Мецгер Александр. "Казачьи байки"

  • Витязь
  • Витязь аватар Автор темы
20 нояб 2014 04:31 #25030 от Витязь
Колокол, исполняющий желания

Случилось это давно в одной казачьей станице.
Копал как-то казак яму под погреб и наткнулся на колокол. Собрались тут все станичники и всем миром отнесли находку в церковь. Освятил батюшка колокол и повесил его на колокольне. Вроде все и забывать о нем стали, но в один из церковных праздников колокол сам зазвонил и переполошил всю станицу. Время-то было позднее, часов двенадцать ночи. Ну, казаки, понятное дело, решили: либо пожар, либо другое несчастье.
А тут и батюшка сам стоит, ничего понять не может. И объявил тогда он это Божьим знамением и велел расходиться всем по хатам и молиться до утра с особым усердием, чтобы отвести несчастья. Всю ночь молились казаки, и только утром колокол замолчал. И столько необычного стало происходить после этого в станице, что слава о ней разнеслась по всей округе. А произошло вот что.
Бабка Лукерья, разменявшая восьмой десяток и слывшая девственницей, оказалась вдруг на сносях. И через три месяца родила. Матушка, славившаяся своей шириной, вдруг стала быстро худеть, и через месяц стала похожа на высохшую жердь, отчего сильно расстроился батюшка. Известные в станице выпивохи Дробына и Зануда к всеобщему удивлению бросили пить. Видно, все самые заветные желания казаков стали исполняться, но не это встревожило батюшку. Были и такие случаи, о которых тоже нельзя умолчать.
Жили в станице два брата, враждовавшие много лет из-за наследства, которое оставили им родители. Так вот на следующий день после колокольного звона одного из них бык загнал на дерево и тот, сорвавшись, сломал себе ногу. В тот же день у него сгорел сарай и куры перестали нестись.
А другого брата с сильным поносом отправили в больницу, а у его жены на лице стал расти нос. Говорили, что незадолго до этого во время ссоры они желали друг другу как раз того, что с ними произошло. Известная сплетница Степчиха вдруг онемела, а Ванька-дурачок, любивший подглядывать за купающимися девчатами, вдруг ослеп. У кого-то на грядке все посохло, у кого-то бурьян так стал расти, что впору его не полоть, а вырубывать. В общем, паника началась в спокойной когда-то станице, а тут опять церковные праздники на носу. И решил батюшка от греха подальше опять захоронить колокол подальше от людских глаз.
- Не достойны, видно, мы еще, чтобы подобное чудо среди людей находилось, - вздохнул батюшка, перекрестившись на церковной исповеди.
Многие пытались тот колокол найти, но, говорят, он и по сей день где-то в земле лежит, ждет своего часа.
Намекнула как-то бабушка Катя, что ведает то место, где колокол похоронен, но показать наотрез отказалась.
- Не наступило еще то время, чтобы его на свет Божий доставать. Одни несчастья принесет, - так закончила она свой рассказ.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • Витязь
  • Витязь аватар Автор темы
20 нояб 2014 04:32 #25031 от Витязь
Как казак хотел жену проучить.

Женился как-то казак на одной молодыце, всем хороша жинка, да плохо, что забывчивая. То в магазине сдачу забудет взять, то положит вещь, а потом пол дня её ищет. Но самое неприятное для казака было, что на работу ложку не ложила. А работал казак в колхозе по нарядам, часто в поле обед их заставал, приходилось с собой брать сумку с харчами. Соберутся колхозники обедать, растелять полотенце и выставляют продукты.
- А ты, что Иван отделяешься? - спрашивают они казака, а казаку стыдно признаться, что жинка положила ему банку борща, а ложку забыла положить, положила консерву, а открыть нечем, до вдобавок ещё хлеба нет.
Пойдет казак в посадку выпьет борщ из банки, вот и весь обед. Дома говорит жене, а она только руками разводит.
- Ну, забыла, дорогой, в следующий раз положу.
И продолжалось так в течение месяца. Уже и колхозники замечают, что-то неладное у Ивана. Подследили они его и насмех подняли.
- Да проделай в ложке дырку, да привяжи к сумке, что б жинка не доставала её.
А один старый казак, видно опытный, и советует:
- А ты разбуди ночью жинку и спроси "Ты положила ложку?" Через час опять буди и спрашивай: "А хлеб положила?". Поверь, после такой ночи она десять раз проверит сумку, прежде чем отправит тебя на работу.
Намотал Иван себе это на ус и в следующую ночь будит жену.
- Маня, Маня, проснись.
- Ну, чего тебе?, - недовольно бурчит жена.
- А ты ложку положила в сумку?
- Положила, положила, отстань.
- Маня, а ты проверь.
- Да пошел ты, - уже кричит жена.
- Нет, ты проверь.
Встала жена принесла сумку и кричит:
- На, смотри.
Только улеглись спать, казак опять жену будит.
- Маня, Маня, а хлеб положила?
- Отстань, кричит жена, мне в пять утра вставать, корову доить, а ты до семи спать будешь.
- Нет, Маня, ты посмотри, положила хлеб или нет.
Пришлось жене вставать, показывать мужу, что хлеб не забыла положить.
Только уснула жена, казак опять её будит, требует показать положила она ему борщ или нет. Так до утра и не дал ей нормально поспать. Дня три жена исправно ложила мужу в сумку все необходимое, пока не сходила в гости к маме. Видно та подучила дочку, но на четвертую ночь будит она мужа и говорит.
- Ваня, Вань, а я ложку не забыла тебе положить.
- Ну и хорошо, - недовольно бурчит казак.
- Нет, Вань, пойди, проверь, - не отстает жена. Встал казак проверил сумку, действительно лежит ложка.
Только заснул, а жена опять будит.
- Вань, а я и хлеб положила.
- Да, отстань ты, - заревел Иван.
Но жена не отставала, пока казак не убедился, что и хлеб лежит в сумке. Так до утра и не дала заснуть Ивану. То казак перед всеми хвастал, как проучил жену, а то молчит, никому ни слова о том, что и жена над ним такой же эксперимент произвела. После этого случая, говорят, Иван сам сумку себе на работу собирал, а жена рассказала всей станице, как она мужа проучила.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • Витязь
  • Витязь аватар Автор темы
20 нояб 2014 04:32 #25032 от Витязь
Как казак цыгана обманул

Больше полугода Ваське Богуну на работе не выдавали зарплату. Пока не было денег, его семья перебивалась с хлеба на воду, в долги залезла, продали кое-что из вещей. Сильно выручило подсобное хозяйство и огород с садом. И вот наступил тот счастливый миг, когда, наконец, Ваське выдали долгожданные деньги. Никогда в своей жизни Богун не держал в руках такое количество купюр. Даже после того, как он раздал долги, осталось предостаточно, чтобы сделать обновки детям, жене и, конечно, себе.
На семейном совете постановили, что детям и жене купят по пальто, а Ваське - дубленку.
А то стыдно уже ходить зимой в старом балониевом плаще.
В воскресенье, Богун с женой отправились на вещевой рынок. Дело шло к осени, и зимней одеждой были завалены прилавки. Выбирай, что хочешь. В своей поношенной одежде Василий выглядел солидным покупателем и, когда, присмотрев у цыгана дубленку, поинтересовался у него сколько она стоит, вызвал у цыгана на лице удивление.
- А у тебя деньги есть?
Васька гордо достал пачку сторублевой.
- Здесь на четыре дубленки хватит, - похвастался он.
У цыгана заблестели глаза. Жена, молча стоявшая в стоне, стала толкать мужа в спину.
- Ты что, придурок? Нашел перед кем деньгами хвастать, - прошипела она.
- Примерь, дорогой, - стал предлагать цыган свой товар. Васька, засунув деньги в карман плаща, взял дубленку в руки. Он долго её мял и щупал.
- Да ты примерь, - не отставал от Васьки цыган. Богун снял плащ, и цыган тут же подхватил его. Не успел Васька надеть дубленку, как продавец с плащом в руках, бросился бежать, на глазах, у толпы удевленных зевак.
- Держи вора! - закричала жена.
- Молчи, дура, - прошептал Васька и, схватив жену за рукук, потянул её в другую сторону.
Публика с удивлением наблюдала, как обманутый мужик спокойно прошел между прилавками, а за ним бежала его рыдающая жена.
Отойдя подальше, Васька остановился и посмотрел по сторонам, потом достал из кармана брюк, ту самую стопку денег, что показывал цыгану. Жена, перестав причитать, выпучила глаза.
- Хорошо, что так и не зашила дырку в кармане плаща, усмехнулся Васька, - зря я тебя ругал. Видишь, пригодилось. Цыган подумал, что деньги в кармане плаща, а я их через дырку в брюки просунул. И деньги целы, и дубленка на халяву досталась, и от плаща избавился. Жена расцвела в улыбке, но тут же спохватилась.
Давай, быстрей отсюда уходить, пока это цыган не спохватился и не позвал своих.
Больше, в этот день, Богун покупок не делал, но на следующий выходной купил детям и жене по пальто, как и обещал, и долго, потом, хвастал перед станичниками, как он обманул цыгана.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • Витязь
  • Витязь аватар Автор темы
20 нояб 2014 04:33 #25033 от Витязь
Как два кума на рынке торговали


