весной 1931 года, по доносу председателя сельсовета, Л. Попова арестовали и как кулака вместе с двенадцатью таких же зажиточных крестьян отправили в город Нарым Томской губернии. Афимия поехала с ним. Лучше уж на чужбине помереть, чем терпеть здесь издевательства ирода-председателя.
Как они пережили зиму 1931-1932 года, Леонтий Нестерович вспоминать не любит. Валили лес. Жили в бараке.
«Весной 1932 года в Нарым приехали комиссары-вербовщики. Они-то и предложили нам, крестьянам, завербоваться на шахты в город Прокопьевск». Комиссары обещали каждой семье квартиру, хорошую зарплату и питание. Терять им было нечего, и они согласились. В Прокопьевске их привезли к месту, где стояло несколько столбов, на которых лежали стропила. «Достраивайте и живите». За лето из осины, веток, глины слепили барак. Сделали нары. Все семейные жили вместе, только семья от семьи отделялась какой-нибудь висячей тряпкой. «Весной следующего года из прокопьевской комендатуры приехало начальство и сказало, что квартир для нас не будет, а барак нужен для других – сюда приедут вербованные из Белоруссии. Делайте себе землянки».
Шахтовое начальство помочь в строительстве отказалось, правда, дало лес на крышу землянки.
«Землянку мы сделали. Накрыли крышу, соорудили нары. Вставили окна – как раз над землей, лёжа. Печки слепили из песчаника и промазали глиной. Из кизяка с глиной сделали трубы. Как не топили мы печки – всегда было сыро. А земляной пол всегда был холодным. Всех нас мучила одна-единственная мысль – если не сделаем пол, то до весны не дотянем. Будет нам эта землянка братской могилой. Как бригадир этой «пещерной» стройки я много дней ходил за начальником шахты, выпрашивая доски для пола. Землянка-то была первой, да к тому же еще и «образцовой». Доски нам в конце-концов дали».
В этой землянке семья Попова прожила до 1936 года. В 1934 году его официально приняли работать на шахту, а до этого «мы с женой не знали, кто мы такие – то ли арестанты, то ли рабы».
В 1936 году всем, кого привезли из Нарыма, выдали паспорта, и комендант сказал, «что мы теперь вольные люди и можем ехать, куда захотим». В то, что было дальше – поверить трудно, но это было. «Комендант сказал, чтобы мы освободили землянки, так как они казённые и нужны для расселения вербованных! Ни слезы, ни мольбы на коменданта не действовали». Их снова выгнали на улицу. Теперь они были вольными людьми.
Надо было где-то жить. И вот в который уже раз Леонтий и Афимия взялись за строительство. Слепили маленькую избушку. «Как сейчас помню, была она 5,8 на 3,8 метра. Прожили мы в ней аж до 1952 года. Войну в ней пережили». Шестерых детей вырастили.
Тесно стало в избушке. Много раз ходил Леонтий к начальству – просил квартиру или ссуду. Квартиру не дали, но ссуду выделили. На эти деньги можно было купить кое-какие строительные материалы.
«Я начал собирать на терриконике деревянные чурбаки, выдаваемые из шахты. 28 автомашин этих грязных чурок собрал я за два года. В 1952 начал ставить сруб после работы. Потихоньку сделал дом на пять комнат. Рубил дом рядом со старой избушкой. Когда он был уже под крышей, разобрал избушку. Затем надвинул новый дом на заготовленный фундамент. Многие почему-то думали, что дом развалится, когда я его начну двигать. Но я-то знал, что делаю. Дом и сейчас стоит. В нём нет только канализации и центрального отопления».


Это тоже история нашей страны, о которой почему-то не любят вспоминать. А ведь случай этот не единичный. Чтобы выжить в Кузбассе, не опуститься и не спиться, нужно быть сильным. Но вернёмся в пятидесятые годы прошлого столетия.

Для удовлетворения всё возрастающих аппетитов промышленности стране нужны были новые шахты и карьеры. Их надо было строить. В Киселёвске эту задачу возложили на два шахтостроительных управления – Черкасов-Каменское и Киселёвское.
История создания КШСУ (Киселёвское шахтостроительное управление) начинается в 1946 году, когда на границе Киселёвска и Прокопьевска, создаётся Гулаговская зона для военнопленных и осужденных по 58-й статье, и начинается строительство шахты «Тайбинская». На этой же площадке появляется ещё одна зона для «бытовиков», заключённые этой зоны использовались на строительстве обогатительной фабрики. Любовь Ильинична Гвоздева в своей работе «Сталинские лагеря на территории Кузбасса» пишет, что «лагеря сетью своих подразделений не только переплели практически всю территорию области, они превратились в «спутники» вокруг городов, районных посёлков и деревень. Практически во всех городах Кузбасса приложили свой труд заключенные. В России не найти, наверное, более области, края, где бы на каждые 18 человек гражданского населения приходился один заключённый. А если сюда приплюсовать спецпереселенцев, трудармейцев, таких же изгоев общества, какими были заключённые, тогда картина предстанет ещё печальнее – на каждых двух жителей края приходился один «неприкасаемый».
В 1948 году на базе УНШ создаются три строительных организации: Тайбинское ШСУ, Черкасов-Каменское СУ и Киселёвское ШСУ. После смерти Сталина часть заключённых была освобождена и «передана» в строительные организации. Киселёвское ШСУ создавалось для строительства шахты № 13. Специализация его была обширной – строительство горных выработок, промышленных, жилых и социально-культурных объектов. Значительную часть рабочих составляли заключённые и условно освобождённые.
Мой дед, Василий Коломийцев, рассказывал, что в послевоенные годы на шахтах и промышленных предприятиях Киселёвска работало много японских военнопленных. Однако военнопленными они себя не считали. «Мы приехали помогать товарищу Сталину восстанавливать разрушенное войной хозяйство». Вот так. Дисциплина и самурайский дух помогали японцам переносить все тяготы плена, чего нельзя сказать о немецких военнопленных. Смертность среди немцев была в разы выше, чем среди японцев.
Мой отец пришёл работать в Киселёвское шахтостроительное управление (КШСУ) в 1953 году. В ту пору КШСУ было самым крупным строительным управлением в городе и системе «Прокопьевскшахтострой». В КШСУ трудилось около 1300 человек. Как главный маркшейдер КШСУ отец принимал непосредственное участие в реконструкции шахты № 4-6, ныне «Краснокаменская», на этой шахте с 1941 года и до выхода на пенсию трудился мой дед, Коломийцев Василий Иванович; строил шахту «Карагайлинская», школу №15, где я учился с 5-го по 10-й класс, и многие другие объекты города.
Вот как о работе отца пишет главный архитектор города Киселёвска Николай Жайворонок. «И ещё об одном товарище по работе, о котором было бы непростительно не вспомнить. Это Леонид Михайлович Асаченков. Молодой, обаятельный, интеллигентный и грамотный главный маркшейдер управления. Я ему, значительно позже, работая уже в коллективе «Краснокаменской», похвалился точностью работы маркшейдерии шахты. Проходчики проводили встречную сбойку выработок шахт № 4 и № 5 и сбились с отклонением около метра по горизонтали и столько же по вертикали. Главный маркшейдер шахты чуть ли не прыгал до потолка от радости за точность сбойки. Леонид Михайлович улыбнулся и сказал: «Меня бы за такую маркшейдерскую точность уволили с работы без объяснений. Наши допуски на погрешность не более 259 миллиметров». Никогда мне не приходилось слышать о том, что Леонид Михайлович ошибался: ни в подземных, ни в поверхностных геодезических работах. Леонид Михайлович одно время работал секретарем парторганизации КШСУ, начальником Краснобродского СУ, неоднократно избирался депутатом горсовета. В последние годы жизни Л. М. Асаченков занимался журналистикой в «Киселёвских вестях». (Н. Жайворонок, цикл статей «Будни созидания», Фрагменты из жизни Киселёвского ШСУ и города, Киселёвск в моей судьбе, 3 выпуск, стр.548-549.)
Военная дисциплина была у отца в крови. Необязательность, разгильдяйство и пьянство он не переносил физически. Требовательный к себе и окружающим, он всегда был независим в своих суждениях, органически чужд духу приспособленчества и карьеризма, полутона и компромиссы давались ему с трудом. Несмотря на то, что он был прекрасным специалистом, настоящим профессионалом своего дела, большие руководящие должности были ему противопоказаны. Отец был жёстким управленцем, но плохим политиком, к тому же сам он не пил и терпеть не мог пьяных, а это вызывало и вызывает в России настороженность. Как можно работать в этой стране и не пить? Систему, в которой люди говорят одно, думают другое, а делают третье, он не понимал, и понимать не хотел. Максималист романтик, отец верил, что этот мир можно изменить к лучшему, надо только работать. И он работал. Тезис о том, что «человек слаб» он не воспринимал и считал это разновидностью распущенности.

После декретного отпуска мама пришла работать на Киселёвский угольный разрез, который был организован 2 июля 1953 года. Она была в числе первых работников этого предприятия. Справедливости ради надо сказать, что решение об организации разреза было принято несколько раньше, в 1951 году, когда на шахтах Киселёвско-Прокопьевского месторождения начали открывать отдельные участки по добыче угля открытым способом. Для этого использовались такие места, где мощные угольные пласты близко подходили к поверхности и имели над собой лишь тонкий слой наносных осадочных пород. Василий Прокопьевич Зяблицев, долгое время работавший на Киселёвском угольном разрезе в должности главного инженера вспоминает. «Начиналось всё до смешного просто. Собрали с городских строек несколько маломощных экскаваторов: «Вороны», «Омики», «Кировцы» (производства Воронежа, Омска, Кирова), бульдозеров С-80 и стали работать. Техника была допотопная, с тросовым приводом. Бывало, заклинит у экскаватора трос, и начнёт он крутиться вокруг своей оси, как юла. Да и ковши у них были почти как игрушечные. По полкуба да по кубу объемами. Были ещё у новорожденного разреза в том далеком 1953 году деревянный мехцех и будка, где стоял коммутатор связи». (Цитата из очерка С. Лобанова «Главный ваятель разреза «Киселёвский», «Киселёвск в моей судьбе», стр.162-163, Киселёвск, 2003г.)
Мама проработала на разрезе «Киселёвский» в должности участкового маркшейдера до своего выхода на пенсию. Тридцать лет непрерывного трудового стажа на одном предприятии. Награждена медалью «Ветеран труда» (серия С № 950828). Я как-то спросил её, почему она выбрала такую сложную не женскую профессию? В ответ она только улыбнулась.

«Горнометаллургический институт я выбрала скорее по обстоятельствам, чем по призванию. Мне хотелось в Ташкент в текстильный институт на технологический факультет, но у меня не было возможности туда поехать. Школьные учителя были уверены, что у меня прямая дорога на физико-математический факультет в Университет. Однако будущее педагога меня пугало, врачом я тоже не хотела быть. Ну, а сельхоз и ветеринарный сразу исключались. Папа очень не хотел, чтобы кто-нибудь из нас был горняком. Потом смирился. Папа очень расстроился, когда Алик сообщил, что принят на горный факультет Алма-атинского горнометаллургического института. Но Алику удалось перевестись на металлургический факультет, и папа успокоился. Что такое маркшейдер я узнала уже в институте, хотя дядя Боря пытался мне кое-что объяснить. Учиться мне нравилось, всё было связано с математикой. В Прокопьевске я с удовольствием работала в камералке, решала геодезические задачи, нравилась работа с инструментом. Так что, особых причин жаловаться на случайно выбранную профессию у меня нет. Правда работать в мороз и зной на улице не очень приятно. Сейчас уже не верится, что так было».

Сегодня на дорогах Кузбасса нет сторожевых вышек и колючей проволоки, как это было шестьдесят лет назад. Но осталась нищета, пьянство и страх потерять работу. «Экономические КПП» оказались страшнее автоматов с круглыми дисками.


16 ноября 2004 года. Киселёвск.
Добрый день, дорогие мои, милые!
Кажется, заговорила моя совесть, я даже растерялась – так давно не писала. Начну со здоровья. После того, как я прошла лечение, я ни разу не вызывала скорую <помощь>. Правда, ежедневно по предписанию врача принимаю таблетки и слежу за давлением, оно у меня почти в норме, бывает, что взбунтуется, но редко. Вот в ноябре мне снова надо показаться врачу, я это обещала. Сейчас даже на капризы погоды я реагирую очень сносно, а то, вообще, никак.
К зиме почти подготовились. Вчера выкачали яму, дрова есть, уголь тоже, хотя я ещё выписала, но что-то уже третий месяц не везут. Вот всё жду. Собрали свой урожай, 10 вёдер картошки; своя морковь, свекла, редька, лук купила (он всю зиму бывает в магазине). Осталась только одна забота – чистить снег, вместо зарядки. Домашней работой себя не утруждаю, читаю, занимаюсь кроссвордами, кажется, они превратились уже в «наркотик».
Валентин работает, очень не доволен (и не только он) поведением своего начальства. Им стало известно, что они обрабатывают мёртвых душ с зарплатой 80-60 тысяч рублей, а работягам не хватает и на 5-6 тыс. Сказать ничего не могут. Ответ один – уходи, на это никто не решается. Молодежь, правда, уходит (5 человек). Валентину надо ещё три года доработать подземный стаж, чтобы на пенсию уйти по льготе. Такой беспредел творится почти везде. Наши шахты почти все подчиняются московскому начальству, которое расплачивается с шахтёрами справедливо (случайно узнали об этом в Москве), а здесь шахтёр получает 6-8 тысяч, куда деваются остальные деньги не известно. Вот такая сплетня. Брат Валиного коллеги был обворован в Москве, и ему пришлось обратиться за помощью к московскому начальству, где он с удивлением узнал, что ежемесячно получает свыше 20 тысяч рублей (ему дали распечатку), москвичи тоже удивились. Будет ли проверка неизвестно, скорее всего, спустят на тормозах, в крайнем случае, найдётся стрелочник. Те, кто работают, боятся её <работу> потерять. А те, кто не работает, – не могут устроиться <на работу>. Все директора шахт чувствуют себя маленькими князьками, «что хочу, то и ворочу».
Наши выпивохи очень не довольны, что некоторые директора решили бороться с пьянством, а пьют все сплошь и рядом. Отсюда хулиганство, разбой, наркомания. Жить стало страшно. А подумать, что делать молодым? Работы нет – идут воровать, если где-то работают, после работы нечем заняться кроме пьянки, пойти совершенно некуда.
Мы очень обрадовались, что Миша <Михаил Асаченков, сын Валентина от первого брака> устроился сразу в проектный институт инженером-проектировщиком. Это такое везение! Сейчас они все трое в Новосибирске: Костя, Миша и Аня. Аня перешла на заочный, где-то работает в Новосибирске, Мише дали комнату, очевидно Аня живет с ним. Ирина <первая жена Валентина> пока в Киселёвске. Я с ней говорила, моё мнение ей тоже надо перебираться к детям. Она сказала: «Пусть встанут на ноги». А что ей одной делать в четырёхкомнатной квартире? На квартплату денег не хватит.
Аля <вторая жена Валентина> работает и воспитывает внука, ухаживает за матерью, сватья очень плоха, да ещё стала раздражительна, всем недовольна, теряет память. Але достаётся. Валентин только в пятницу уезжает, в воскресенье возвращается. В понедельник ему на работу удобнее ехать от меня. Катюша учится, часто приезжает домой. Дорого она обходится родителям. Раньше я помогала, а сейчас мои ресурсы иссякли, надо и о себе думать. Наташа в Кемерово устроилась в супермаркет, работает в колбасном отделе якобы с зарплатой в 4 тысячи рублей. Может быть, хоть себя обработает, да сыну чем-то поможет, а то ведь всё на Алиных плечах. Я стараюсь не вмешиваться, никаких советов, люди взрослые – разбирайтесь сами. Валентин сейчас без телефона, но СИМ карту восстановил. Я ему два телефона покупала, они принесли ему только несчастья. Больше давать деньги боюсь, пусть это будет суеверие. Я ещё заказала себе очки-тренажеры. Вдруг помогут? Уж больно заманчива реклама. Не удержалась.
Пока всего всем самого доброго. Всех целую. Всех очень, очень люблю.
Мама, баба, прабабушка.


Кузбасс меняется и меняется, хочется надеяться, в лучшую сторону. Меняются условия труда, появляется новая техника, услуги, повышается заработная плата (хоть и не так быстро, как хотелось бы), открываются новые производства. А вот человек, похоже, меняться не собирается или делает это так не смело, что не сразу и заметишь.

1 января 2002 года. Киселёвск.
Добрый день, мои дорогие!
Вот и наступил Новый год, год нашего Валентина и Пети. Астрологи сулят в основном спокойный год, а некоторые наоборот. А что будет на самом деле? Сегодня у нас плюс один, снег сырой, только для снежных баб. Валентину захотелось поставить ёлку, деньги ему выдали перед самым новым годом и он раскошелился. Ёлочка красивая, под самый потолок, и запах! Действительно, что-то праздничное – запах ёлки и апельсинов.
Боже мой, как этого не хватало, когда вы были маленькие. Сейчас в любом ларьке и фрукты и сладости и другие деликатесы. Вначале решили, что Новый год будем встречать парами: я и Валентин, Аля и Катя, сваты вдвоём. А потом перерешили. Катя выпросилась идти встречать <Новый год> вместе с Натальей, а Валентин с Алевтиной приехали ко мне. Они купили шампанское и закуску. Валентин купил и поставил новую телевизионную антенну. С 29 декабря у нас начало работать Киселёвское телевидение, отделали себе офис на улице Ленина, где был клуб шахтеров. Так что под новый год мы слушали поздравление нашего мэра уже по собственному телевидению. Растём, богатеем.
Валентин последнее время работает на <шахте> «Краснокаменская», ему очень удобно. Не надо рано вставать, автобус не нужен и в два, три часа уже дома.
Катя закончила полугодие с двумя четвёрками, одна по географии, другая не знаю по какому предмету. Мне не совсем нравиться, как она себя ведёт, для неё самое главное деньги. Приходит со школы и сразу спрашивает: «А папа приходил, деньги получил?». Когда Валентин приезжает, вместо «здравствуй» – «а ты деньги получил?». Даже Наталью это начинает возмущать, она её обрывает. Что из неё вырастет – непонятно. Валентин сейчас лучше зарабатывает, но всё равно удовлетворить их запросы трудно. Стараюсь в их дела не вмешиваться. Я сейчас вспоминаю, что в жизни никогда не требовала, даже не просила у родителей что-нибудь купить, и не помню, чтобы вы когда-либо заикались о чем-нибудь. Покупали по мере возможности. Возможно, сказалось то, что наша молодость прошла в нужде. Мы понимали, что даже лишний кусок хлеба был недоступен.
Аля с Валентином уехали в гости на 12-ю <шахту>, а я буду читать Стефана Цвейга. Жаль кроссворды кончились.
Всего вам самого хорошего, будьте счастливы в Новом году.
Всех целую. Мама, баба.

КАЗАКЪ СИБИРСКАГО КАЗАЧЬЯГО ВОЙСКА, ШИЛОВЪ

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

Больше
31 март 2013 03:46 #13009 от Шиловъ
8. Забытый город

При въезде в город можно увидеть большую глыбу угля с вонзённым в неё шахтерским обушком. Рядом, на высокой стеле, надпись: «Киселёвск – город угля и машиностроения». Днём рождения города считается 20 января 1936 года, когда указом Президиума Верховного Совета СССР рабочий поселок Киселёвского угольного рудника был переименован в город Киселёвск. В то время в городе проживало 25 тысяч жителей. Если же вести историю города с момента поселения на территории нынешнего города семей Киселёвых, Афониных и Черкасовых, то городу, очевидно, не менее трехсот лет, как и многим населённым пунктам Кузнецкого края. В 1970 году население города достигло своего максимума – 136.8 тыс. человек. «Золотым веком» Киселёвска можно считать период с 1960 по 1980 годы. А вот девяностые годы прошлого столетия стали для города суровым испытанием. У меня сложилось впечатление, что о городе забыли. Он вроде бы как есть: люди ходят на работу, рожают детей, пьют горькую, и вроде как бы его нет.
В июне 1993 года отец опубликовал в газете «Киселёвские вести» очерк под названием «Забытый город». Речь в нём шла о Курске августа 1941 года, о бомбёжках и пожарах, убитых и раненых, о сводках Совинформбюро и песнях, где «в каждом пропеллере дышит спокойствие наших границ». Нельзя проводить параллели между августом 1941-го и концом двадцатого века. Война и “перестройка” вещи разные. Вот только настроение больно уж похожее. Шахтёрские города никто не бомбил, но разве от этого легче? Чем талоны на сахар лучше очередей за керосином и хлебом? Шахты не нужно бомбить, их можно просто закрыть – результат очень похожий. А какая, по сути, разница между сводками Совинформбюро и газетной свистопляской конца девяностых? Разница только в форме подачи материала, а суть одна и та же – враньё. Нет, не случайно этот очерк отец написал в 1993 г. И название не случайное – «Забытый город». Растерянность, неопределённость, неуверенность в завтрашнем дне вызвали из небытия картинки венного времени. И ещё надежна, надежда на то, что всё со временем обойдется – не война ведь. Пробьёмся.
За годы “перестройки” в городе разрушили и растащили всё что смогли. Вот несколько примеров. В письме от 29 июня 2005 года мама пишет:

«Сейчас Валентин работает на восстановлении крана в Прокопьевске и заехал посмотреть на машзавод им. Черных. Там нужно всё восстанавливать. Говорит, что после цунами или атомной бомбы меньше разрушений. Заводище такой весь разграблен, разрушен, только и остались большие железки. Хозяина не было. А восстановить такую махину – это ж какие деньги нужны. Никому ничего не надо. Все гребут только под себя, никто ни за что не отвечает».

И так по всей стране. Рядом с деревней, где у меня дачный домик (Смоленская область), стояла большая, добротная ферма. В течение недели её разобрали по кирпичику. А теперь вот «репу» чешут – как же так получилось? Где взять деньги на новое строительство? Выходит, что мы сами изнасиловали свою страну хуже оккупантов. Почему так происходит? Экономические и политические кризисы бывают в каждой стране, но ломать и разворовывать всё, что строилось десятилетиями нашими отцами и дедами – это наше доморощенное развлечение. «Весь мир насилья мы разрушим до основания…», а там видно будет.
Вот ещё одна до боли знакомая картина. «У соседки забрали старые алюминиевые кастрюли, тазы (она разводила в них удобрения) – это цветмет. Уже покушаются даже ни линии электропередач, не пугает и высокое напряжение. А милиция только разводит руками, мол, поймайте и расправляйтесь сами. А как? Если в этом случае сам будешь виноват?».
Почему в России вместо того, чтобы хранить и преумножать имеющееся богатство, мы разбираем фермы и срезаем алюминиевые провода только для того, чтобы один раз выпить и закусить? Понимаю, вопрос риторический, но за державу обидно.
Мой учитель, Иван Борисович Погожев, профессор математики, офицер артиллерист, прошедший с боями от Москвы до Германии, рассказал мне историю о том, как он был комендантом города. Весной 1945-го года батарея, которой он командовал, вошла в небольшой немецкий городок. Утром к нему пришел немец, исполнявший обязанности бургомистра, и спросил, какие будут распоряжения, как господин офицер думает кормить людей, какая нужна помощь в восстановлении хозяйства. И.Б. Погожеву было тогда немногим больше двадцати лет. Он попросил навести порядок на улицах: убрать мусор, битые кирпичи и т.п. Через два часа всё население городка вышло на работы. В течение двух дней город был приведён в порядок. Всё, что можно было использовать для ремонта и нового строительства, было аккуратно разобрано и сложено в штабеля, старые деревянные балки, доски и поваленные деревья распилили на дрова, камнем и битым кирпичом заделали ямы на городских улицах. Никто ничего не растащил. Дрова и строительные материалы поступили в ведение коменданта города.

Изменения к лучшему в Кузбассе связывают с приходом к власти А.Г. Тулеева.
В 2000-м году в Киселёвске появился новый разрез. После перестроечной разрухи это было первое промышленное предприятие. Губернатор области лично приехал поздравить жителей города. Выдержки из его речи привожу по статье В. Таранова «С днём рождения, Майский», которая была опубликована в «Киселёвских вестях» 25 августа 2000 г. «Вы знаете, второй год подряд в канун Дня шахтёра мы открываем новые предприятия. Мы сделали самый главный шаг, мы сказали Международному валютному фонду: «Хватит издеваться, хватит командовать в Кузбассе, хватит выбрасывать людей на улицу без работы, хватит закрывать! Мы будем открывать, а не закрывать!». И мы уже два года, с учетом «Майского», открываем седьмое предприятие: шахты, разрезы. Вот сегодня, перед прибытием к вам открыли строительство разреза «Еловский». На следующий год он уже заработает, выйдет на мощность 700 тысяч тонн. Сегодня мы открываем с вами разрез «Майский» – прекрасный разрез! Он должен выйти на мощность один миллион тонн угля в год. Запасов здесь лет на 35 минимум. Таких мощных пластов в Кузбассе никто не видел, марка угля прекрасная – она востребована, за неё уже заранее платят деньги, хотя уголь ещё не добыт. 200 рабочих мест – этого мало, надо больше. Разрез это прекрасное предприятие. Потому что безопасность труда здесь выше, чем на шахтах».