Прозвище Кугут обычно дается не за какие-то качества характера. Это, скорее, образ жизни казаков.
Жили по соседству два кума - Илья и Прохор. Ничем не приметные, да вот только соседи считали их сильно прижимистыми и старались с ними не иметь дел. А Илья с Прохором, хоть и кумовья были, но не больно дружили между собой. Придет жинка Прохора к куме и просит соли, а та ей:
- Я бы с удовольствием, кумушка, да последнюю только что потратила.
На следующий день жена Ильи идет к Прохоровой жинке:
- Кума, позычь сала на зажарку.
А та ей:
- Я бы с дорогой душой, да закатала в банки, открывать неохота.
Только ушла кума, а Прохор и говорит:
- У нас же на погребе целый шматок.
- Да я лучше собакам отдам, - сердилась жена, - она мне вчера соли пожалела, а я ей сало давать должна?
Отправились как-то Прохор с Ильей на рынок торговать птицей да мукой. Погрузили товар в возики и покатили. На рынке народу много, так что кумовья порешили: "Уступать не будем, людей много, все равно кто-нибудь да купит". Покупатели подходят, прицениваются, но ни Прохор, ни Илья не рубля не уступают. До обеда простояли - не идет торговля.
- Слушай, Илья, - просит кума Прохор, - последи за моим добром, я в туалет сбегаю.
Ушел Прохор, а Илья скорей из сумки кусок домашней колбасы доставать, да целыми кусками, чтоб кум не увидел, глотать. Еле успел пообедать, пока Прохора не было. Пища жирная, пить хочется. Просит Илья Прохора:
- Теперь ты проследи, пока я схожу до ветра.
Только ушел Илья, а тут покупатели появились. Прохор расхваливает товар, а покупатели и спрашивают:
- А у соседа твоего хорошая мука?
- Да куды там, - машет тот рукой, - плывет мука, как замесишь - ничего из нее спечь не получается, вот и решил хозяин продать свою муку, а у меня купить. Мы уже и о цене сговорились, вот ждем, чтоб его товар кто купил.
Продал, в общем, Прохор свою муку, да и птицу, пока Ильи не было. Подошел Илья и расстроился:
- Надо же, не успел отойти, а ты уже все распродал.
- Ну ты поторгуй еще, а я пока по рынку побегаю, детям гостинцев куплю, - просит Прохор.
Стоит Илья, и никто к нему не подходит. Долго стоял, наконец, подъехал к нему один мужик.
- Слушай, - говорит, - давай я куплю всю твою муку, если десятку уступишь.
- Не, - отказывается Илья, - не могу.
- Десять рублей - разве это деньги?
- Что ты мелочишься?
- Ну, как знаешь, - пожал мужик плечами и уехал.
Так в тот день Илья и не распродался. Идут они домой. Прохор налегке с подарками, а Илья с мешками да птицей в возике.
- Слушай, Прохор, - просит Илья, - ты бы, что ли, бутылку поставил за удачную распродажу.
Согласился Прохор, зашли они к шинкарке, взяли самогона и, чтоб жинки не ругались, сели выпивать в конце чьего-то огорода. За лопухами их и не видно, слышны только голоса. Что такое для двух казаков бутылка водки? Прохор и предлагает:
- Я бутылку ставил, теперь твоя очередь.
- У меня же, кум, денег нема, - разводит руками Илья.
- А давай мне кочета, а я тебе денег на бутылку, - говорит Прохор.
- А давай, - соглашается Илья, махнув рукой.
После второй бутылки были третья и четвертая, и кто кому должен, уже никто и не помнил. Видно кто-то из соседей сообщил женам загулявших казаков, где их мужья. Было уже темно, когда они на возиках, на которых мужья возили товар на рынок, перевозили своих ненаглядных домой. Утром жена Прохора разбудила мужа и потребовала деньги. Прохор долго рылся по карманам, а потом вспомнил, что покупал у кума муку и птицу.
- Ты что, - всплеснула руками жена, - свое продал, а у кума покупал.
Пошла она требовать деньги у Ильи. А жинка Ильи допрос снимает с мужа:
- Где мука, где птица, бестолочь?
- Да я куму продал, - держась за голову, простонал казак.
- А деньги где?
- А я не помню, может, он в долг брал.
Тут явилась жена Прохора. Рассказывают соседи, что до драки дошло. Несколько дней разбирались, кто кому должен. И по сей день вражда между ними идет. Каждый считает, что не он, а ему должны. А что с них возьмешь, кугуты есть кугуты.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • Витязь
  • Витязь аватар Автор темы
20 нояб 2014 04:33 #25034 от Витязь
Подарок тёще

В Международный день восьмое марта решил Филька тёще подарок сделать - за все те неприятности, что она ему доставляла на протяжении многих лет.
Когда Елизавета Петровна приходила к ним в гости, Филька старался незаметно исчезнуть, и как обычно, после её ухода в доме обнаруживалась пропажа. Исчезали самые необычные вещи, но весьма необходимые в хозяйстве, как-то: шампунь, шоколадные конфеты, коньяк, приготовленный для гостей. Прятать было бесполезно: она умудрялась всё это находить. Не было в доме уголка, куда б ни заглянул глаз любопытной тёщи. Решил Филька поговорить с ней по-хорошему, но не тут-то было. Разговор вылился в скандал с явными угрозами. Уже через несколько дней угрозы тёщи были выполнены в полном объёме.
Жизнь Филиппа превратилась в сущий ад. И днём и ночью незнакомые люди звонили ему и, ссылаясь на на объявление, просили деньги в долг. Несложно было выяснить, что в одной из газет тёща поместила следующее объявление:
"Дам деньги в долг хорошим людям на неопределённый срок без процентов и расписки. Звонить в любое время суток". И внизу Филькин телефон.
Больше месяца отбивался Филька от хороших людей, нуждающихся в деньгах. А тёща ходит, как ни в чём бывало и лишь посмеивается.
Вот и придумал Филька сделать ей такой подарок, чтобы надолго отвадить "маму" ходить к ним в гости.
С утра он отправил жену в парикмахерскую, а сам стал готовиться к приёму тёщи. В пузырёк из-под шампуня он налил клей, натёр салом пол в ванной, а перед дверью поставил ведро с помоями. Потом развёл коньяком слабительное и поставил бутылку на видное место. На кухне в горшке рос горький комнатный перец. Он мелко нарезал его стручки и натолкал этого крошева в котлеты. В туалете убрал всю бумагу, оставив только один листок, предварительно натерев его всё тем же перцем. Закончив приготовления, он позвонил тёще и пригласил её в гости, но предупредил:
Мама, если Вы придёте и не застанете нас дома, не волнуйтесь, мы
скоро будем. Ключи, где лежат, Вы знаете.
Тёща и сама бы приехала, без приглашения, а тут представилась такая возможность похозяйничать в отсутствие дочери и зятя. Филька же, чтобы не мешать ей, отправился в парикмахерскую:
- Подожду жену там. Всё равно раньше обеда она не освободится. Скажу, что пригласил маму в гости. Пусть это будет моим подарком и жене на Восьмое марта.
Елизавета Петровна недолго собиралась: уже через полчаса она была в гостях у детей. В первую очередь тёща кинулась проверять запасы спиртного. Но поскольку бутылка с коньяком откровенно расположилась на столе, она с удовольствием осушила стаканчик божественного напитка. Порыскав в серванте в поисках конфет, Елизавета Петровна разочаровано прошла на кухню. На видном месте стояла тарелка с аппетитными котлетами. Они были такими маленькими, что во рту поместилось аж три штуки. Присев на стул, она стала тщательно пережёвывать халявный продукт.
Во рту начало печь, и с каждой минутой всё сильнее. Елизавета Петровна ринулась в ванну прополоскать рот и заодно напиться. Не удержав равновесия на скользком кафеле, хватаясь за двери, рухнула на пол. Ведро с помоями перевернулось, и липкая жидкость вылилась ей на голову. По дому разнеслись проклятия, адресованные зятю. В ванной Елизавета Петровна долго пила воду из крана, пытаясь затушить жар, пылавший у неё во рту.
Волосы тёщи слиплись, неприятный запах вызывал тошноту. "Необходимо принять ванну", - подумала она. Погрузившись в ванну с тёплой водой, Елизавета Петровна, не жалея шампуни, вылила всё содержимое флакона себе на голову. Однако волосы не мылились, хуже того, стали скользкими и слиплись ещё больше. Вдруг она почувствовала сильное желание бежать в туалет. Вытираться и одеваться времени не было.
Выскочив из ванны, она бросилась к унитазу. Пол закачался у неё под ногами, и женщина снова растянулась во весь рост, окунувшись в те же помои. Уже не обращая внимания на эту неприятность, несчастная на четвереньках подползла к унитазу. И вот когда она, получив невероятное облегчение, воспользовалась бумажкой, новая неприятность заставила её вернуться в ванную. Но скользкие полы вновь подвели Елизавету Петровну, и она со скоростью торпеды влетела туда, ударившись головой о стену. Отчего вставная челюсть выпала у неё изо рта и упала на пол в помои.
А волосы, между тем, стали подозрительно твердеть. Елизавета Петровна стала яростно их промывать, но очередной зов в туалет не позволил ей этим долго заниматься.
Когда Филька с женой вернулись из парикмахерской, то застали странную картину: из ванной в туалет металась голая мама с торчащими во все стороны волосами. Проклятий, которые она посылала Фильке, вполне могло хватить на десятерых человек.
Надо сказать, что этот праздник 8 марта надолго запомнился Елизавете Петровне и навсегда отбил у неё охоту ходить в гости к зятю.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • Витязь
  • Витязь аватар Автор темы
20 нояб 2014 04:34 #25035 от Витязь
Совет по телефону