Экономическая политика МВФ (Международный валютный фонд) нигде себя не оправдала: ни в Латинской Америке, ни в странах СНГ, ни в России. Чем быстрее правительства отказывались от помощи МВФ, тем быстрее наступало выздоровление. В современной истории нет ни одного примера, когда бы “помощь” МВФ помогла справиться с кризисом. Но, не смотря ни на что, наши «младореформаторы» до сих пор не хотят признать очевидное. Во многом благодаря их непродуманным решениям (или очень продуманным?) промышленность страны приходится восстанавливать как после бомбежки.
Политика МВФ в России в «лихие девяностые» напомнила мне старую заметку из журнала «Занимательная зоология» о жучке ломехуза. Появление этого жучка в муравейнике нарушает все связи в этой дружной семье. «Жучки поедают муравьёв и откладывают свои яйца в муравьиные куколки. Личинки жука очень прожорливы и поедают «муравьиные яйца», но хозяева их терпят, т.к. ломехуза поднимает задние лапки и подставляет влажные волоски, которые муравьи с жадностью облизывают. Жидкость на волосках содержит наркотик, и, привыкая, муравьи обрекают на гибель и себя и свой муравейник. Они забывают о работе, и для них теперь не существует ничего, кроме влажных волосков. Вскоре большинство муравьёв уже не в состоянии передвигаться даже внутри муравейника; из плохо накормленных личинок выходят муравьи-уроды, и всё население муравейника постепенно вымирает. А жучок, сделавший своё «чёрное дело», перебирается в соседний муравейник». Описание “подвигов” жучка ломехуза привожу по статье В. Белова «Ремесло отчуждения» (Новый мир, № 6, 1988г.)

КАЗАКЪ СИБИРСКАГО КАЗАЧЬЯГО ВОЙСКА, ШИЛОВЪ

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

Больше
31 март 2013 03:52 - 31 март 2013 03:55 #13010 от Шиловъ
9. Ещё раз о любви

29 октября 2001 года неожиданно умер отец. Инсульт. Мама тяжело переживала его уход. Вместе они прожили сорок девять лет, совсем немного не дотянув до золотой свадьбы.

26 ноября 2001 г. Киселёвск.
Добрый день, родные!
У меня всё в порядке. Валентин практически живет со мной, разрывается на два дома. Отсюда ему удобнее добираться на работу. Аля в среду и субботу приезжает.
Заходит Луиза <Семёнова Луиза Прокопьевна>, попьем с ней чайку с кремовым ликёром. Наведывается сосед – визави, готов помочь, если попрошу. Может быть потому, что я не одна, не до конца осознала потерю. Вот только что звонила Таня Ковалева – Сидорова. Всё время заходит Вера Васильевна <соседка>, обижается на своих родственников, всё время говорит, что никому не нужна. Занимаюсь кроссвордами, читаю. Сегодня приходила Романчук Анна, хотела уговорить продать им пианино для 5 летней внучки, её записали в музыкальную школу. Но я пока отказала, уроки делать – пусть приходит. Валентин почти сделал пылесос, мне осталось сшить мешок. Если успею до его прихода, будем испытывать его работу. Сегодня разрез поздравил женщин с днем матери, дали по сто рублей. Кажется, у нас началась зима, резко похолодало. Вот таковы мои будни.
Всех целую, мама, баба.


В письме от 12 марта 2002 года мама пишет:

«Занялась оформлением дома. Это такая волокита! Надо иметь стальные нервы, а уж денег выколачивают столько, сколько им не жалко». После смерти отца мой брат, Валентин, переехал жить к маме. Он боялся оставить маму одну и за это ему огромное спасибо. «Через неделю будет год, как нет папы. – Читаю в письме от 22 октября 2002 года. – Мне трудно до сих пор в это верить. Я не знаю, что было бы со мной, если бы не Валентин. Он меня не оставляет, может быть в ущерб себе. Я пыталась говорить с ним, чтобы он больше уделял внимание семье. Ответ один: мама это не твои заботы».

Но у этого благородного поступка была и другая, негативная, сторона, которая маму очень беспокоила. В разговорах со мной она часто повторяла, что, возможно, она является причиной охлаждения отношений между Валентином и Алевтиной. Это, безусловно, не так.

2 февраля 2004г. Киселёвск.
Добрый день, дорогие!
Саша, поздравляю тебя с наступающим днём рождения! Желаю здоровья, благополучия и всего только хорошего, что можно придумать. Всего тебе самого, самого, самого.
Наконец-то я выслала тебе книгу «Киселёвск в моей судьбе». Издание красивое, приятно взять в руки. Я не читала, но просмотрела. На 186-й странице есть папина статья и краткие сведения о нём, а в конце, где пишут о спорте, засветился и Миша, даже есть его фото – турист переходит через реку. Вот только очень трудно догадаться, что турист, тем более что это Миша, но я поверила ему, хотя он очень огорчился, что поместили такое неудачное фото. У него есть очень хорошие снимки.
Миша чуть было не бросил университет: его не допустили к экзаменам, т.к. он не уплатил за учебу, обратился за помощью к Валентину, но у того денег нет. Я не смогла допустить, чтобы на финише всё рухнуло, я дала ему деньги – мальчишка должен получить диплом. Думаю, что я поступила правильно.
У Валентина семья держится на волоске, считаю, что причина – я, он всё время со мной. Все проблемы легли на плечи Али, какой жене это понравится? Ему два или три месяца не давали зарплату, но есть мама, которая и накормит, и на курево, и на проезд даст, а как обстоят дела в семье, его не заботило. Мне он заявил, что он в семье не нужен, нужны только его деньги. Наконец, он получил зарплату, конечно, сразу купил телефон, напился, надоел мне с этим телефоном, как малое дитё не может наиграться. Я с ним поговорила, он все-таки домой поехал. Что они решат – не знаю. Мое предложение: живи дома, раз в неделю навещай, узнай, жива ли я.
Пока я себя обслуживаю сама. Вот и сегодня почистила дорожки, ночью снег выпал. Могу наколоть угля, если Валентин не наколет, редко, но это бывает. В магазин хожу сама. После «снеговой» зарядки, замерила давление – 120/70, хоть сейчас в космос. А вечером может быть и за 200. Борюсь с этим как могу.
Вот такие у нас дела. Всего вам всем хорошего. Будьте счастливы.
Целую, обнимаю мама.


Деньги, вернее их постоянная нехватка, стали источником напряжения в семейных отношениях моего брата. Стресс и раздражение он снимает водкой, а у мамы бессонные ночи и сердечные приступы. В письме от 10 августа 2005 года читаю - «Валентин задурил, денег у него нет, но с работы приходил поздно и пьяный. По пьянке мне сказал: «Я знаю, что тебе не нравится, но Алевтина мне не нужна, мне нужна только Катя». Я промолчала, хотя очень хотела сказать «а нужен ты будешь Кате, ей нужны только твои деньги». На прошлой неделе в среду он заявился под утро без пиджака, без телефона, без рабочей сумки, брюки грязные. Я спросила: «Где пиджак и телефон?». Он ответил: «Не знаю». Я подозреваю, что его ограбили и избили, но ни о чем его не спрашиваю, делаю вид, что ничего не произошло. Хорошо, что паспорт дома, медицинская страховка и ИНН. А вот водительские права, допуск к работе и записная книжка были в костюме. Уроки ему не идут впрок. А у меня сердце болит, какой бы он ни был, но он мой, мне же его жалко, хотя он сам во всем виноват, проучить надо, но всё без толку. Ведь может не пить, а тут какая-то чёрная полоса. Правда, поверишь, что август несчастливый месяц. С рукой у него плохо, <рана> сочиться с гноем, к врачу идти не хочет, возможно, боится, что снова будут резать. В выходные у себя дома занимался ремонтом ванной комнаты, да ещё нужно в зале заделать дыру в полу, чтобы не дуло, но пока нет материала, хочет присмотреть, где подешевле, нужно-то совсем ничего. Я хотела предложить ему деньги, но он сразу сказал: «Мама не суетись. Сейчас отправим Катю, тогда возьмёмся за ремонт». Начальник не стал оформлять ему больничный, просто проставил все выходы, как будто бы он работал. Хоть бы чёрная полоса сменилась светлой».

У мамы была склонность к самоедству и какое-то гипертрофированное чувство ответственности. Она до последнего вздоха заботилась о нас как о малых детях. Деньги, которые я ей присылал, она тратила на помощь внукам «мальчишка должен получить диплом» и сына «ему два или три месяца не давали зарплату, но есть мама, которая и накормит, и на курево, и на проезд даст». Тратить деньги на себя ей было жалко.

Странно, но историю любви Ромео и Джульетты я знаю во всех шекспировских подробностях, а вот о любви своих собственных родителей не знаю практически ничего. Эта тема никогда не возникала в наших беседах. Всё что мне известно, это небольшая цитата из маминого письма от 12 марта 2002 года.

«С твоим папой я познакомилась в институте <в Алма-Ате>. Мы оказались в одной группе. Особого интереса к мальчишкам не было, мы ведь учились в разных школах, «по полу». Папа говорил, что обратил на меня внимание на втором курсе <института>. Мы сидели за одним столом: я, моя подруга Галя и папа. Наш куратор однажды сказал: «Не пойму за кем ухаживает Лёня – то ли за Галиной, то ли за Таидой». У нас это вызвало только смех. Свадьбы у нас не было, хотя папа официально попросил моей руки у родителей. Потом мы вместе поехали работать в экспедицию. Там, как говорится, «сошлись». А зарегистрировались, когда тебе был месяц, 18 марта 1953 года».

Мама не стала брать фамилию Асаченков. Однажды она как-то оговорилась, что «Леонид женился на мне только потому, что я была беременна». Правда это или нет, уже не спросишь. Их союз оказался удачным. Ведь недаром говорят, что браки заключаются на небесах. Возможно, в их отношениях не всё было гладко, но внешне это никак не проявлялось. В доме всегда была спокойная, доброжелательная атмосфера.

28 января 2002 г. Киселёвск.
Добрый день, мои дорогие!
Вам ещё не надоела моя писанина? Ничего заслуживающего внимания вспомнить не могу. Потихоньку прозябаю, читаю, смотрю телевизор. Правда, ещё готовлю, надо ведь Валентина кормить, да вот ещё кочегарю. Зима в этом году божеская, а пугали большими морозами. Начала заниматься «наследством». В первую очередь паспортом. Уже сдала на обмен, получу только 11 февраля. Потом к нотариусу и собирать документы в БТИ, земельном отделе, банке. Я только перевела на себя телефон.
Сейчас до меня дошло, что папы нет. Как-то сразу в один день. Был концерт Ротару, я слушала одна. И вот её слова «ты ушёл в темноту, не позвав меня» и «мой дом пуст без тебя» так задели во мне что-то такое больное, что я весь её концерт проревела и поняла, что действительно папы уже нет, и не будет. Мне было очень тяжело. Никакие самоуговоры не помогли. И сейчас я без слёз не могу вспоминать этот концерт. Ко всему ещё меня начинают посещать жители улицы, всем нужны справки с места жительства (папа был председателем уличного комитета) и каждому надо объяснять, что его нет. Удивляются. Что? Когда? Мы не слышали. Правда, я этому не всегда верю, а задевает это больно.
Ну, а так, в общем, всё нормально. Вот читать долго – устают глаза. Сейчас читаю Горького, взяла том наугад, большие рассказы, всё как в первый раз, то ли хорошо забыла, то ли не читала. Мне нравится. Читаю с большим удовольствием, чем раньше.
В этом году стала получать газету «Земляки», думала по ошибке, оказывается, что совет ветеранов разреза выписал пенсионерам. Учредители газеты тоже ветераны войны и труда, пока мне она не очень, чтобы очень. Там обо всём очень мрачно пишут, везде всё плохо.
Саша как у тебя дела со здоровьем? Я опять не удержалась и посылаю ещё один рецепт, я волнуюсь. Будьте здоровы, благополучны. Всех целую и обнимаю. Мама, баба.
PS. Привет от младших Асаченковых. Наталья устроилась на кондитерскую фабрику, делает торты, пока ученица. Работает первую неделю.


О своих чувствах мама рассказывать не любила. В её письмах, кроме приведённой выше цитаты, ни слова о любви. Зато есть другая история. История о том, как познакомились и полюбили друг друга её родители.
Василий Коломийцев и Мария Вензовская познакомились в театре. Точнее, их познакомил театр. Лисичанский драматический театр был организован группой артистов из Петрограда, которые после революции и гражданской войны бежали на Украину, спасаясь от голода и холода. Репертуар театра был классический – Островский, Фонвизин, Чехов. Мой дед, Василий Коломийцев, в то время студент Лисичанского горного института, играл в театральном оркестре, а во время драматических спектаклей подрабатывал суфлером. У деда был абсолютный слух. Он играл на всех музыкальный инструментах, но предпочтение отдавал струнным – особенно любил мандолину.
Моя бабушка, в то время просто Мария, была «примой» этого провинциального театра. Она умела себя подать, в её манере разговаривать, во всех её движениях был тот особый шарм, который присущ только молодым польским пани. Мария любила и умела красиво одеваться. Мама рассказывала мне, что, когда они жили на Украине, бабушка любила гулять по пыльным улицам Лисичанска в модной шляпке и с зонтиками в руках, «как городская женщина», чем шокировала местных дам. Однажды соседка украинка, для которой, по видимому, шляпка и зонтик были чем-то очень смешным, одела себе на голову таз, в котором полоскала бельё, и торжественно прошлась под окнами Марии, имитируя её дефиле с зонтиком. Знай наших! До своего последнего дня бабушка очень внимательно относилась к своей одежде. Я ни разу не видел её небрежно одетой или растрёпанной. Она часто повторяла: «Старый человек должен одеваться красиво, ибо сам он уже некрасив. А молодых молодость красит, что бы они ни надели». Дед как-то в шутку заметил, что Мурка, он до самой смерти называл бабушку Муркой, пока была «примой» тратила на наряды в два раза больше денег, чем зарабатывала. Бабушка называла подобного рода высказывания глупой выдумкой и клеветой. В ответ дед довольно улыбался и беззлобно отшучивался.
У Марии были определённые способности к лицедейству. Неудивительно, что ей поручали играть главные роли. И дед, что называется, не устоял. Влечение это было взаимным. Василий был видный мужчина: рост за метр восемьдесят, широк в плечах, волосы коротко подстрижены, в зубах трубка. Если к этому портрету добавить широкий пояс и шаровары получится знатный запорожский казак или кузнец Вакула. У бабушки было много поклонников, но мандолина звучала так призывно…

Нельзя сказать, что Лисичанский драматический театр пользовался большой популярностью среди шахтёров и рабочих стекольного завода. Это был скорее клуб по интересам, чем театр в его традиционном понимании. В своих воспоминаниях о послереволюционной России Ф.И. Шаляпин пишет. «Народ в театр не шёл и не бежал по собственной охоте, а был подталкиваем либо партийными, либо военными ячейками. Шёл он в театр «по наряду». Да и то сказать: скучно же очень какому-нибудь фельдфебелю слушать Бетховена в то время, когда все сады частных домов объявлены общественными и когда в этих садах освобождённая прислуга под гармонику славного Яшки Изумрудова откалывает кадриль! Я понимаю милого фельдфебеля. Я понимаю его. Ведь когда он танцует с Олимпиадой Акакиевной и в азарте танца её крепко обнимает, то он чувствует нечто весьма осязательное и бесконечно волнующее. Что же может осязательного почувствовать фельдфебель от костлявого Бетховена?».

18 января 2002 г. Киселёвск.
Добрый день, мои дорогие!
Как ваши успехи, все ли здоровы? У нас всё по-прежнему. Валентин живет у меня. Иногда он ездит в гости в Карагайлу или Алевтина приезжает сюда. Он любит понежиться в ванне, а наше «банное» мытьё (из тазика) ему не нравится. Вчера работал с установкой каких-то компьютеров и решил через Интернет выйти на вас, но у него ничего не вышло, хотя рядом был специалист из Новосибирска. У нас открыли центр, где можно за 24 рубля в час попользоваться вот такой игрушкой.
У нас наконец-то пошел снег, а до этого была плюсовая температура, всё потекло, город – сплошной каток. Вот уже три дня метелит, без лопаты из дома не выйдешь. Валентин утром перед работой и вечером чистит, а вчера я два раза чистила, чтобы добраться до почтового ящика. Такая погода, видно, отразилась на мне. Пришлось ночью вызывать скорую <помощь>. Робко предложили мне поехать в больницу, но я отказалась, а они без ЭКГ не могли определить, отчего боли, предполагали даже хандрос. Потом я всё-таки пришла к врачу, сделала ЭКГ, слава Богу, всё в порядке, т.е. так, как положено быть.
В эту теплую погоду мы смеялись, как бы наш Тугай не вышел из берегов и не затопил нас как в Краснодаре. И я вспомнила, что в своей жизни видела и наводнение, и землетрясение и пожар. Всё это было в Алма-Ате. В 1947 г. к нам приехала Зося <Софья Ягельская> из Караганды (она отсидела десять лет от звонка до звонка в лагере под Карагандой), навела порядок, побелила, постирала, погладила, а тут соседи поссорились, взяли и подожгли свой домишко. Там жили мама, сын и тётя, все пили, кто-то кому-то решил насолить. А наш домишко был совсем рядом. Пришлось все чистые вещи выбрасывать прямо на улицу, чтобы как-то сохранить. Разобрали забор, чтобы по нему огонь не перекинулся на дом. Обошлось, даже соседский дом уцелел, пожарные приехали вовремя, только крыши не стало.
А вот вода – это огромная сила. С ней труднее справиться, чем с пожаром. Помню, как в Алма-Ате прорвало дамбу, и вода пошла на город. Было страшно. Мы всю ночь не спали. Жили мы тогда у Оли Шуруевой (сейчас она живет в Курской области). Утром мы с Олей через речку перебирались по камням, бетонные мостики снесло, а нам надо на занятия. Конечно, слухов было много, говорили, что один домик снесло вместе с хозяевами, уплыли, как на корабле.
Скоро мне нужно будет вплотную заниматься оформлением документов. Я только перевела на себя телефон. Теперь на очереди обмен паспортов, надо выписать папу, а потом уже решать вопрос об оплате за электроэнергию и воду. Ну, а потом с нотариусом решать судьбу дома и вкладов. В газете промелькнуло сообщение, что Кузбасспромбанк возвращает все вклады. Папе пенсионный вклад перевели в Углебанк, обязались в течение трех лет ежемесячно переводить по 520 руб. Конечно, это обязательство не выполнили, только один раз перевели. А второй вклад должны были вернуть по решению суда, но судебные исполнители говорят, что нет денег. Для меня эти денежные дела тёмный лес.
Ну вот, пожалуй, и все мои новости. Будьте все здоровы и благополучны.
Крепко целую. Мама, баба.

КАЗАКЪ СИБИРСКАГО КАЗАЧЬЯГО ВОЙСКА, ШИЛОВЪ
Последнее редактирование: 31 март 2013 03:55 от Шиловъ.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

Больше
31 март 2013 03:58 - 31 март 2013 03:59 #13011 от Шиловъ
10. Серость и невежество

В 1917 году к власти в России пришло самое молодое, и самое профессионально несостоятельное правительство. В девяностые годы прошлого столетия ситуация повторилась. Опять амбиции и самонадеянность победили знания, опыт и профессиональные навыки. Федор Иванович Шаляпин сумел в нескольких словах нарисовать портрет этих революционных умников. К сожалению, его замечания до сих пор актуальны.
«Я не могу быть до такой степени слепым и пристрастным, чтобы не заметить, что в самой глубокой основе большевистского движения лежало какое-то стремление к действительному переустройству жизни на более справедливых, как казалось Ленину и некоторым другим его сподвижникам, началах. Не простые же это были, в конце концов, «воры и супостаты». Беда же была в том, что наши российские строители никак не могли унизить себя до того, чтобы задумать обыкновенное человеческое здание по разумному человеческому плану, а непременно желали построить «башню до небес» – Вавилонскую башню! Не могли они удовлетвориться обыкновенным здоровым и бодрым шагом, каким человек идёт на работу, каким он с работы возвращается домой, – они должны рвануться в будущее семимильными шагами… «Отречёмся от старого мира» – и вот, надо сейчас же вымести старый мир так основательно, чтобы не осталось ни корня, ни пылинки. И главное – удивительно знают всё наши российские умники. Они знают, как горбатенького сапожника сразу превратить в Аполлона Бельведерского; знают, как научить зайца зажигать спички; знают, что нужно этому зайцу для его счастья; знают, что через двести лет будет нужно потомкам этого зайца для их счастья. Есть такие заумные футуристы, которые на картинах пишут какие-то сковороды со струнами, какие-то треугольники с селезёнкой и сердцем, а когда зритель недоумевает и спрашивает, что это такое? – они отвечают: «Это искусство будущего». Точно такое же искусство будущего творили и наши российские строители. Они знают! И как непостижимо в этом своём знании они уверены, что самое малейшее несогласие с их формулой жизни они признают зловредным и упрямым кощунством и за него жестоко карают. Таким образом, произошло то, что все «медали» обернулись в русской действительности своей оборотной стороной. «Свобода» превратилась в тиранию, «братство» – в гражданскую войну, а «равенство» привело к принижению всякого, кто смеет поднять голову выше уровня болота. Строительство приняло форму сплошного разрушения, а «любовь к будущему человечеству» вылилось в ненависть и пытку для современников».

Сегодня серость и невежество всё ещё правят бал. Взрывы метана на шахтах Кузбасса – это жертвы демону невежества. (Вместо термина «невежество» принято употреблять более политкорректное выражение – «человеческий фактор».) В подтверждение этого тезиса привожу выдержку из маминого письма от 14 июля 2003 года:

«Москва стала страшным городом, телевизор хоть не смотри и не слушай. Одни страсти. У нас страсти только в шахтах, всё старое, работают, не соблюдая технику безопасности. Валентин почти на всех шахтах бывает, видит. Однажды сказал механику шахты о том, чтобы тот поставил выключатель, а не чиркал проволочками, тот возмутился, иди, мол, занимайся своей наладкой, а это не твоё дело. А то ещё хлеще. Висит табличка «Не включать, работают люди». Машинистка подъёма табличку сняла и включила <электромотор>, там что-то выбило. Люди, правда, не пострадали. Там работал Валентин. Представляете в каких выражениях он заставлял её прочесть ТБ <технику безопасности>. Не жалеют люди ни себя, ни других».

10 декабря 2002 г. Киселёвск.
Добрый день, дорогие, любимые, мои хорошие Наташа, Саша, Алеша и Петя!
Я тоже преодолеваю свою лень, но все-таки пишу, хотя событий у меня пока что никаких не случается. Пережили одну волну морозов, нормально до минус 30, на севере было минус 43, а сейчас снова теплынь, идёт снежок и всего-то минус 5. Вот со снегом приходится бороться, тем более с нашими завихрениями. Валентин перед работой (примерно в 7 часов утра) почистит, а через три часа иду чистить я, т.к. до калитки уже не пройти. Это такая физзарядка. В доме тепло, слава Богу, угля у нас предостаточно. Отметили, как сумели, мое 75-летие. Были только свои и Вера Васильевна Скударнова <соседка>, а потом подъехала Ира <Ирина Коломийцева, дочь маминого брата>, ребята не смогли, были заняты в КВНе. Ко дню туриста вышла городская газета, где очень хорошо отзывались о Мише. Он с группой ходил покорять Поднебесные зубья. «Четверо отважных, наиболее подготовленных ребят – Михаил Асаченков, Алексей Валиев, Виталий Михалев, Николай Варанкин – всё-таки предприняли попытку к восхождению. Пик был покорён». Дело в том, что погода была «не лётная». И ещё. «Особенно хотелось бы отметить Мишу Асаченкова, Дениса Рипанова. Спокойные, выдержанные, они своим примером вдохновляли остальных. Есть в этих парнях стержень, настоящий мужской характер!». Читать такое нам всем было приятно.
А на днях у меня был корреспондент из «Киселёвских вестей», хотел встретиться с папой, но увы… В редакции никто не знал о его смерти. Поговорил со мной, дело в том, что редакция уже выпустила одну книгу «Киселёвск в моей судьбе», готовит вторую, и туда хотят включить что-то о папе. Книга выйдет в январе, обещали вначале февраля привезти мне. Конечно, я поблагодарила, сказала, что буду очень признательна. Посмотрим, как выполнят свои обещания. Первую книгу можно было приобрести только в редакции, в свободной продаже её не было. Очевидно, то же будет и со второй. Наверное, это связано с 60-летием Кемеровской области, а может быть с 65-летием (20 января 2001 г.) Киселёвска.
Ну, а с телефоном у нас беда, оставили один канал – дозвониться к нам почти невозможно, особенно в будни, когда работает шахта. Ходят упорные слухи о закрытии шахты. Значит, у нас будет мёртвое место, и бежать нам уже некуда. У нас одна дорога <на кладбище>, а вот молодежь жалко, ей абсолютно некуда податься. Да, забыла ещё написать. В декабре я получила пенсию на 116 рублей больше. Удивилась. Оказывается, я приобрела официальный статус старухи, до этого была просто «пожилая». Вот так.
Желаю вам всего, всего самого хорошего, особенно здоровья.
Всех целую, обнимаю. Счастья всем. Мама.