Сегодня у Елены Петровны был праздничный день. Наконец ей подключили телефон. Сбылась её многолетняя мечта. Теперь не надо ходить кланяться соседям, унижаться. Звони, сколько хочешь и кому хочешь, и никто на тебя не будет коситься, и посматривать на время, намекая, что пора бы честь знать.
Весь вечер Елена Петровна обзванивала своих знакомых и друзей, и радостно сообщала, что теперь у нее есть свой телефон и диктовала им свой номер. Столько новостей навалилось на женщину за этот вечер, что с непривычки у нее даже заболела голова.
Поздно ночью зазвонил телефон. Хриплый мужской голос спросил:
- Мама, это ты?
- Извините, вы ошиблись номером, - вежливо ответила Елена Петровна и легла спать.
Через пол часа вновь раздался звонок:
- Мама, я знаю, это ты. Пожалуйста, не бросай трубку, - прозвучал тот же голос.
Разбуженная звонком Елена Петровна сначала хотела нагрубить назойливому мужчине, но сдержала себя, и как школьнику, терпеливо стала объяснять, что она не его мама, и что он ошибся номером телефона. Положив трубку, Елена Петровна, удовлетворенная собой и своей выдержкой, погрузилась в сон.
Поздно ночью часа в два или в три, требовательный звонок поднял с постели ничего не соображавшую пенсионерку.
- Мама, я знаю, что обидел тебя и не слушал твоих советов, Мамочка, прости меня, теперь я буду делать все, что ты не скажешь. Мамочка, ты меня простила?
- Простила, простила, - что бы отвязаться от незнакомца, торопливо проговорила Елена Петровна.
- Мама, я так рад! - прозвучал радостный голос на другом конце провода, - теперь я каждый день буду тебе звонить.
- Хорошо, звони, - безнадёжно вздохнула Елена Петровна, - только дай мне сегодня поспать.
Больше этой ночью её никто не беспокоил и она, с надеждой, что ее ночной гость больше уже не позвонит, наконец, уснула. На следующий день, погруженная в различные дела, Елена Петровна, подозрительно поглядывала на телефон, но том молчал. И только Елена Петровна собралась ложиться отдыхать, раздался звонок. Пьяный мужской голос спросил:
- Мама, это ты?
Что бы отвязаться от незнакомца, Елена Петровна, ответила утвердительно.
- Да, сынок, что хотел?
- Мама, мне так одиноко. Что мне делать?
Постарайся уснуть, - посоветовала новоявленная мама, - а завтра поговорим.
Незнакомец, что-то хрюкнул в трубку, раздались, коротки гудки. На следующую ночь, уже ожидаемый звонок, не удивил Елену Петровну.
- Мама, у меня радостная весть, - прозвучал знакомый голос, - она вернулась. Елена Петровна мысленно предположила, что она это его жена.
- Вот и хорошо, - подбодрила она незнакомца, - теперь тебе не будет одиноко.
- Но после того, как она со мной поступила, я даже не знаю, что мне делать?
Елена Петровна задумалась: "Что же Она, та женщина, могла сделать такого, что нельзя было бы простить".
Примерев ситуацию на себе, она решила, что в любом случае, нужно дать шанс этой женщине.
- Забудь, что было и никогда не вспоминай, - наконец промолвила она.
- Ладно, мама, я послушаю твоего совета, хотя в прошлый раз, ты мне советовала совершенно другое.
Под утор Елену Петровну снова разбудил звонок:
- Ты права, мама. Дам Ей ещё один шанс.
- Ну и, Слава Богу, - вымученно вздохнула Елена Петровна и положила трубку. Три дня незнакомец не звонил и пенсионерка, наконец, свободно вздохнула.
- Наверно мой совет пошёл ему на пользу.
Поздно ночью зазвонил телефон, Знакомый пьяный голос спросил:
- Мама, это ты?
- Елена Петровна обреченно ответила:
- Я, ну что ещё произошло?
- Сейчас вечер или утро? - прозвучал вопрос.
- Скоро утро, - выходя из терпения, ответила Елена Петровна.
- Представляешь, мама, я простил её, как ты мне посоветовала. Три дня мы отмечали. Сейчас сижу на полу, а её нигде нет.
- А почему ты сидишь на полу?
- А мебели нет. И вещей тоже нет.
- Позвони в милицию, - посоветовала Елена Петровна.
- Я бы позвонил, да что я им скажу? С кем пил не помню, где искать жену, не знаю?
- Как же так можно? - удивилась Елена Петровна, - не знаешь, где искать собственную жену. Вы что не расписывались?
- Да если я с каждой женщиной буду расписываться, кто будет жить со мной, то мне каждый год придется паспорт менять, - возмутился незнакомец, - ладно спрошу у соседей. Может, кто из них видел, как мебель выносили.
Две недели "новый родственник" не подавал о себе знать. Елена Петровна, заинтересованная судьбой незнакомца, ждала звонка. И вот вечером прозвучал его голос:
- Мама, это ты?
- Я, сынок. Ты, почему так долго не звонил?
Я лежал в больнице, в реанимации, кажется, я нашёл свою жену, и тех, с кем выпивал. Помню, я спросил о мебели и больше ничего не помню. Очнулся в травматологии. Вот выписался и сразу решил позвонить тебе.
- Я рада, что все закончилось, - заволновалась Елена Петровна, - ну её с этой мебелью, ещё наживешь. Здоровье дороже.
- Спасибо, мама, - вздохнул голос на другом конце.
На следующую ночь зазвонил привычный звонок. Елена Петровна знала, кто звонит.
- Мама, это ты? - спросил пьяный голос, - мне так одиноко. Посоветуй, что делать?
- Тебе надо жениться, - предложила Елена Петровна.
- Что, опять? - удивился голос.
Елена Петровна в замешательстве, уже не испытывая особой радости от того, что согласилась быть его матерью, произнесла:
- Ну, найди себе скромную женщину.
- Ты так считаешь? - с сожалением отозвался незнакомец, - ладно, я подумаю.
Под утро Елену Петровну снова разбудил звонок.
- Ма, ты права. Я всю ночь думал и решил, что женюсь.
Елена Петровна с нетерпением ждала звонка, и примерно через неделю знакомый голос сообщил:
- Мама, я познакомился с девушкой своей мечты. Мы так любим друг друга. Она согласилась расписаться со мной, несмотря на то, что я в два раза старше её. Но у нее небольшое условие: она хочет, чтобы переписал на неё квартиру.
Елена Петровна задумалась: "Ну, если любят друг друга, то ничего плохого в её просьбе нет. Просто девушка боится, чтобы её не обманули, решила подстраховаться".
- Я думаю, - стала советовать Елена Петровна, - что нужно с первых дней доверять друг другу. Послушай свое сердце, оно не обманет.
- Спасибо, мама, за совет. Я знаю, что ты не сможешь приехать к нам в гости, но где-то через месяц, мы приедем к тебе.
- Приезжай, сынок, - пригласила Елена Петровна.
Прошел месяц. Незнакомец не звонил, и Елена Петровна стала о нем забывать. Но как-то вечером, он дал о себе знать.
- Мама, это ты? Звоню из телефонной будки. Мне некуда идти. Приехал вечером домой, а там чужие люди. Паспорт и все документы пропали. Оказывается, жена, пока меня не было дома, продала квартиру и уехала. Мне некуда идти. Мама, я делал все, как ты советовала. Теперь у меня ничего нет. Я еду к тебе.
После коротких телефонных гудков Елена Петровна, ещё долго сидела в задумчивости. "То, что казалось вначале игрой, превратилось в трагедию человеческой жизни, я виновата, что мои советы оказались для него трагедией. А, - махнула рукой она, - сам виноват"

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • Витязь
  • Витязь аватар Автор темы
20 нояб 2014 04:35 #25036 от Витязь
Загадочная русская душа