Очерк об отце так и не появился. В чём причина не знаю. Однако в третьем томе книги «Киселёвск в моей судьбе» было напечатано несколько его статей, фотография и короткая биографическая справка.
«Асаченков Леонид Михайлович, родился 23 мая 1928 года в Петропавловске (Северный Казахстан). До войны жил в Курске, в 1941 году был эвакуирован в Алма-Ату, там окончил школу и горно-металлургический институт. Был направлен в Кузбасс по распределению. Работал в геодезической партии, в тресте «Киселёвскшахтострой», начальником Краснобродского СУ. Преподавал на курсах по геодезии. Автор учебного пособия для горных техникумов «Маркшейдерские работы при строительстве и реконструкции шахт». Этот учебник был издан московским издательством «Недра» а 1987 году. С 1992 по 1997 го работал корреспондентом газеты «Киселёвские вести». Умер 29 октября 2001 года».

После выхода на пенсию, отец пишет учебник по маркшейдерскому делу для учащихся техникумов. Учебник для горных инженеров это оружие отца в борьбе с невежеством, которое проявляет себя в наплевательском отношении к технике безопасности, технологии производства и качеству работ (и так сойдет). Но написать учебник это только полдела, его ещё надо издать, а для этого необходимы рецензии профильных научных организаций и деньги. Представляю себе выражение лиц членов Ученого совета Всесоюзного НИИ в тот момент, когда никому не известный инженер из маленького шахтёрского городка приходит на заседание Совета Всесоюзного НИИ горной геомеханики и маркшейдерского дела и заявляет, что он написал учебник. Сколько же надо иметь энергии, настойчивости и убеждённости в правоте своего дела для того, чтобы заставить учёных мужей прочитать труд «человека с улицы». Но отец не только уговорил их прочитать, но и дать положительное заключение. Два года он ездил в командировки (за счет своей пенсии!!!), писал письма, выступал, доказывал, убеждал. В итоге он победил. В 1987 году в московском издательстве «Недра» выходит написанный отцом учебник «Маркшейдерские работы при строительстве и реконструкции шахт», в котором он излагает «методики, способы и приемы производства маркшейдерских работ». Причём акцент делается «на строгую последовательность выполнения обязательных операций на всех стадиях строительства, начиная с подготовки исходных данных и кончая камеральной обработкой результатов измерений». Книга была допущена Министерством угольной промышленности СССР в качестве учебного пособия для горных техникумов. Пятитысячный тираж учебника разошёлся в течение нескольких дней. Сегодня это раритет. После выхода книги отец получил множество писем, в которых его просили написать продолжение, включить в новую редакцию учебника те виды работ, которые не вошли в первое издание, он с энтузиазмом принялся за работу. В письме от 28 января 1987 года отец пишет. «Пока были большие морозы (до – 32 градусов) в декабре и январе я работал над рукописью учебника для ВУЗов и в новой редакции изложил V раздел, в котором излагаются работы по шахтному строительству. Как только выйдет из печати новая Инструкция, – дополню рукопись цифрами и перепечатаю. Затем начну переписку с кафедрами ВУЗов, а может быть и личное знакомство».

В 1991 году рукопись новой книги была готова. Вместе с рецензиями и рекомендательными письмами книга была отправлена в издательство «Недра» и там потерялась. В девяностые годы прошлого столетия было не до учебников. Где сегодня эта рукопись я не знаю. Отец очень переживал по поводу её утраты, ибо копии у него не сохранилось. Два экземпляра текста он лично напечатал на пишущей машинке. Все чертежи и рисунки были выполнены им тушью вручную. Сделать ксерокопию в Киселёвске того периода он не смог.

Отец часто повторял: «В этой жизни нет ничего невозможного, нужно просто работать, работать и верить». Ещё до публикации учебника, он решил его «обкатать», и стал читать лекции студентам горного техникума. Работа со студентами помогла ему понять главное – книга нужна, она будет востребована. Руководство техникума и областной отдел образования стали его союзниками.
Надо сказать, что из отца получился бы прекрасный преподаватель. Когда я оканчивал школу, он помогал мне восполнить пробелы в образовании. Математику и физику я изучал дома. Уровень преподавания этих предметов в школе был недостаточным для поступления в приличный вуз. Отец вместе со мной решал задачки. Но решать легче, чем объяснять. Для того чтобы научиться объяснять отец решил поработать в школе рабочей молодежи. Он стал читать физику и математику великовозрастным недорослям. Это был его первый опыт преподавательской работы. Два года он экспериментировал с методикой преподавания. И это после основной работы! Практически даром! За интерес!
Через два года отец, к большому сожалению руководства школы рабочей молодежи, прекратил свой эксперимент. На мой вопрос: «Почему он это сделал?» Отец ответил: «Трудно чему бы то ни было научить человека, если он сам этого не хочет». Достали его недоросли. В школе рабочей молодежи ему стало скучно.
Отец не делал ничего спонтанно. Все его начинания или, как сейчас говорят, проекты были обусловлены самой жизнью. За тридцать лет своей работы в качестве маркшейдера он видел много молодых инженеров и техников. И прежде чем допустить их к самостоятельной работе ему приходилось их доучивать, а часто и переучивать. Среди молодых специалистов попадались очень неглупые ребята. Они хорошо знали, ЧТО надо делать, но совершенно не представляли, КАК это надо делать. Технологии производства маркшейдерских работ их просто не учили, или учили плохо.
К сожалению, качество выпускников современных ВУЗов и техникумов неуклонно падает. Инженер из товара штучного превратился в серийный ширпотреб. Деградация некогда почтенного звания – «инженер» – продолжается и в наши дни. И это не просто «ошибки роста», это была (и во многом остаётся) сознательная политика государства. Высокообразованный, самостоятельный инженерный корпус – очень неудобный объект управления, со своим собственным мнением и другими столь же вредными интеллигентскими штучками. Серость и невежество, захватившие власть в 1917 году, постепенно проникли во все сферы нашей жизни. Инженер из главной фигуры на производстве превратился во вспомогательную, обслуживающую пролетариат единицу. Эти перемены сказались как на статусе инженера, так и на его зарплате. Мой дед, Василий Коломийцев, рассказывал мне, что на зарплату главного инженера шахты он спокойно мог купить автомобиль, правда, купить его было негде. А вот на зарплату главного маркшейдера крупнейшего в городе строительного управления купить автомобиль было уже практически невозможно. В тридцатые годы прошлого столетия на зарплату инженера можно было содержать семью и платить домработнице. Жёны инженеров не работали. В государстве развитого социализма иметь домработницу стало непозволительной роскошью.
И ещё одно замечание. Сегодня мы забыли слово «номенклатура», а если и вспоминаем, то произносим его с негативным оттенком. В представлении современной молодёжи «номенклатурный работник» ассоциируется с партийной бюрократией, но ведь это далеко не так. Номенклатурными работниками были инженеры и управленцы высшей квалификации. Государство, как умело, заботилось о них. Например, при переезде на новое место работы им предоставлялась служебная квартира, высокая зарплата и т.п. Почему бы сегодня не использовать этот опыт? Естественно, предварительно очистив его от идеологических наслоений.

КАЗАКЪ СИБИРСКАГО КАЗАЧЬЯГО ВОЙСКА, ШИЛОВЪ
Последнее редактирование: 31 март 2013 03:59 от Шиловъ.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

Больше
31 март 2013 04:02 #13012 от Шиловъ
11. Зазвонит ли телефон?

Возможно, историческая задача “перестройки” заключалась в том, чтобы разрушить идеологические укрепления и заборы с колючей проволокой. Если это так, то “перестройка” состоялась, по части разрушений, мы преуспели.

6 апреля 2002 г. Киселёвск.
Добрый день, дорогие!
Всё ли у вас благополучно?
Я занимаюсь переоформлением дома. Такая канитель, а надо успеть к 29 апреля. Уже бумаги отнесла в земельный комитет, 11 апреля надо получить и ещё попасть в налоговую инспекцию.
Заказала три фото овальной формы: папе, деду и бабе. К родительскому дню ничего сделать не успела, потому что у нас снова зима, морозы до 18 градусов. А мы с Валентином умудрились выставить внутренние рамы, чтобы рассаде было светлее. Теперь по утрам всё затягивает льдом. Рассаду убрала подальше от окна. Наши синоптики и май обещают холодным. С природой не поспоришь. А вот с телефоном у нас беда. Управление производственно-технической связи (УПТС) обанкротилось, грозятся отключить телефон. Возможно, останутся внутришахтовые <телефоны> , а все квартирные отключат. В марте нас уже на две недели отключали от выхода на АТС (шахта не оплачивает выходной канал). Нельзя было вызвать ни 01, ни 03. Проводить линию АТС далеко и очень дорого. Валентин уговаривает на сотовый телефон, но это тоже удовольствие очень дорогое. От наших правителей всё можно ждать. Уже оставили без связи «Карагайлу», теперь на очереди <шахты> «Краснокаменская» и «Дальние горы». И жаловаться некуда. Никто ни за что не отвечает.
Со здоровьем у меня всё по-прежнему. Так же заправляюсь с утра таблетками. Очень действует погода, её перепады. А вот Валентина не могу уговорить пойти к врачу, работает, терпит. Я предлагаю оплатить лечение, но всё напрасно. Как с ним говорить – не знаю. В угол не поставишь. Сватью выписали из больницы, теперь Але полегче.
Ну, вот и все наши новости. Всего вам хорошего.
Целую, обнимаю мама, баба.


В 2002 году, в связи с банкротством шахты «Краснокаменская», у мамы отключили городской телефон. Шахта не платит, но почему люди должны страдать? Они ведь платят за телефон? Риторические вопросы. В маминых письмах начала двадцать первого века вопросы связи – больная тема.


3 сентября 2002 г. Киселёвск.
Добрый день, мои дорогие!
Издержки цивилизации заставляют вернуться к испытанному средству связи – почте, наверное, заботятся о нас, чтобы мы не разучились писать. Я вполне серьёзно. У нас ходят довольно неприятные слухи, что вообще лишат наш район телефона. Сейчас мы не можем выйти на городскую АТС, кроме трёх номеров 01,02,03 и то через телефонистку. К нам извне никто не может дозвониться. Мне в моём положении это страшно, приходилось вызывать скорую <помощь> всегда в отсутствие Валентина, а если лишат телефона, до шахты мне не дойти, тем более ночью. Что будет, то будет.
Валентин работает с небольшими перерывами на отдых (отсутствует работа или транспорт). Сейчас работает на 12-й шахте. Аля была в отпуске, вчера вышла на работу. Наталья уехала в Кемерово, пытается устроиться на работу, а, по-моему, ей нужна лёгкая жизнь, ребенок её не интересует, заявила, что он ей не нужен. Мальчик, в основном, у Али, но забирают его и свекор, и отец Натальи. Маму скоро забудет. Василий <муж Натальи> с кем-то живёт в Новокузнецке, когда приезжает – берет Андрея. Катюшка пошла в 9-й класс, вчера должна была пойти записаться на компьютерные курсы в наш техникум. Обучение на курсах 850 рублей в месяц, конечно, это дело хорошее, деньги я дала.
Я успокоила свою душу. Перед самым Днем шахтёра установили памятник папе. Теперь три родные могилы в порядке.
Заканчивается огородная эпопея. Картошки накопали 10 вёдер, да плюс ещё около ведра подкапывали на еду. Пока самым урожайным сортом оказался «Невский», а вот «Бимонда» и «Скарлет» похуже, но тоже хорошая, мелочи почти нет, но на семена я отобрала. Помидоры и огурцы на зиму заготовила. Почти все созрели на корню, очень хороший сорт томатов «Микра F1», плотные, небольшие, хороши для консервирования. Свекла и морковь тоже будут, ну, а лук и капусту куплю. Лук я садила, но он мелкий и его немного, а капусту покупаю в магазине.
Ещё я совершила подвиг, побелила санузел и кухню. Правда, за три дня. Ну, а на «горницу», боюсь, сил у меня не хватит. Да ещё дом снаружи тоже побелила, а вот покрасить мне помогли Аля с Катей: веранду со стороны огорода, ставни и окна снаружи. Работы много, глазами сделал бы и то и другое, а сил нет. Беда в том, что вся работа делается в наклон, а моё давление этого не любит.
Свой досуг трачу на чтение или разгадывание кроссвордов. Сейчас в третий раз перечитываю Куприна, а до этого читала Горького, вернее, перечитывала. Недавно прочла насильно «Давида строителя» Гамсахурдия и «Варданангк» Демирчана. Читается легко, но история не всегда мне по душе. Вот так в мелких заботах и проходит жизнь.
Теперь и вам придётся писать. Будьте все здоровы, благополучны. Счастья вам. Целую всех и обнимаю. Мама, баба.