Джон Сартисон, доктор всех американских наук, коренной американец, очень гордился своим происхождением. Он не скрывал, что его предки были русскими, и это объясняло его любовь к русскому языку. Боле того, он считал себя русофилом и даже преподавал в каком-то университете литературу и русский язык. Джону давно хотелось побывать в России, чтобы попрактиковаться в языке и, наконец, понять загадочную русскую душу. После известных событий произошедших в России, ему представилась эта возможность. Сопровождать его по стране вызвался один из эмигрантов, сбежавший не так давно из Советского Союза.
Петр Галошин, а ныне Пьер Галуа, устроившийся в одну из газет корреспондентом, в Советском Союзе был когда-то очень известен как автор резких разоблачительных статей.. То, что происходило сейчас на его бывшей Родине, невозможно даже сравнить по содержанию ни с одной из его самых фантастических статей. Его возмущало, что за небольшие валютные махинации его чуть не посадили в России, а сейчас ловкачи, называющие себя реформаторами и демократами, весь народ сделал нищим, и они еще считаются уважаемыми людьми. И Петр решил, что тоже имеет право на кусок от общего пирога, в виде компенсации за вынужденную эмиграцию.
- Россия нуждается в таких, как я, - подумал он. И лучшего попутчика, чем Джон Сартисон, для достижения своей цели, ему было не найти. Ведь у американца было очень много долларов, которых всегда не хватало Галошину.
Петр был родом из Кубани, где сейчас благополучно проживала его родня. Перед тем, как скрыться за границей, он в родной станице на кладбище закопал приличную сумму, в долларах. Это была одна из основных причин, по которой Петр настоял, чтобы отправиться с Джоном для знакомства с загадочной русской душой на Кубань.
Джон не возражал, да еще убедила его эмоциональная речь Петра о том, что именно там она, эта душа, особенно ярко выражена. Также Петр как знаток России посоветовал Джону не брать много наличных.
- Думаю, сто тысяч долларов хватит, а не хватит, обналичим твою карту, - распорядился он.
Россия встретила путешественников из Америки плакатами, толпами народу и разговорами о политике. Никто не хотел работать, но все хотели лучшей жизни и быстрых, а самое главное, больших денег. Торговля везде и всем, чем только можно, от тела малолетнего ребенка, до стратегической ракеты.
- Ужас! - возмущался Джон, - страшнее, чем у нас было во времена дикого запада.
Петр сам не ожидал таких глобальных перемен, хоть и читал об этом в газетах, и никак не мог прийти в себя. Договорившись с проводником поезда, Петр и Джон, наконец, запершись в купе поезда, смогли отдохнуть.
- Я уже наверно никогда не смогу здесь жить, - печально признался Петр, - а как хотелось вернуться.
В купе постучали. Петр открыл дверь и увидел улыбающегося мужчину с ярко выраженной физиономией уголовника.
- Может в картишки перекинемся, чтобы время скоротать? - предложил он. Петр знал, чем обычно кончаются такие игры.
- Мы иностранцы и в карты не играем, - решительно ответил он и закрыл дверь.
- Лохов ищет, - объяснил он Джону.
- Что такое лох? - удивился незнакомому слову Джон.
- Вот станешь с ним играть в карты и будешь лохом, - ответил Петр.
- Лох - это тот, кто играет в карты, - уточнил профессор.
- Ага, - ухмыльнулся Галошин.
За окном мелькали деревья. В них Петр угадывал акации, жердёлы (так в станицах называют мелкий абрикос) и шелковицу. Была осень. Наступила пора уборки урожая, но, несмотря на это, многие поля с подсолнухом и кукурузой стояли нетронутыми, лишь кое-где ползали по ним одинокие тракторы. Во время остановки по вагону то и дело разгуливали горластые торговки, предлагавшие купить у них газеты, пирожки и прочую мелочь. За перегородкой купе разыгрывалась мелодрама. Какие-то женщины, торговавшие в городе и теперь возвращавшиеся домой, по речи не трудно было узнать в них бывших колхозниц, бурно обсуждали прибыль, полученную от продаж. Их радостные и довольные крики разносились по всему вагону. Наконец, улыбчивый уголовник нашел себе партнеров для игры в карты. Часа два радостные женские крики возвещали, что им везет. Еще через полчаса наступившую тишину нарушили причитания и плач.
- Почему они стали плакать? - удивился Джон.
- Вот это загадка души русской женщины, - ответил Петр.
Наконец, они прибыли на станцию, от которой предстояло добираться до станицы еще километров пятьдесят по бездорожью.
- Побудь здесь, пока я найду транспорт, - сказал Петр Джону и скрылся за углом здания вокзала.
К Джону подошел грязный, в сильно поношенной, не по размеру одежде мальчуган шести лет.
- Дядя, хочешь, спляшу на пузе? - спросил он.
- Как это? - не понял Джон.
- А ты дай сто рублей, увидишь.
Джон полез в карман и протянул мальчугану сотню.
- Ну, пляши,- нетерпеливо промолвил Джон.
- Ложись, спляшу, - невозмутимо ответил мальчуган.
Тут подбежали еще две женщины в длинных юбках. Петр появился вовремя.
- Пошли быстрей, а то если начнешь узнавать загадочную цыганскую душу, то пешком и без штанов пойдешь в Америку.
- А разве они не русские? - удивился профессор.
- Цыгане. Это такая нация, - стал объяснять Петр, - сколько бы лет они не прожили среди русских, никогда не станут русскими.
Частник, которого нанял Петр, предупредил:
- Аккуратней на заднем сиденье. На кочках двери открываются, так что прихлопывайте их посильней.
- Я не поеду на этой машине, - забастовал Джон.
- Почему? - удивился Петр.
- Я боюсь. Она или развалится на дороге или сломается.
- Обижаешь, - возмутился шофер, - да я на этой машине уже больше тридцати лет езжу, и не разу она меня не подвела в дороге.
Копейка грязно-серого цвета, с лопнувшим лобовым стеклом и лысыми скатами, сиротливо поджидала своих пассажиров на стоянке.
Чтобы не испытывать судьбу, Петр сел на переднее сиденье и пристегнулся ремнем безопасности.
Всю дорогу пока машина тряслась по ухабам, Джону приходилось захлопывать двери то с одной, то с другой стороны, и время для него пролетело незаметно.
По случаю приезда сына родители и родственники Галошина решили позвать соседей и накрыть стол. Но так как денег у ни не было, то стол им любезно предложил накрыть гость. Сначала хотели сидеть в хате, но гости все прибывали, и столы вынесли во двор. Потом соседи стали сносить свои столы, лавочки и посуду. Пригласили также деда Митяя с гармошкой. Ради такого случая дед даже надел награды.
- Послушай, Пьер, - удивлялся Джон, - я их почти не понимаю. На каком языке они разговаривают.
- Это балачка, - стал объяснять Петр - на этом языке разговаривали древние русские.
Гостей собралось больше двухсот человек.
- Это что, твои родственники? - удивился Джон.
- А в станице все родственники да кумовья. Так что, куда не плюнь, все одно на родню попадешь.
Сначала Джон отказывался пить подозрительную мутную жидкость из бутылки, закупоренной затычкой из газеты, но Петр предупредил:
- Если хочешь узнать загадочную русскую душу, то только за столом и с выпивкой откроется она тебе.
Похоже, в магазине скупили все продукты. Джона удивило то, что даже корм для котов и собак выставили на стол, и этим деликатесом с удовольствием закусывает дед Митяй.
В этом и заключена тайна русской души, - объяснил Петр профессору, - русский сначала съест, а лишь потом спросит, что это такое?
- А почему все так часто упоминают мать?
- Ну, раньше в Бога веровали, так все божились, а при Советской власти все стали атеистами. И вот самое родное, что у них осталось, они при всяком удобном случае и упоминают. Мы даже Родину матерью зовем.
Дед Митяй подсел к Джону и заиграл на гармошке.
- А ну, сыграй, подмосковные вечера, - попросил Джон.
- Надо бы заплатить, - прошептал Петр.
За двести рублей дед исполнил два раза "Подмосковные вечера", за триста "Катюшу" и за пятьсот "Цыганочку", так, как цыганочка шла с подтанцовкой пьяных мужиков и баб.
Чтобы сделать деду Мите приятное, Джон спросил:
- А что это за медали, мать твою, ты надел?
- Что ты сказал, американская морда, про мою мать? - перестав играть, прошипел дед и со всего размаху двинул в челюсть изумлённому профессору.
Перелетев через лавочку, тот оказался в кустах. Петр быстренько за пятьсот рублей устранил конфликт. Дед с удовольствием принял деньги за моральный ущерб. Через пять минут Джон с Митяем пили мировую.
- Куда сходить в туалет? - шепотом спросил профессор у деда.
- Да вон выйди на грядку за сарай, - махнул рукой Митяй.
Джон встал и, пошатываясь, ушел в указанном направлении. Целый час его не было видно. Петр забеспокоился: не заснул ли где на грядке. Профессор вернулся весь напряженный и, переминаясь с ноги на ногу, спросил у Петра:
- Где это чертов туалет? Искал его за сараями, на грядке, но так и не нашел. Когда Джону, наконец, указали на деревянную постройку, которая по утверждению Петра и была туалетом, то с ним началась истерика.
Проснулся Джон оттого, что у него болело все тело от пружин, торчащих из дивана, на котором он спал. Приподнявшись, профессор схватился за голову. Виски сдавила резка боль, отчего потемнело в глазах. От сухости во рту трудно было пошевелить языком.
- Нужно принять ванну, - подумал Джон и, держась за голову, вышел на крыльцо.
По двору бегали шустрые казачки. Кто-то мыл посуду, кто-то жарил, кто-то подметал двор. Мужчин не было видно.
- Доброе утро! - приветствовал Джона, подошедший к нему Петр со стаканом мутной жидкости и огурцом. Профессора при виде стакана начало тошнить.
- Мне надо принять ванну, - простонал он.
- Это тебе не Америка, - усмехнулся Петр, - могу предложить корыто за хатой. Скажу женщинам, чтобы не заглядывали за угол, пока ты будешь купаться. Когда Джон понял, что мыться надо в корыте за хатой, то сразу же отказался.
- Надо бы женщинам заплатить, - напоминал Петр Джону, - смотри, сколько посуды за тебя перемыли. У нас принято, кто угощает, тот и убирает.
Джон молча полез в карман.
- И похмелить надо бы людей. Знаешь, похмелье - это дело святое для настоящих русских.
- Что опять все соберутся? - устало спросил Джон.
- Конечно, вот с хозяйством управятся, сделают домашние дела и придут.
- А почему они не работают?
- Они работают. Только им уже больше года зарплату не платят, так на хрена им на работу такую ходить. Здесь они хоть поедят.
- Действительно, странная русская душа. Им деньги не платят, а они веселятся, - задумчиво проговори профессор.
Постепенно стала подходить родня.
- Надо бы деньжат подкинуть, видишь, закуска кончилась, да и спиртного маловато, - напомнил Петр.
Перед двором остановился милицейский УАЗик. Петра и Джона вызвали на улицу для проверки документов. Толстый, краснолицый участковый Никита не хотел отдавать паспорта.
- Сунь ему сто долларов, - шепнул Петр Джону.
Назревший конфликт, так и не начавшись, тут же был погашен. К столу идти участковый наотрез отказался.
- При исполнении не могу, - оправдывался он, поглядывая на предложенный ему стакан самогона. Но, все же, сняв фуражку, выпил за дружбу России и Америки.
- Может, вечером заглянете, - предложил Петр.
- Не могу, - вздохнул участковый, - буду в засаде сидеть.
Видно, на него подействовала водка, и он решил излить свою обиду:
- Понимаешь, у Колесника по ночам какой-то козел ворует, а он, собака, на меня жалобы строчит в район. Вот и сижу в засаде уже две ночи в его огороде.
Петр сочувственно кивал головой, а Джон выпучив глаза, ничего не понимал. Как только участковый уехал, профессор засыпал Петра вопросами.
- Как может козел воровать кур и что это за собака умеющая писать?
- Вот когда ты это все поймешь, - махнул Петр рукой, - тогда и душу русского человека познаешь.
Гости все прибывали, а дед Митя с гармошкой так и не появлялся.
- Может, заболел? - забеспокоился Джон, - надо бы проведать.
- Да, бабку свою он вчера ночью вилами по улице гонял. Теперь она его с утра по-своему лечит, - рассказывал один из гостей.
Джон, конечно, ничего не понял, но промолчал. Когда профессор с Петром подошли к хате деда Мити, то услышали стук. Дед сидел на коньке крыши и что-то прибивал. Из трубы валил дым, прямо в лицо деда. Старик вытирал слезящиеся глаза и кого-то куда-то посылал. И все же он готов был терпеть большие неудобства, лишь бы быть подальше от своей сварливой старухи.
- Загнала бедного старика на крышу, - сочувственно вздохнул Петр.
- А что он там делает? - удивился Джон.