1 февраля 2003 г. Киселёвск.
Добрый день, дорогие!
Благодаря нашей почтовой связи я получила ваше новогоднее поздравление только 18 января, судя по штемпелю, 10 января оно было в Новокузнецке, а 18-го у нас. Правда, есть и Сашина небольшая вина, он не нарисовал наш индекс, так что письмо, наверное, обрабатывали вручную. Но смиримся, главное, не затерялось.
У нас в темпе развернул работу БИЛАЙН. В марте в центре заканчивают ретранслятор, а затем и в Афонино. По предварительным данным, подключение мобильного телефона вместе с аппаратом в пределах 4000 руб., подключение к АТС – около 8000 руб. Но плата за пользование: мобильный 200-300 руб. в месяц, а АТС-овский телефон – 90 руб. Пока не можем решить, что выгоднее. Во всяком случае, время терпит, да к тому же Луизина Юлька, имея «навороченный» аппарат не смогла пока от Луизы дозвониться до Ленинск-Кузнецка. Ну, а мы сейчас снова без выхода на АТС из-за неуплаты шахтой за канал. Вот так: попы дерутся, а у нас чубы трещат.
И дома у нас не всё в порядке, я имею в виду Валентина. Уже третью неделю не ездит домой, причину не объясняет. «Мама не спрашивай, всё нормально». Я же вижу, что он ходит как в воду опущенный. Что между ними произошло – не знаю. Ко всему ещё и здоровье его желает быть лучше. А в больницу он не идет. Самолечением тоже не занимается. Я конечно переживаю. Ну, а в остальном всё по-прежнему: печка, кроссворды, телевизор. Хотя зима у нас теплее вашей.
Всего вам доброго.
Целую. Мама.


Сегодня мобильная связь в Кузбассе одна из лучших в стране. Все ведущие операторы представлены на рынке. Выбирай – не хочу. Работает и мобильный Интернет. Удивительно, как быстро мы привыкаем к этим новым игрушкам. Если, уходя из дому, забыл мобильный телефон, чувствуешь себя очень неуютно, как бы отрезанным от всего мира. Как же раньше люди жили без телефонов?

Из маминого письма от 13 января 2004г.
"Валентин сейчас заболел мобильным телефоном. Иногда и я соблазняюсь. А потом подумаю, но ведь это удовольствие очень дорогое, а звонить мне собственно в два пункта: Москва, Карагайла. Вы же знаете Валентина, он лучше будет без штанов, а «железку» приобретёт. Каждый день доказывает мне преимущество и необходимость этой связи. Купить телефон я могу запросто, но ведь пользоваться потом дорого, или я что-то не понимаю. Вот я и склоняюсь то в одну, то в другую сторону. У нас подключаются к системе БИЛАЙН, по всей трассе до Новосибирска построили антенны. Возможно, мы тоже попадаем в этот радиус. Ну, а просто АТСовский телефон нам проводить не будут. Вот и стою я на распутье. Я в этой технике ничего не понимаю, там много всяких вариантов. Простых телефонов сейчас нет, всё с какими-то прибамбасами и плата разная. Валентин мне голову совсем заморочил. Вот как он купит себе, я посмотрю, может быть, тоже отважусь"

КАЗАКЪ СИБИРСКАГО КАЗАЧЬЯГО ВОЙСКА, ШИЛОВЪ

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

Больше
31 март 2013 04:25 #13014 от Шиловъ
13. Воровство и обман

Как и большинство законопослушных жителей нашей страны, родители хранили свои трудовые сбережения в сберегательной кассе. И как большинство их потеряли. Для пенсионеров это катастрофа. Воровство и обман – символы “перестройки”. И как всегда, обманывают самых незащищённых: детей и стариков, которых и так уже обобрали до нитки.

21 апреля 2004 г. Киселёвск.
Добрый день, мои дорогие!
Как я долго не писала! Или время так быстро летит? Как вы там все живы здоровы? Наше здоровье у всех соответствует возрасту.
Я занималась финансовыми проблемами, правда, безуспешно. Сейчас решила на всё плюнуть. Дело в том, что папа после краха «Кузбасспромбанка», часть вклада (по совету банка) положил в негосударственный пенсионный фонд «Стимул-фонд», который обязался вернуть эту сумму (18 000 руб.) в течение трёх лет, погашая ежемесячно по 530 рублей. Два месяца папа получал, потом была тишина, и после его смерти ещё раз перевели. Я получила их как наследник. Я писала в «Стимул-фонд» с приложением Свидетельства о смерти, о браке, но ответа никакого не получила, они тоже обанкротились. В этом году я случайно прочла в газете, что фонд возвращает часть денег 25% - 30%. Я написала письмо с приложением копий документов и получила отказ, т.к. я не указала сумму и не предоставила право на наследство. Я разозлилась и пожелала им подавиться этими деньгами. Тут вскоре получаю из арбитражного суда г. Кемерово повестку, мое дело будет рассматриваться 6 апреля. Потом получаю уведомление, что ответчик не явился, суд перенесли на 27 апреля, мне надо предоставить право на наследование. Я пошла к нотариусу со всеми письмами, мне в выдаче такого права отказали (вернее документа) т.к. нет выписки из реестра, надо ехать в Кемерово, и только тогда нотариус даст этот документ, а потом суд будет решать. Моё здоровье сейчас дороже тех четырёх тысяч, которые нужно добиваться с таким трудом. Жила без тех денег, даст Бог, ещё проживу. Который уже раз нас учат. «Дом Селенга» обманул, «Кузбасспромбанк» обманул, «Кузбасссоцбанк» обманул, «Стимул-фонд» тоже. Я же требовала наши кровные деньги, а не милостыню у них просила. Я себя уже успокоила, поставив на этом деле крест.
Саша, я купила первый том книги «Кисёлевск в моей судьбе» хочу её просмотреть, через день, два вышлю. К 60-летию Победы редакция планирует выпустить третий том. Боюсь, что его я уже не увижу.
У нас всё ещё не может наступить весна, юг Кузбасса тонет, в шахтах люди гибнут, у нас уже среди бела дня убивают людей. Скударнова Вера Васильевна <соседка> шла в три часа дня от Тереховых, её ограбили, сняли золотые серёжки, избили, так как денег не нашли. Вот такая у нас чёрная полоса.
Вчера был родительский день, мы не ходили, погода была отвратительная: снег, дождь, грязь, ветер. Дома помянули. Может быть, погода поправиться, тогда можно будет сделать уборку. У меня помидорная рассада уже большая, просится на улицу, а там холодно и мокро. А цветы (тюльпаны, нарциссы, мускари) не смотря ни на что, ползут, видно, время их поджимает.
Вчера был Миша, пишет дипломную работу. Просит Валентина, чтобы помог куда-нибудь устроиться на работу, дома очень трудное финансовое положение. Везде отвечают: «Получит диплом, тогда – пожалуйста». У нас молодёжи и податься некуда. Катя учится, Наталья тоже уехала в Кемерово, устроилась на работу в художественную мастерскую, керамические горшочки делают. Ну, а сын её у Али. Вот такие у нас дела.
Всего всем самого доброго.
Целую, обнимаю мама, баба.


Комментировать такое сложно. Здесь нужен прокурор.

26 мая 2004 г. Киселёвск.
Добрый день, мои дорогие!
Получила ваше письмо. Большое спасибо за всё, особенно за приглашение приехать к вам. Но вы должны меня понять, переезд – это очень большая физическая нагрузка, но ещё больше нагрузка психологическая. В моем состоянии я таких нагрузок не вынесу. Милые мои, любимые, вы уж не держите на меня зла, я считаю, что мне осталось немного. В нашей семье роковое число 78 (мама, Зося, Изабелла). Конечно, меня эта горка не прельщает, но судьба, есть судьба. Напрасно вы решили, что я чувствую себя одинокой.
Мои финансовые проблемы каким-то образом разрешились. На суд 6 апреля ответчик не явился, его перенесли на 27 апреля. Арбитражный суд состоялся в Кемерово, признали мое право и включили в реестр, в третью подгруппу, третьей очереди. Т.е., как я поняла, мне надо очень долго жить, чтобы дождаться этого «светлого» дня. И получить, если не 17092 рубля, то хоть небольшой клок. Фонд ещё соизволил перевести 530 руб. в 2002 году и 530 руб. в 2003 г. на имя папы, эти деньги через нотариуса я получила в банке без проблем. Наверное, больше об этих деньгах думать не стоит.
23 мая я с Валентином ходила на кладбище, отнесли цветы, убрали могилку. Там нужно ещё подкрасить оградку чёрной краской и подпись на памятнике кое-где размылась. Странно – какой они краской писали? Это всё поправимо.
Мы ещё не посадили картошку. Валентин вчера вскопал, возможно, сегодня займемся, если всё сложится удачно. Дело в том, что он немного пострадал в автомобильной аварии. Друзья напились, Валентин один был трезвый, уговорили его сесть за руль и развезти компанию по домам. А по дороге какой-то Мерседес потерял управление, выскочил на встречную полосу и столкновение. Валентин и хозяин машины вылетели через лобовое стекло. У Валентина три царапины на голове, у хозяина вывих плеча и порезы на лице. Деньги решили всё, хозяин Мерседеса тут же уплатил деньги на ремонт, не остались без вознаграждения и гаишники, всё решилось полюбовно, аварии как будто бы не было. Даже в травмопункте снисходительно отнеслись, не очень допытывались где, что и почему.
У нас весь май стояла жара до +38, полив мало помогает, а сейчас прошли небольшие дожди. Растения сразу ожили. Зазеленел лук, появились всходы редиски, салата, свеклы, морковь не могу ещё разглядеть, я в этом году сеяла гранулированную морковь, чтобы потом не прорывать. А вообще-то, всё слабо растет, только одуванчики растут буйно. Сейчас цветёт вишня, а слива отцвела, жаль, такая была красивая, а какой приятный медовый запах, это меня удивило, я думала, фруктовые деревья не пахнут. Ну, а в остальном, всё идет по-прежнему: телевизор, книги, кроссворды. Вот пока всё. Заканчивайте свой ремонт и отдыхайте.
Всего вам всем хорошего.
Всех целую, обнимаю мама.

КАЗАКЪ СИБИРСКАГО КАЗАЧЬЯГО ВОЙСКА, ШИЛОВЪ

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

Больше
31 март 2013 04:30 - 31 март 2013 04:32 #13015 от Шиловъ
14. Почём нынче образование?

Вот ещё одно “достижение” последнего времени – платное образование. Официально его никто не вводил, но на практике образование давно уже стало платным. В письме от 19 мая 2003 года мама пишет:
«Сейчас Катя готовиться к экзаменам <после девятого класса>. Четвёртую четверть закончила на пятёрки. Сдавать будет русский, две математики и физику. Готовит физику, боязно относится к устной математике, а к русскому даже готовиться не желает. Но в Новосибирск она намерена ехать, надеется, что экзамены сдаст. Алевтина боится её отпускать. Учиться в другом городе очень дорого, а им сейчас денег не хватает. Конечно, у них запросы и потребности не те, что у меня».

В Новосибирск Катя так и не поехала. Дорого. Решили, что она будет учиться в Кемерово, и ближе, и как-то привычнее.

Из маминого письма от 22 июля 2003 г. Киселёвск.
"Катя ездила в Кемерово сдавать экзамены, сдала, но нужного балла не набрала. Девятый класс закончила с одной четвёркой по русскому языку. В Кемерово русский сдала на пять, а вот по математике тройка. Она пошла разбираться, при ней проверили ещё раз все задачи, решила правильно, А вот в графике сделала ошибку. Ей сказали: «Ну что вы хотите? Шесть потоков. У нас голова идёт кругом». Приехала и предъявила претензии родителям, что они не поехали с ней, там баллы покупают. Валентин сказал: «Зарабатывай баллы своей головой, а не нашими деньгами». Она обиделась, но поняла, что сейчас поступают те, кто имеет больше денег, а не те, кто имеет хоть какие-то способности. 25 июля будет звонить узнавать результат, может быть, поможет аттестат с отличными оценками, да компьютерные курсы, она ведь окончила их на пять. Вот такие дела. Я говорю: «Пусть идет в десятый класс». В Киселёвске есть Томский филиал, она туда тоже подала документы, но там образование платное. Денег у них нет, а с меня тоже почти всё вытянули. У меня есть похоронные <деньги>, которые я не трачу. Так что на меня рассчитывать нельзя. Валентин все деньги отдает семье. Мы с ним живем на мою пенсию. Куда они девают деньги, не знаю. Пусть сами думают. Вот и пожаловалась. Как говорят – не берите в голову".

Кате не хватило одного балла для поступления на бесплатное отделение, её приняли на платное обучение.

В письме от 19 октября 2003 года мама пишет:
«Сегодня у Кати день рождения, уже 16 лет. Я не поехала, Валентин один управляется. Аля лежит в больнице, хотела отпроситься на этот день, но врач сказал, что будет её смотреть в воскресенье. Учиться Кате нравится, с охотой уехала из дому, а теперь уже начинает скучать. Сейчас очень накладно учить детей. Миша последний год учится, Ирина работает на трёх работах, тянется изо всех сил. Валентин немного помогает. А сейчас ещё Катя, двоих он, конечно, не потянет».

Парадокс времени. Сегодня учиться в Венском университете дешевле, чем в Москве или Кемерово. Куда мы катимся?

В письме от 2 февраля 2004 года читаем:
«Миша чуть было не бросил университет: его не допустили к экзаменам, т.к. он не уплатил за учебу, обратился за помощью к Валентину, но у того денег нет. Я не смогла допустить, чтобы на финише всё рухнуло, я дала ему деньги – мальчишка должен получить диплом. Думаю, что я поступила правильно».

Безусловно, мама поступила правильно. А вот насколько оправдано появление платных отделений в средних и высших учебных заведениях страны – большой вопрос. Мне кажется, в такой богатой стране как Россия, платное обучение – это, по меньшей мере, неприлично, а в долгосрочной перспективе невыгодно и убыточно. Но вернёмся к письмам.

Из маминого письма от 20 июня 2005г. Киселёвск.
"Катя сдает экзамены. Один уже сдала, математику, на пять. Куратор говорит, что в группе два человека идут на красный диплом (в том числе и Катя), но ведь ещё учиться два года. Хотя девочка и не глупая, но ветра в голове много. Валентин говорит, что она сейчас компьютер воспринимает как игрушку, а не как инструмент для работы. Будет ли она учиться дальше – покажут желание, возможности, а пока нужно её тянуть. Что-то грозятся ещё повысить плату за обучение, скоро будут учиться только толстосумы, а те, кто хоть что-то соображает, останутся за бортом. Сейчас деньги решают всё. Вот и пожалеешь о старых временах. Законы принимать некому. Из газеты узнала (АиФ), что 93 депутата не ходят в Госдуму, места купили за миллионы (из заявления Слизки) и никому до этого нет дела, каждый дрожит за своё место, на производстве не пикни, а то уволят, и никуда не устроишься. А есть все хотят, вот и терпят. Я удивляюсь, как Мише посчастливилось сразу устроиться на работу и даже дали комнату. Аня <сестра Михаила> живет с ним, учится заочно, подрабатывает. Сейчас Костя, Миша помогают Ирине, её сократили, устроилась в киоск «Мороженое», а надо платить за квартиру, продать её можно только за бесценок. Сейчас нарасхват двухкомнатные квартиры, а Ирине надо бы перебираться в Новосибирск, были бы все вместе. Но жизнь решает по своему, не всегда так, как хочется.
Мама очень хотела, чтобы все её дети и внуки получили хорошее образование. Она была готова сделать всё от неё зависящее, чтобы и Миша и Катя успешно закончили своё обучение. В письме от 23 июля 2005 года она пишет. «Валентин почти месяц не работает, а в сентябре предстоит платить за учебу. У меня лежат Валины деньги для Кати, это НЗ <неприкосновенный запас> я никому их не даю, даже за операцию заплатила своими деньгами. Вы уж меня извините, но я использовала деньги, которые оставил Саша. Они у меня лежали на всякий пожарный случай, ну, вот он и случился».

КАЗАКЪ СИБИРСКАГО КАЗАЧЬЯГО ВОЙСКА, ШИЛОВЪ
Последнее редактирование: 31 март 2013 04:32 от Шиловъ.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

Больше
31 март 2013 04:36 #13016 от Шиловъ
15. Приусадебное хозяйство

Постепенно жизнь в Кузбассе начинает налаживаться. Это чувствуется по маминым письмам. В них всё меньше рассуждений о политике и забастовках, задержках в выплате пенсий и работе коммунальных служб, основными темами писем становятся болезни, дети, огород. Мама пишет, что когда она приехала в Киселёвск, самой большой ценностью здесь были коровы. «В каждом дворе корова, у женщин плюшевые черные жакетки, пуховые платки. А у многих были пальто из бостона и воротники из чернобурки, правда, последние стали появляться немного позже. Постепенно начало меняться сознание, даже книги стали покупать, стали приезжать молодые специалисты. В клубах при шахтах работали кружки: хоровые, драматические, спортивные. Киселёвский хор стал академическим».
А.Н. Ромашко, старейший житель Киселёвска, вспоминает. «В 1955-м году чуть не половина жителей дома держали какую-нибудь живность, в основном, свиней и кур. Но политика государства в те годы круто изменилась. Киселёвску определили участь чисто промышленного города: здесь должны были развиваться угольная и машиностроительная отрасли, а сельское производство на личном подворье под давлением правоохранительных органов было искоренено. Получили мы тогда обещание правительства, что промышленному городу всё, что необходимо для жизни, привезут, будут доставлять по разумным, нормальным ценам. Да только до сих пор так и не могут довести до нас обещанное. (А.Н. Ромашко, Киселёвск в моей судьбе, вып. I, стр. 11-14)».

После войны у каждого дома был небольшой огород и сарай, где держали скотину. Коровы, куры и свиньи – без этого нельзя было жить. Через шестьдесят лет всё повторилось. Как и в послевоенные годы, огород и приусадебное хозяйство помогали выживать.
До хрущевских экспериментов с сельским хозяйством у нас в доме жили собаки, кошки, свиньи и куры. (Н.С. Хрущев обладал удивительным талантом опошлить или развалить всё к чему бы он ни прикасался.) После первых заморозков мы кололи кабана: из задних ног делали окорок, который затем заворачивали в мешковину и подвешивали в погребе; из внутренних органов бабушка делала домашние колбасы – кровяные, крупяные, ливерные и копчёные, а также сальтисон (фаршированный требухой желудок). Часть свинины использовали для приготовления пельменей, добавляя в фарш говядину и баранину, а иногда и медвежатину. Пельмени делали всей семьёй на всю зиму. Лепили их весь день, морозили и затем в суконных мешках подвешивали под потолком веранды, чтобы мыши не погрызли. Пельмени делали маленькие, сибирские, дед очень строго за этим следил. Мерой служил ноготь его большого пальца. Если пельмень выбивался из «стандарта» дед откладывал его в сторону – «это для собак». Собакам, конечно, пельмени не доставались. Все «нестандартные» пельмени съедались вечером после окончания работы. А ещё солили сало, в специальном деревянном ящике. Сало дед солил сам. Он резал его большими кусками, натирал солью, специями и укладывал в ящик. Толк в сале он знал, как никто другой. Дед и кабанов кормил так, чтобы сало было вкусным, мягким с прожилками мяса. Для этого применялась специальная методика: несколько дней усиленной кормёжки затем голодная диета.
Огородом занималась бабушка. Огородом и цветами. Она разводила георгины, в её коллекции было больше сотни элитных сортов. Бабушка была активным членом городского клуба цветоводов. Самым волнительным моментом для неё была ночь на первое сентября. Цветы воровали. Да если бы только это, в темноте и спешке больше портили. В ночь на первое сентября в доме никто не спал – караулили. Если к бабушке обращались с просьбой продать букет цветов, она никому не отказывала, часто даже денег не брала. Только не ломайте! Сначала соседей это удивляло, но потом привыкли. Воровать стали реже, но всё же случалось. Бабушка очень этим огорчалась. Она так и не смогла понять: зачем тайком лазить ночью в сад, если можно прийти днём и совершенно бесплатно получить шикарный букет?
Воровали не только цветы. В письме от 28 августа 2000 г. мама пишет:

«А вот у нас в этом году урожаем поделились злоумышленники. Вначале сняли все зеленые помидоры, затем вырвали весь лук, а он, как нарочно, уродился крупный. Папа вечером мне говорит: «Может быть убрать?». Я его остановила, вроде ещё рано. Утром встали – гряда пустая. Так обидно было. Корю себя, что остановила папу убрать лук. А через некоторое время вырвали половину моркови, она ведь плохо выдирается, надо подкапывать. Тут уж мы сами решили выкопать оставшуюся, заодно и свеклу. Вишню, ягоды не трогали, огурцы тоже оставили. Несмотря на потери, мы законсервировали и огурцы, и помидоры, да ещё с прошлого года осталось 20 банок огурцов и 8 банок томатов».


В 2003 году, когда отец был в больнице, воры влезли в дом, забрали деньги (пенсию), кое-какие вещи и папины награды вместе с документами. Отец был награждён знаком «Шахтёрская слава» двух степеней и юбилейными медалями.
После смерти бабушки огородные заботы взял на себя отец. Как и к любому проекту, которым он занимался, отец подошел к грядкам со всей ответственностью. Первое, что он сделал – нарисовал план участка, распределил, что и где должно расти, спланировал смену культур, разобрался с порядком внесения удобрений и полива, для этого приготовил специальные емкости, воду в которых нагревал до нужной температуры. В огороде появились таблички с названиями сортов, а у него на столе тетрадь с наблюдениями. Благодаря всем этим новациям, эффективность наших трёх соток возросла в разы. Необходимость он сумел превратить в увлекательное хобби, которым очень гордился. В одном из своих писем он написал: «Сейчас я занят агроучёбой. Хотя в Агропром и не приглашали, но я знаю, что зимой все чему-нибудь учатся. Проверяю семена, веду переписку. Мама отгадывает кроссворды, – тоже учёба, но с энциклопедическим уклоном». 18 ноября 1997 года отец опубликовал в газете «Киселёвские вести» статью под заглавием «Думайте сами, решайте сами…», где он подробно анализирует состояние почв в городе.
«Почвы города Киселёвска заражены тяжёлыми металлами по-разному: от одного до трёх и более ПДК (предельно допустимых концентраций). Экологи предлагают меры для оздоровления почв города, но горожане не в состоянии их выполнить. <…> Можем ли мы определить кислотность почвы на своём приусадебном участке? Нет! Ни индикаторов кислотности почв, ни обычной лакмусовой бумаги в городе днём с огнём найти невозможно. Можем ли мы внести в почву известняковую (доломитовую, доломитизированную и магнезиальную) муку? На одну сотку требуется 50 кг такой муки. Не можем! Никто её в город не привезёт. А обработку почвы нужно провести всего один раз в пять лет. Может ли каждый владелец приусадебного участка раз в два года вносить в почву органические удобрения? Нет, не может. Слишком это обременительно для кармана, особенно пенсионного». Как же быть? Думайте сами, решайте сами… И дальше несколько простых агротехнических приёмов, как лечить почвы на своём приусадебном участке.