- Не видишь, дым к крыше прибивает, чтоб зимой теплей было, - ухмыльнулся Петр.
Дед Митя, заметив гостей, радостно помахал с крыши молотком и начал быстро спускаться по лестнице. Петр распорядился, чтобы Джон оплатил дедовой старухе моральный ущерб и пригласил ее на чаепитие. Баба Нюра, получив компенсацию в виде пятисот рублей, тут же простила мужа и стала собираться в гости. Петр решил заглянуть на кладбище.
- Ты дождись стариков и иди с ними, а мне по делам надо, - сказал он профессору.
Когда Петр ушел, к Джону подошла баба Нюра с ведром слив.
- Угощайся милок, поди, там, в Америке таких нет.
Джон действительно не пробовал никогда такие сочные и сладкие плоды. Он их ел и не мог остановиться. Подошел дед.
- Ты, что старая курица, сдурела? Угощаешь гостя дрыслей. Его же пронесет.
- Что такое "дрысля"? - поинтересовался Джон.
- Это, милок, такой сорт сливы, - стала объяснять баба Нюра, - думаю, запомнишь навсегда и так, - загадочно предупредила она, увидев, что Джон что-то записывает в блокнот.
Петр долго бродил по кладбищу, с грустью узнавая по фотографиям на памятниках знакомые лица. Вроде и времени прошло немного, а кладбище разрослось почти вдвое. У свежих могил были аккуратно посажены и ухожены цветы. Покрашены столы, лавочки и оградки. В противоположность им, на старых заросших бурьяном могилах стояли всеми забытые перекошенные кресты. Было безлюдно.
Пытаясь найти могилу, в которой он зарыл пакет с валютой, Петр долго бродил по кладбищу. Он точно помнил, что это была старая заброшенная могила, но на том месте, которое совпадало с его приметами, было свежее захоронение с табличкой "Глафира Головина". Больше часа Петр кружил по кладбищу, так ни на что и не решившись, пошел домой с мыслью - все разузнать о могиле и придти позже.
Дома Петр почувствовал перемену в настроении гостей. Станичники сидели серьезные и задумчивые. Профессора нигде не было видно.
- А где американец? - спросил Петр у бабы Нюры.
- Да она твоего америкашку дрыслей накормила, - стал рассказывать дед Митя, - вот он, сердешный, уже больше часа сидит в нужнике.
- Ты, Петр, присядь, - перебил деда Иван Золотарев, бывший знатный комбайнер, а теперь всеми забытый пенсионер, - разговор у нас к тебе есть. Петр кивнул и присел на лавочку под пристальными взглядами земляков.
- Что у нас творится, сам видишь, - начал Иван, - колхоз разворовали, работать негде. Что на грядке вырастишь, продать и то негде. Не будет же бабка из-за десятка яиц ехать в райцентр? Молодежь вся подалась в город в поисках работы. Раздали нам землю, а на фига она нам. Налог за нее плати, машину найди, чтобы перевезти зерно, которое дают за землю. Дешевле зерно купить на рынке. Объявилось несколько фермеров. Да что они со старой техникой сделают? Поля засеяли, а убирать нечем. Думали, выберем главу, он решит наши проблемы, а он под себя начал грести. Строит себе в райцентре особняк. Вот мы посоветовались и решили предложить тебе стать нашим главой. Всей станицей за тебя проголосуем, не сомневайся. Ты ведь парень умный, с высшим образованием, и, самое главное, мы же тебя с пеленок знаем.
Пока Петр слушал, у него в груди нарастала тяжесть, от которой трудно становилось дышать. Он видел, с какой надеждой смотрят на него его земляки, доярки и трактористы, всю жизнь отдавшие колхозу. С утра до ночи, кормившие всю страну. А взамен, мало, что государство обворовало их, забрав все сбережения и сделав их самыми бедными людьми в мире, но еще лишило возможности бесплатно лечиться. А ведь здоровье свое они угробили, благодаря колхозу. Но самое главное, их лишили веры в будущее. Украли душу. Развращают молодежь. А этот америкашка приехал копаться в душе русского человека,- сплюнул Петр.
- Дорогие мои, - после некоторого молчания проговорил Петр, - мне надо подумать. Я вижу, как вам трудно, и постараюсь сделать все возможное, чтобы помочь вам. А теперь угощайтесь, пока есть, кому за это платить.
Дед Митяй лихо растянул меха гармошки, и с надеждой на лучшие перемены, гости затянули "По Дону гуляет казак молодой".
Из-за сарая появился измученный профессор. Баба Нюра как виновница его заболевания поднесла ему отвар из трав.
- Выпей, америкашечка, поможет, - извиняюще предложила она.
После того, как Джон выпил, Петр напомнил ему, что за лекарство надо платить. Обрадованная сторублевой купюрой бабка Нюра еще восемь раз подносила свое лекарство, изредка появляющемуся из-за угла сарая Джону.
К Петру подсел отец.
- Ну, что, сынок, думаешь? Останешься или уедешь?
- Жалко мне вас, - вздохнул Петр, - не знаю, чем вам помочь, но я попытаюсь. Надо подумать. Все равно придется вернуться в Америку, чтобы документы переделать и деньги снять в банке.
- А когда поедешь? - спросил отец.
- Да, вот обещал американцу показать загадочную русскую душу. За все платит. Ему деньги не нужны, а тут хоть кому-то поможет.
- Ты бы деду Мите с бабкой на уголь деньжат у него спросил. В прошлом году они, бедные, в посадке сушняк собирали, топить печь нечем было. Мы бы, конечно, помогли, но, во-первых, сами концы с концами еле сводили, а
Во-вторых, он очень гордый и никогда ни у кого помощи не просит... А мог бы, фронтовик все-таки.
Наконец, отвар из трав бабушки Нюры подействовал, и протрезвевший профессор, сидя за столом, мечтал о возвращении домой. Ему уже совсем не хотелось узнать тайну загадочной русской души.
- Просто, они тут все сумасшедшие, и никакой тайны здесь нет, - подвел Джон итог своим размышлениям.
- Послушай, Петя, - пожаловался он, - проживание в вашей станице стоит намного дороже, чем в самой престижной гостинице Америки. Почему же тогда здесь все так бедно живут?
- Ты подал неплохую идею, - обрадовался Петр, - мы устроим здесь отдых для американских экстрималов. Ночная рыбалка с комарами. Поход в райцентр по грязи за продуктами. Построим зимние домики и дадим каждому по топору. Кто не захочет мерзнуть, пусть в посадке рубит сушняк.
- Ты думаешь, кто-нибудь приедет? - с сомнением спросил Джон.
- А мы запустим рекламу, так они в очереди будут стоять за путевками. Назовем наш санаторий "Загадка русской души". Стоимость путевки будет, ну, к примеру, тысяча долларов, а вот чтобы уехать отсюда до срока, придется платить неустойку тысяч сто.
- Это только русскому могла прийти такая идея, - покачал головой Джон.
На следующий день Джон обнаружил, что у него закончились российские рубли.
- Поедем менять в райцентр, - распорядился Петр.
- Может, сразу домой? - с надеждой спросил Джон.
- Рано еще.
Подвести их пообещал Иван Золотарев на своем стареньком "Москвиче". По дороге им встретился милицейский патруль. Гаишник, выйдя на обочину, приказал жезлом остановиться.
Когда гаишник подошел и потребовал документы, Джон, высунувшись из окна, спросил:
- А мы разве нарушили правила дорожного движения?
На что гаишник с ядовитой улыбкой ответил:
- Мои дети не могут ждать, пока ты нарушишь. А найти причину, по которой тебя нужно оштрафовать, легко. Я сейчас найду сотню: резина лысая, - начал он перечислять, - царапина на лобовом стекле...
- Хватит, хватит, - поспешил остановить милиционера Петр и протянул ему стодолларовую бумажку.
- Счастливого пути, - отдал честь гаишник.
- Это же грабеж, - возмутился Джон, - что он вообще здесь делает среди полей?
- Он охраняет бандитов от таких, как мы, - невесело рассмеялся Иван.
На этом встреча с правоохранительными органами не закончилась. Подъезжая к райцентру, у трехэтажного особняка, они были остановлены людьми в милицейской форме. Проверив багажник и салон, они забрали документы.
- Что происходит? - стал возмущаться Джон, - я американский подданный, - но удар дубинкой по почке остудил его.
Переписав данные паспортов, милиционеры отпустили их.
- Что за порядки? - жаловался Джон, держась за почку, - как ты, Петя, мог здесь жить. Это же полицейское беззаконие.
- Просто они охраняют дом начальника милиции, - подал голос Иван.
- Лучше бы они так вокзалы и школы охраняли, - отозвался Петр.
В банке Джон разменял оставшиеся доллары на рубли, и уже другой дорогой приятели поехали домой. Багажник и все свободные места в салоне были завалены продуктами. Доехали благополучно. Дома их веселыми криками приветствовали станичники. Машину быстро разгрузили, и ловкие казачки кинулись накрывать на стол. Когда веселье было в разгаре, Петр вышел на улицу. На лавочке сидел его отец и курил. Петр присел рядом и задал свой вопрос:
- Пап, а кто такая Глафира Головина? Я на кладбище был, смотрю, могила свежая, а кто похоронен, не знаю.
- Да она приехала с семьёй уже после твоего отъезда, - стал вспоминать отец, - Глафира и полгода не пожила. Муж после похорон почти сразу укатил. Но каждый год на родительский день он приезжает на кладбище к жене. Интересный случай произошел во время похорон. Копачи, когда рыли могилу, нашли пакет с долларами. Недели две они праздновали. Потом слухи об этом дошли до участкового, но денег уже не было. Мужики все прогуляли.
Петр скрипнул зубами и тяжело вздохнул.
- Как пришли, так и ушли, - подумал он.
На улицу вышла мать Петра.
- А я думаю, куда мои мужчины девались?
Она присела рядом с Петром и обняла его за плечи. На Петра навалилась тоска. Вдруг он представил, что, возможно, в последний раз видит живыми своих родителей. Он прижался к плечу матери, и ему стало так хорошо, как было когда-то в детстве.
Возвратившись за стол, Петр обратил внимание на обнявшихся деда Митю и Джона. Профессор уговаривал деда поехать в Америку.
- Да, ты что, - возмущался дед, - здесь же похоронены мои родители! Да и дети с внуками иногда навещают. Здесь же моя Родина, за которую я проливал кровь. Уж лучше я тут помру с голода и холода, чем на чужбине от тоски.
- Ну, давай, я тебе хоть чем-нибудь помогу, - предложил Джон.
- Ты бы угля, да дров деду на зиму закупить помог, - вмешался в разговор Петр.
- Ничего мне не надо, - замахал дед руками, но баба Нюра, внимательно прислушивающаяся к разговору, тут же вмешалась.
- А ты старый пень, - запричитала она, ему люди помощь предлагают, а он, кобель, из себя гордого строит.
Джон в недоумении поднял глаза на Петра. Петр с улыбкой махнул головой, что, мол, все в порядке, будет теперь у деда и уголь и дрова.
В последнюю ночь станичники решили подшутить над американским профессором. Он все жаловался на неустроенную личную жизнь, и одна из казачек предложила женить Джона на Галушихе, сорокапятилетней бабе, двухметрового роста и с талией в три обхвата. Галушиха ни разу не была замужем, и за это в станице ее прозвали соломенной вдовой, хотя целомудрием она не отличалась. Частенько соседи видели, как из ее окна выпрыгивали мужики, спасаясь от разъяренных жен. Подвыпившего Джона станичники ночью уложили на кровать с Галушихой, которая не возражала против такого поворота событий. Проснулся Джон от храпа. Приподняв голову, он с ужасом обнаружил, что лежит с огромной голой женщиной. Грудь, которая служила ему ночью подушкой, грозно вздымалась, отчего у профессора от ужаса зашевелились волосы даже под мышками. Он попытался сползти потихоньку с кровати, но не хватало сил поднять мощную руку, лежавшую попрек его тела. Тогда он стал подныривать под нее. Его возня разбудила Галушиху.
- Ты куда? - хрипло спросила она.
Джон стал извиняться, объясняя, что не помнит, как сюда попал.
- Ты что же, лишил меня девственности, а теперь в кусты? - закричала казачка.
В хату стали заходить станичники.
- Наши молодожены проснулись, - радостно приветствовали они Джона с Галушихой.
Джон заплакал.
- Я ничего не помню, я заплачу этой женщине, сколько потребует, только отпустите меня домой.
Для Петра розыгрыш станичников был неожиданностью. Он вначале даже сам поверил, что Джона женили, но когда ему объяснили ситуацию, долго смеялся. Профессор отдал Галушихе почти все деньги, которые у него были, оставив лишь на билет домой. А Галушиха написала бумагу, что не имеет к Джону претензий, и не будет подавать на него в суд за изнасилование.
Утром следующего дня станичники собрались, чтобы проводить гостей. Все с надеждой смотрели на Петра, и он понял, что не может обмануть их ожиданий.
В поезде Джон уснул, а Петр, подперев голову рукой, смотрел в окно на мелькающие посадки. Он думал о том, что никакой загадочной русской души нет, а есть обстоятельства, которые вынуждают поступать так или иначе ...