19 марта 2003 г., Киселёвск
Добрый день, Наташа, Саша, Алеша, Петя!
Письмо получила сравнительно быстро. Приятно, что у вас всё, если не хорошо, то нормально. Валентин не знал, что я вам писала. Кажется, обиделся на меня – «мама, это мои заботы». В отношении лечения с ним очень трудно, недавно свалился с температурой, даже на работу не ходил, никаких таблеток не принимал, хотя я купила всё, что считала нужным. Согласился на чай с медом, малиной и принимал «коделак» от кашля, от «далерона» отказался, я подумала, что пригодится мне, но Бог миловал, я не заболела. Сейчас его донимают зубы, но он боится идти к врачу. Уговаривала, обещала оплатить лечение и протезирование. Бесполезно.
Меня уже начали донимать болячки, видно весна. Утром давление нормальное, вечером до двухсот и я тоже в больницу не иду, считаю, что сама специалист, ну, а если совсем худо, есть скорая <помощь>. Плохо – силы покидают, а ведь весна несёт с собой уйму работы. Я уже распикировала рассаду помидоров. Всходит очень плохо, два раза сеяла. Один раз по папиной шпаргалке, второй раз применили «Байкал № 1» - это такие всеядные микробы: и компост быстро делают, и вредителей не пускают, и урожай доводят до стопудового, в полном смысле панацея, даже канализационные трубы очищают от осадков и запахов. Валентину достали через третьи руки флакон 30 мл, стоит 250 руб. Вначале разводили в трехлитровой банке с добавлением патоки или меда, затем этот раствор ещё разбавляют для разных нужд по-разному от 1:100 до 1:2000. Приблизительно, одна столовая ложка на ведро. Будем посмотреть, что получится. У нас такая истощённая земля, наверное, никакой «Байкал» не поможет.
В феврале мне так и не принесли книгу <«Киселёвск в моей судьбе»>, но потом в газете промелькнула заметка, что якобы 12 апреля будет её презентация. Первый том можно было купить в редакции. Если и в этот раз будет так же, я постараюсь купить. Боюсь ошибиться, но мне кажется, я видела первый том в продаже на почте по 150 руб., а в редакции по 120 руб. Надеюсь, что в газете объявят.
О Мишиных подвигах я не могу найти газету, наверное, засунула куда «поближе». Но отзывы о нём я написала, а другие меня не интересовали. Катя созванивается с Мишей и Аней. Аня сказала, что Миша увлекся КВН, стал артистом, много времени уделяет общественной работе, от чего страдает учеба. Будет очень жаль, если он последний год не выдержит. Надеюсь, что Ирина этого не позволит, а он мать почитает. У Иры характер жёсткий.
В остальном у нас всё по-старому. Правда, сейчас я могу гулять, когда не задыхаюсь. Сегодня у нас +4, а вот запахов весны нет. Или я обоняние потеряла?
Будьте все здоровы и благополучны, удач вам и успехов.
Всех целую, обнимаю. Мама, баба.


После папиной смерти, заботы о приусадебном хозяйстве легли на мамины плечи. «Посеяла помидоры точно по лунному календарю, но у меня ничего не получилось, овощевод из меня некудышный». «Огород зарос травой, бороться с ней уже нет сил». Судя по маминым письмам, огородные заботы не доставляли ей большого удовольствия. Она занималась ими скорее по привычке и необходимости, чем по зову сердца. На старости лет ей пришлось осваивать азы огородничества, она просматривает папины заметки, изучает агротехнические приемы, читает статьи, которые раньше были ей не интересны.

15 сентября 2003 г. Киселёвск.
Добрый день, мои дорогие!
Как живёте, можете? Справили уже новоселье?
Мы живем не торопясь. Подошло время осенних забот. Я совершила героический подвиг, две недели белила квартиру, помощников у меня тю-тю. Устала очень. Но побелила чисто, без полос, правда, я купила за 70 рублей щётку-кисть, с ней белить одно удовольствие. В огороде осталась морковь. На нашей земле всё плохо растет, луку нет, свеклы нет, картошки накопали хорошей, но мало, всего 10 вёдер, надо покупать, этого нам на двоих не хватит. Помидоры краснели на кустах, сделала только томатный сок, едим их свежие. А вот огурцы пришлось засолить, не было, не было, а потом попёрли, хоть продавай. Жалко, вот и пришлось солить.
Не помню, писала я вам или нет, что мы поставили счётчик холодной воды. Август месяц платили по счётчику. Это получается почти в 10 раз меньше. По начислению «Водоканала» в среднем в месяц платила 25 рублей, а сейчас 2 рубля 60 копеек. У меня переплата 151 рубль. Получается, что буду только списывать почти четыре года, а жить то осталось меньше. Давление не покидает, так и живу на таблетках. Да, вот ещё что-то стряслось с ногой, боюсь, как бы ни обезножить, пока не сделаю массаж, встать на неё не могу. Списываю все болячки на неблагоприятные дни, погоду и возраст. А погода у нас уже испортилась, второй день идёт противный осенний дождичек, как сквозь сито. Приходится топить печь, так как на улице похолодало. А я сейчас плохо переношу холод, меня сковывает, ничего делать не могу. Вчера нас снова подключили к девятому каналу, если повезёт, можно пробиться на АТС. Мне звонить некуда, а скорую <помощь> вызвать всегда помогут телефонистки. Ну, вот и всё.
Будьте счастливы и благополучны.
Всех целую и обнимаю мама, баба.

КАЗАКЪ СИБИРСКАГО КАЗАЧЬЯГО ВОЙСКА, ШИЛОВЪ

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

Больше
31 март 2013 04:42 - 31 март 2013 06:52 #13017 от Шиловъ
16. Вопросы веры

Мои родители были не крещёными, по крайней мере, они так говорят, хотя у мамы был крёстный – Иван Семенович Лапшин, а все предки по отцовской линии были православными казаками. Когда мой брат, Валентин, принял обряд крещения, мама была в замешательстве. Родители воспитывали нас в духе атеизма, а тут на тебе…

Из маминого письма от 28 августа 2000 г. Киселёвск.
«Валентин принял обряд крещения. Я думала это дань моде – крест на шее. Оказывается, сам пошёл, говорит, наверное, возраст. Никто его не уговаривал и не настаивал, пошёл по доброй воле. Возможно, надоели все неурядицы, ослаб духом. Не знаю, что его на это подвигло. Таня Ковалева звонила, долго болтали, тоже советовала мне сходить в церковь, поставить свечку за здоровье всех ближних. Я говорю, что я не крещёная. А она мне отвечает, что в церковь всех пускают. Вот так. Неужто, молодёжь действительно верит? Или ищет, во что бы верить? Это что-то вроде болезни души. Я запуталась».

Мой отец был членом коммунистической партии. Он не только верил в идеалы социализма, но и работал на приближение этих идеалов, всей своей жизнью являя пример бескорыстного служения. Мама была беспартийной, но философия материализма была ей ближе, чем идеализм. Религиозной литературы в доме никогда не было. Не удивительно, что решение моего брата принять обряд крещения, родители не смогли оценить по достоинству. Сомнения в правильности коммунистической идеологии и системы в целом, у отца появились незадолго до выхода на пенсию. В восьмидесятые, девяностые годы прошлого века обличительной литературы было больше чем нужно. Даже сегодня, при анализе исторических событий прошлого, превалируют мифы и эмоции, а не беспристрастный научный анализ, основанный на документах и фактах. В результате отец охладел к партийной и общественной работе, перестал платить членские взносы.
Мой дед, Василий Коломийцев, был православным, но креста не носил и, более того, считал себя атеистом. Зато мой прадед, по материнской линии, Иван Коломийцев, был очень религиозен. Мама вспоминает: «Как-то тётя Шура во время поста заболела, ей нужно было молоко, дядя Павел не мог уговорить отца на эту диету. Пришлось идти к попу, и тот дал разрешение на молоко». Иван Коломийцев строго соблюдал все посты и обряды, «буквально изводил себя постами», это его и погубило. Умер он на пасху от заворота кишок – объелся скоромной пищи.

В 2004 году мы с женой приняли обряд крещения, случилось это в Чехии, в Карловых Варах, в церкви Петра и Павла. Священник, проводивший обряд, был родом из Новосибирска. Вернувшись в Москву, я написал маме письмо, где подробно изложил, как это было. На этот раз её реакция была более спокойной.

Из маминого письма от 24 января 2005 г. Киселёвск.
«Поздравляю вас с крестинами. Если этот обряд прошёл от чистого сердца, то ещё раз поздравляю. А то ведь многие поддались только моде. Я не могу смотреть, когда наше правительство в храме креститься. Мне кажется это лицемерие. Взять хотя бы Путина, бывший вожак-комсомолец, партиец, воспитан советской властью, мне кажется, что ещё с детства из него выбили всякую веру и вот теперь он крестится. Не верю! Я не богохульствую, не пью, не курю, блудом не занимаюсь, не ворую, не убиваю, что там ещё – не знаю. Я уважаю людей, которые верят – это их право. Но, пусть простит меня Бог, если он есть, у меня рука не поднимется <перекреститься>, мне стыдно обманывать себя и Бога. Но я чувствую, что за правым плечом всё-таки у меня есть какой-то ангел-хранитель. Объяснить это я не могу, возможно, это моя фантазия.
Когда я прочла, что вы отдыхали в Карловых Варах, я ясно увидела бювет на речке рядом с рестораном, где мы пытались выпить ту водичку, кажется, я её не смогла проглотить. И ещё осталась в памяти улица, где расположен кинотеатр, и вся она была увешана портретами Т. Самойловой («Летят журавли»). Этот фильм тогда много шума наделал, не помню уже, но он получил какую-то премию.
Ну, вот, а в остальном, мы живём без изменений. Хотя разрез осветил улицу от перекрёстка до своего комбината, благоустроил территорию. На улице, где были бараки, весь мусор убрали, бульдозерами всё зачистили. Ну, а наш закуток остался без изменений».


Увы, у шахтёрских посёлков век короткий. Сегодня шахты «Краснокаменская» и «Дальние горы» медленно умирают. Вместе с ними угасает и жизнь в ближайших улочках и переулках. Все, кто смог уехать, уже уехали. Остались старики, да те, кому ехать некуда.
В 2001-м году мама прислала мне вырезку из газеты с фотографией храма, который построили в новом микрорайоне города.
«В газете увидела фото нашего храма, который в микрорайоне Красный Камень. Он действительно красив. Мне захотелось, чтобы вы тоже на него посмотрели, жаль, что фото не цветное, говорят, за Уралом он один из красивейших». Храм на Красном Камне действительно впечатляет. Масштаб строения сопоставим только с размерами грехов наших. Ну, да, храм дело доброе. Не забыть бы к нему дорогу широкую проложить, камнем вымостить…

Из маминого письма от 13 января 2004 г. Киселёвск.

"А теперь, дорогие мои, я хочу поблагодарить вас за материальную заботу. Ради Бога, вы только на меня не обижайтесь, поймите меня, я всё объясню. Вам в вашей дорогущей Москве деньги намного нужнее, а я укладываюсь в свой бюджет.
Во-первых, у меня есть деньги на похороны. 500$ лежат дома, на книжке у меня осталось 20000 рублей от продажи акций разреза, это на всякий случай, вроде больницы. Пенсия моя 2131 рубль, да пока ещё новое руководство разреза не отменило дотации к пенсии – это 225 рублей. Запросы мои больше чем скромные. Эти деньги идут только на питание, ну, и на порошки, мыло и т.п. Нам с Валентином хватает, я никогда ни у кого не занимаю. Привыкла обходиться своим. Так что не беспокойтесь за меня, я обещаю, что в случае острой нужды сама попрошу. Ещё раз огромное спасибо и не обижайтесь".


Последнее письмо, которое мне удалось сохранить, датировано 13 сентябрём 2005 года. «Давление у меня скачет от очень низкого до высокого. Я сейчас таблетки регулярно уже не принимаю. Замеряю давление, если низкое, ничего не принимаю, если чуть выше нормы, тогда пью предписанное. <…> Меня каждый день посещает соседка, такая же «здоровая», правда она живёт с мужем, он после инсульта, но всё-таки вдвоём. <…> Приходится следить друг за другом».

Мама умерла 19 февраля 2007 года, совсем немного не дожив до своего восьмидесятилетия.

Чтение маминых писем, хочется закончить словами святого афонского старца Паисия (в миру Пётр Величковский) -
"Господи, не суди нас по грехам нашим, а единственно только по доброте своей ".

КАЗАКЪ СИБИРСКАГО КАЗАЧЬЯГО ВОЙСКА, ШИЛОВЪ
Последнее редактирование: 31 март 2013 06:52 от Шиловъ.
Спасибо сказали: sibirec

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.