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • Витязь
  • Витязь аватар Автор темы
20 нояб 2014 04:35 #25037 от Витязь
Соседка


Если подставил плечо, то жди,

что и на шею скоро сядут.

Хорошо в станице жить, можно и вишенку, и яблоко сорвать прямо с дерева. А если не лениться, то и лучок, и помидорчик на грядке вырвать, и картошку вырыть. Так что жить можно, особенно если соседи хорошие. А вот заведется какой-нибудь сосед завистливый да жадный, тогда, считай, жизнь твоя испорчена.
Жили в одной станице, не хочу уточнять в какой, чтобы другие не завидовали, хлебосольные да трудолюбивые казаки. И поработать горазды, и погулять не прочь, но в меру. Жили и не ведали, какое счастье их ожидает. А счастье их состояло в том, что переехала в ту станицу одна семья с какого-то хутора. Мужик да баба, да детей трое. Ну им, конечно, как переселенцам все соседи старались помочь. Кто делом, но в основном, конечно, советом, - это у нас любят. Первое время они особо-то в глаза и не бросались, а вот пожили немного и поняли соседи, как им "повезло".
Мужик-то, Сенька, вроде ничего, правда запущенный больно. Вечно небритый да грязный, в каких-то обносках ходит. Взялся всерьез за хозяйство: то свиней, то курей с гусями завел. Все время что-то мастерит да в навозе роется. Его и не слышно. Умишком, видно, не вышел. Баба на него покрикивает - за что тот ни возьмется, все ей не так. Ребятишки - так те как цыганчата: все норовят что-нибудь стащить. А вот баба... О ней особый разговор.
Следить за собой она особо не следила - тоже ходила в одежде не первой свежести, а вот глаза всегда были подведены и губы накрашены. Издали даже впечатление производила. Пока не улыбнется. А как заулыбается, мурашки у мужиков по спине начинают бегать. Зубы-то через один, да и то черные. И имя подходящее - Матрена, ну и ее, разумеется, сразу перекрестили в Мотрю. И вот Мотря сразу же решила завести себе подруг среди ближайших соседей. А ближайшей оказалась Степановна с мужем Федором да двумя сыновьями, примерно одного возраста с детьми Матрены. Зачастила Мотря с детьми да мужем в гости к Степановне. Возьмут бутылку самогона - и в гости. Той вроде и неудобно, закуску на стол поставит, детей ее накормит. Выпьют по чуть-чуть, - вроде и мало. Муж Степановны, Федор, свою бутылку выставит. Недели две так и гостевали, пока у Степановны терпение не лопнуло.
- Слушай, соседка, - говорит она ей. - Ты извини, но мне сейчас не особо до гостей. Весна, огород, работы невпроворот. Сама понимаешь.
Мотря, конечно, вида не подала, что обиделась, но при случае решила ей припомнить. Жили Матрена со Степановной на самом краю станицы. Сложившийся вековой казачий уклад, казалось, ничто не нарушит, и что-то необычное, выходящее за пределы обыденной, повседневной жизни сильно нервировало станичников. Хотя, в то же время, давало пищу для сплетен. Даже незначительные мелочи в конце концов обрастали подробностями, вызывающими невольный ужас у тех, кто первым рассказал данный случай. Любимым местом сборищ у казачек преклонного возраста - не знаю как в других станицах, - безусловно, был базар. Здесь можно было продать излишки подсобного хозяйства и купить любую мелочь. Но не это привлекало сюда старушек. Именно здесь можно было узнать последние новости: кто умер, у кого родился ребенок и, самое главное, - кто с кем гуляет. Это обсуждалось особенно тщательно и в мельчайших подробностях. И кто больше знал подобных новостей, был в центре внимания. Видно, за это Мотря полюбила базар. Она могла часами с упоением слушать сплетни, переходя от одной кучки женщин к другой. Привыкшая спать до обеда, в такие дни Мотря вставала ни свет ни заря, чтобы не пропустить ни одной свежей новости. Вскоре она знала все, что происходит в станице, но этого ей было мало. Ей хотелось самой быть в центре внимания, чтобы все с открытыми ртами слушали только ее. Как-то в воскресный день Мотря со Степановной пошли на базар.
- Не несутся что-то куры у меня, - жаловалась Степановна.
Мотря, обеспокоенная, не намекает ли соседка, чтобы она дала ей в долг яиц, тут же заохала:
- И у меня не несутся, проклятые.
- Да у тебя, может, и несутся, - возразила Степановна, - ты же своих кур не закрываешь. Они уже всем соседям надоели. На грядках уже все повыклевывали. Да и собаки твои все повытаптывали. Смотри, кончится терпение у моего Федора, перестреляет и кур и собак.
- Нет у меня средств городиться, - возразила Мотря и зло посмотрела на соседку. А была у Матрены какая-то болезненная страсть к собакам, особенно к большим. Может, в другой жизни она была собакой, и поэтому легко приручала чужих собак. Все только удивлялись. Через десять минут любого цепного пса Мотря гладила, а тот, словно щенок, вилял перед ней хвостом. Дома у нее бегало не менее семи собак. И самым неприятным для соседей было то, что она их никогда не привязывала. Часто можно было видеть, как она широким шагом двигается по улице, а за ней - с десяток собак. Но мы немного отвлеклись.
А к этому времени Мотря и Степановна уже бродили по базару. На рынке, если что покупаешь, то обычно подходишь к знакомым или к родственникам. Те и уступят, и плохой товар не подсунут. Отделавшись от соседки, Степановна увидела знакомую, продающую яйца. Поздоровалась, узнала цену.
- Да за пятнадцать рублей отдам, - пообещала знакомая.
Откуда ни возьмись, под рукой оказалась Мотря.
- А почему так дешево? Вон там, - и она указала в другой конец базара, - продают по двадцать рублей.
- Ну, тогда и я за двадцать, - заволновалась женщина.
Степановна, приготовившая деньги, извинилась.
- Я еще посмотрю, - и пошла в другой конец базара. Там у свояченицы она купила яйца по пятнадцать рублей и, идя обратно мимо женщины, не уступившей ей цены, услышала:
- Подожди, дорогуша. Бери за пятнадцать мои.
- Да нет, спасибо, я уже взяла, - сообщила Степановна.
Говорят, что когда расходился базар, та женщина последними словами поминала Мотрю, собирая яйца назад в сумку. Но это было позже, а в тот момент Степановна заинтересовалась толпой женщин. Одна что-то увлеченно рассказывала о своей соседке.
- И знаете, ни днем, ни ночью от нее покоя нет. То хлеба просит, то сахару, то соли.
- Вот-вот, - вынырнула откуда-то под общее внимание Мотря, - и моя соседка такая же. То одно дай, то другое.
Вдруг она повернулась и встретилась глазами со Степановной.
- Ну и я ей, конечно, даю, и сама часто у нее беру, - резко переменила она тему разговора.
- Ну, так и надо жить по-соседски, - сказал кто-то из толпы.
По дороге домой Мотря, улыбаясь, заглядывала в глаза Степановне: "Вот я тебя с яйцами пристроила. Ты не обижаешься?"

Еще одной положительной чертой характера Мотри была любовь к веселым застольям. Здесь она была, как говорится, душой компании. Подмигивая и улыбаясь всем мужикам без разбора и стараясь не открывать рот, чтобы не отпугнуть вздыхателей, она прыгала и бегала, то с кастрюлей на голове, то верхом на венике. Мужик ее в то время где-нибудь в уголочке медленно напивался, жалуясь на жизнь случайным соседям по столу. А дети набивали животы и карманы чем-нибудь вкусненьким. Обычно после таких гулянок Мотря с семьей еще три дня ходили похмеляться к выжатым от усталости хозяевам.
К середине лета половина кур и две собаки у Мотри были хромыми. Чтобы спасти рассаду от набегов кур и собак Матрены, Степановне с мужем пришлось всю грядку застелить ветками. Может, оттого что грядка Мотри заросла бурьяном в человеческий рост, - но на ней ни куры, ни собаки никогда не появлялись. А соседские грядки куры и собаки Мотри жаловали. Ни предупреждения, ни угрозы не действовали на бабу. Ответ был один:
- У меня нет средств, чтобы городиться.
Муж Мотри Степан устроился где-то на ферме скотником, и теперь по ночам они с сыновьями и Мотрей затягивали на горище какие-то мешки. Обычно это сопровождалось таким шумом, что к утру все соседские собаки хрипли. Степановна с Федором закрывали на это глаза. "Может, хоть из нужды вылезут", - думали они.
Скоро Мотря с мужем стали торговать на рынке мясом, но никаких перемен в их жизни в связи с этим не произошло. Они также ходили полуголодные и донашивали скорее всего еще родительские обноски. "Куда они девают деньги?" - удивлялись все.
Когда на месте Мотри жили старые соседи, Федор со Степановной уступили им часть своего двора для постройки сарая. Теперь огородная межа оказалась как бы на территории Мотри. Осенью, когда начали пахать огороды, эта межа стала причиной скандала между соседями.
- Межа должна проходить по забору, - заявляла Мотря. Получалось, что третья часть огорода должна принадлежать неугомонной Матрене.
- Ну уж нет, - заявила Степановна и пригласила землемера.
Но, несмотря ни на что, как-то утром Федор обнаружил, что ночью Степан перенес колышки по-своему. Пришлось Степановне с Федором закапывать столбы и
натягивать сетку от соседки. Заодно забили калитку, которая была во дворе между хатами. Это стало последней каплей в их взаимоотношениях. И казалось, ничто уже не сможет помирить их.
В дождливую погоду в станице появились беженцы - турки-месхетинцы. Семья из восьми человек, шестеро из которых были маленькие дети. Станичники сразу прониклись к ним сочувствием. На окраине улицы, где жили Степановна с Мотрей, они купили старенькую хату, а к концу зимы к ним стали приезжать родственники. Рядом со своими земляками они стали скупать старые хаты.
Улица, на которой жили наши герои, в основном была заселена пенсионерами. Кто помоложе переехал либо в центр станицы, либо
вообще уехал в город. Старенькие дома почти за бесценок скупались турками. К середине лета почти две улицы были заселены беженцами. Немногочисленные казачьи семьи, в числе которых оказались и Мотря со Степановной, со трахом наблюдали произошедшие перемены. По огородам разгуливали куры и гуси, и невозможно было узнать, чьи они. По улицам бродили отары овец, охраняемые полуголыми детьми с собаками, ростом с овец. Телят и бычков можно было встретить в самых неожиданных местах: и в парках, и на полях. По станице поползли слухи о многочисленных драках между приезжей молодежью и местной. Участились случаи краж.
Эти события сблизили некогда враждующие семьи Мотри и Степановны. Теперь вечерами они собирались во дворе Степановны и подолгу беседовали. И одна и та же мысль, беспокоившая их, не давала им покоя.
- Господи, где же мы живем? Скоро и русскую речь забудем. Можно подумать, не они к нам, а мы к ним переехали жить. Неужели нельзя что-нибудь сделать?

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • Витязь
  • Витязь аватар Автор темы
20 нояб 2014 04:36 #25038 от Витязь
Зачуха

Почему так неохотно молодые люди соглашаются жить в доме у жены матери, то есть у тещи? Да потому, что многие знают значение слова "примак". Если кто не знает, то поясню. Примак - это человек, выполняющий в доме жены всю черную, грязную работу, которую никто не хочет делать. Также у примаков есть неписаный устав, по которому он должен: во-первых, тещу называть мамой и ночами петь ей колыбельную, во-вторых, на ночь мыть курам ноги, а тестю каждый вечер наливать водку, чтоб хоть как-то досадить теще и иметь союзника. (Жена в таких случаях обычно на стороне мамы.)
Через много лет примак плавно переходит в зачуху. Зачуха расшифровывается как заведующий чужим хозяйством. Но это происходит чаще всего после смерти тещи. В обязанности зачухи уже ничего не входит, теперь он сам раздает команды, кому что делать, греясь на солнышке или у телевизора с бутылочкой водки и гоняя жену за огурчиками в погреб. Но и жена в свою очередь перестает стирать и гладить мужу. Так что вид соответствует прозвищу. Иногда, когда совершается поздний брак, то муж сразу становится зачухой, потому что тещи к тому времени уже нет. Но такие браки не очень крепкие - их не объединяют дети, и жена просто выгоняет сожителя. А вот тот, кто прошел, как говорится, все стадии, у кого детей полный огород, да муж считает, что немало погорбил на этом дворе и потому имеет право претендовать на долю, - эти семьи очень долговечны. Они держатся до тех пор, пока или жена не прибьет мужа, или он сам не зальется водкой.
Есть много разновидностей зачух. Вот один из таких случаев, когда вроде и на всем готовом, и жена с тебя пылинки сдувает и слова лишнего не скажет, а мужик и года не смог прожить с ней. А случилась вот какая история.
Посватался как-то один казак к вдовушке. Сам-то он в холостяках ходил, все перебирал, и, наконец, выбрал. Баба была не бедная, так что казак пришел жить на все готовое: и дом кирпичный, и хозяйство, и две взрослые дочки. Хозяйство-то от бывших трех покойных мужей осталось, что баба схоронила. Да и сама она работящая, и дочери такие же: и управляются, и за грядкой следят, и во дворе порядок, - чем не жизнь? Казак собой видный, да ленивый, вот и говорит он будущей супруге:
- Жить-то я с тобой согласен, да вот здоровье мое не очень. Ни тяжести поднимать нельзя, ни переутомляться.
- Не волнуйся, - обнадеживает женщина, - я сама все могу делать, лишь бы мужчина во дворе был.
Переселился казак к бабе и первые три месяца живет - не нарадуется. Лежит целыми днями себе в гамаке, а женщины по двору как пчелки трудятся. И ночью жена, вроде ничего и не делала, чуть ли не до утра мужу спать не дает. Поначалу мужик даже удивлялся:
- И откуда у бабы силы хватает?
Но через какое-то время стал замечать, что как мужчина становится все слабей. А жена каждую ночь требует свое. Совсем ослаб казак. Как ночь приближается, он начинает придумывать уважительные причины, чтобы не исполнять свой супружеский долг. Исхудал совсем, силы только и хватает, чтоб по двору пройти. Как-то окликнул его сосед:
- Я смотрю, болеешь, сосед, - сочувственно начал он, - в этом дворе как пороблено. Три бывших ее мужа, так же как и ты, тоже вот так на глазах у меня зачахли. Хорошие были казаки.
Рассказал казак про свою беду соседу. Покачал тот головой и предлагает:
- А ты попробуй так ее работой загрузить, чтоб к вечеру она и думать об этом не смогла.
Говорит на следующий день казак жене:
- Нужно погреб новый выкопать, старый-то уже рушится.
Баба слова не сказала, надо - так надо, и с утра с дочерьми начала копать. Другой бы на ее месте ночью спал без задних ног от такой работы, а бабе все нипочем. Пришла ночь - и подавай ей свое. И что только мужик не заставлял ее делать: и крышу красить, и забор ремонтировать, и дорожки бетонировать, а она как стожильная, да еще и по ночам свое требует. Извелся мужик и решил: "Ну, его, и это хозяйство, и ее подворье". Да и сосед советует:
- Беги пока не поздно, а то и тебя она скоро похоронит.
Так и ушел казак, хоть и отговаривала его баба и удивлялась:
- И чего еще ему не хватало? Жил, как у Христа за пазухой, ничего не делал. Не поймешь этих мужиков.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • Витязь
  • Витязь аватар Автор темы
20 нояб 2014 04:36 #25039 от Витязь
Как примак пожалел, что стал зачухой

Нелегко быть примаком, особенно, как говорят в народе, "пришел с голым задом на богатое подворье".
Женился как-то один молодой казак на богатой невесте. Вроде и по любви, да вот закавыка - в доме жениха младших сестер да братьев на пальцах не сосчитать. Не то что жить, повернуться негде. Некуда молодицу вести. И предложили родители невесты пожить временно у них. Дочь-то единственная:
- Вместо сыночка будешь, - это так заявила будущая теща.
Оно-то, как известно, поначалу все мягко стелют, да потом жестко спать. А казак молодой, неопытный, вот и согласился, и радостно так говорит:
- Спасибо, мама, я вам как сын буду.
Зря он ей пообещал. Теща-то памятливая была и все на ус мотала. Она-то и мужика своего вымуштровала, - что ни скажет, тот беспрекословно все и выполняет. В общем, не казак, а тряпка. Ему и прозвище дали по станице - Тюфяк.
Поначалу теща вроде и неплохо относилась к зятю, да и он повода не давал, а вот как родился у его жинки первый ребенок, стала она его поедом есть. И то не трогай, и это не трожь. Деньги до копейки выгребает, как в вытрезвителе. И хочется казаку помочь младшим сестрам да братьям, да куда там! Теща на него с кулаками:
- Живешь на всем готовом, и нечего добро разбазаривать!
А тесть поддакивает теще, как попугай. А родители казака и говорят:
- Да Бог с ней, с помощью, лишь бы у тебя в семье лад был, а мы уж как-нибудь выкрутимся.
- Терпи, казак, - хлопает отец сына по спине, - атаманом будешь. Помрет - все едино, тебе достанется, в гроб же она с собой не заберет.
И пришлось казаку еще сорок лет ждать, пока наконец тещу понесли на погост. Уж и сам дедом стал, а она его все до последней минуты попрекала. Мужик-то ее раньше Богу душу отдал, так она все свое зло стала выливать на зятя. Да и жена по примеру "мамы" начала помыкать мужем. Как говорится, дурной пример заразителен. И вот на шестом десятке лет, наконец, почувствовал себя казак хозяином, то есть стал зачухой, да вот беда - никто с ним в доме не считается. Что ни прикажет детям сделать, жена тут же ему наперекор. Дошло до того, что совсем из дома в кухню выжили. Ходит, бедолага, в обносках, мятый, грязный, небритый. Утром, пока все спят, прокрадется в курятник, наберет яиц да яичницу пожарит. И вспомнил он тогда тещу добрым словом, - она-то, хоть и пилила его, но и дочь свою заставляла следить за мужем, чтоб и сыт был, и чист.
Так что неизвестно, что лучше - примаком быть да тещу терпеть, либо зачухой стать да голодным ходить.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • Витязь
  • Витязь аватар Автор темы
20 нояб 2014 04:37 #25040 от Витязь
Гундосиха

Недалеко от кладбища, среди густо разросшегося бурьяна, стояла старая заброшенная хата, крытая камышом. Внутри, в грязной, давно не прибиравшейся комнате, среди оплетенных паутиной грубо сколоченного стола, лавки и табуретки, сидела одинокая фигура и тонким голосом пела, медленно покачиваясь на скрипучем разваливающемся диване. Со стороны это скорее походило на вой одинокой собаки, выгнанной со двора хозяином.
В грязные запотевшие окна с трудом пробивался свет. И поэтому в комнате при любой погоде постоянно был полумрак. Но, по-видимому, хозяйку это совсем не беспокоило. Она и сама давно не мылась. Единственное, что выдавало в ней женщину - это длинные белые распущенные волосы, которые легче было бы обстричь, чем расчесать. На лице, изрезанном морщинами, застыла улыбка, отчего беззубый рот приобрел такую гримасу, что не каждый рискнул бы подойти к ней вечером на кладбище, где она просила подаяния и собирала оставленные на могилках печенье и конфеты.
Все селяне, живущие много лет рядом с ней, знали о ее безвредности и нужде. И, кто чем мог, помогали бедной женщине, которая была не совсем в своем уме. Мало кто помнил настоящее имя старухи, и кто первый прозвал ее Гундосихой. Но это прозвище настолько к ней пристало, что многие считали, что у нее и не было другого имени. Говорили, что во время войны она с малолетним сыном скрывалась в погребе. А по ночам вылазила на картофельное поле и выковыривала из мерзлой земли окаменевшие клубни, чтобы прокормиться. Один раз ее выследили два дюжих полицая и так избили, что несколько дней она не могла двигаться. Помогли соседи, не дали умереть с голоду. Тогда-то, из-за перебитого носа, она и получила свое прозвище, приставшее навсегда.
После войны она работала не покладая рук, чтобы прокормить и выучить сына. И никому никогда не жаловалась.
Когда сын окончил школу, то заявил, что поедет в город поступать в институт. Сколько денег она ему отправила - никто не знал, но за все время его учебы никто не видел, чтобы она купила себе хоть какую-нибудь обновку.
...Это произошло лет через десять после отъезда сына. Сын приехал к ней на новеньком "Москвиче", в костюме и при галстуке. Мать гордо шла с ним по селу и каждому встречному объясняла: "Вот сыночек приехал, хочет меня к себе в город забрать". И действительно, сынок заходился продавать и дом, и хозяйство. Он не торговался, и поэтому дня через три буквально все продали. Остались лишь два узелка с личными вещами. Садясь в "Москвич", сын велел матери ждать бортовую машину. Три дня мать просидела на узлах на ступеньках магазина. На четвертый день пошел дождь, и кто-то из жалости пустил бедную женщину в старую кухню. Через неделю никто не поверил бы, что перед ними та самая Гундосиха, которую знали. По селу ходила старуха с распущенными седыми волосами и, громко смеясь, что-то пыталась рассказать прохожим. Бедная женщина тронулась умом.
Прошло несколько лет.
С самого детства Оле хотелось иметь бабушку. Она с завистью наблюдала, как другие дети гуляли в парке, а их дедушки и бабушки, под чьим присмотром они находились, покупали им мороженое и всякие сладости. Оля спрашивала у родителей, где ее бабушка. Мать обычно отмалчивалась, а отец отвечал, что она умерла. Для Оли отец всегда был примером, и девочка гордилась им перед друзьями, но один случай очень удивил и озадачил ее.
Как-то на день рождения Оли папа пообещал купить ей подарок, и они отправились в магазин. На улице незнакомая женщина остановила их и стала ругать отца, обвиняя его в том, что он обворовал свою мать и бросил на произвол судьбы
. К удивлению девочки, отец молча прошел мимо. На Олин вопрос "Кто это?" он односложно ответил: "Просто больная женщина". Ответ девочку не убедил, и, когда дома никого не было, она нашла в старых фотографиях письмо от бабушки, Агриппины Ивановны. На конверте был указан адрес. Недолго думая, девочка достала из копилки деньги и отправилась разыскивать свою бабушку.
В небольшом селе новый человек на виду. Так и у нас, невозможно было не заметить незнакомую девочку в серой юбке и белой кофточке. Девочке было лет четырнадцать, она стояла с небольшим рюкзаком и безнадежно оглядывалась.
- У тебя нет конфетки? - донеслось со стороны.
Только сейчас девочка увидела странную старушку в мятой грязной одежде с распущенными волосами. Девочка полезла в рюкзак и достала зефир.
- Бабушка, - спросила она, - а как найти Агриппину Ивановну?
Старуху как будто ударило током, в глазах что-то загорелось, и она затряслась, потом взгляд ее опять потух и она пошла по улице.
Когда девочка задала тот же вопрос проходящей мимо женщине, та внимательно и долго смотрела на нее, а потом спросила:
- А зачем она тебе?
- Я ее внучка, - ответила девочка.
Женщина удивилась и указала рукой на удаляющуюся фигуру Гундосихи.
На этот раз глаза от изумления раскрылись у девочки.
- Это моя бабушка? - единственное, что смогла проговорить она, и на глазах у нее появились слезы.
Весь день странная девочка ходила с Гундосихой, покупала ей мороженое и пирожки, отчего у старухи от переедания заболел живот. К вечеру Гундосиха решила, что глупая девочка покинет ее. Но девочка вслед за ней вошла в полуразвалившуюся хату. Со слезами на глазах она осматривала жалкое жилище своей бабушки, о которой она, Оля, узнала совершенно случайно. Потом девочка выскочила во двор, наломала каких-то веток и попыталась подмести пол. У бабушки не было даже ведра, чтобы принести воды, и девочка какой-то тряпкой протерла окна и стол. Когда стемнело, Гундосиха села на свой изломанный диван и стала напевать песню. Ее прервал шум машины возле двора. Из автомобиля вышел мужчина. Что-то очень знакомое почудилось Гундосихе в этом человеке. Но вот что?
- Эй, бабка, - грубо позвал он, - ты не знаешь, где живет Агриппина Ивановна?
"Какой странный", - подумала старуха. Мужчина хотел уже сесть в машину, но тут скрипнула дверь, и на пороге показалась девочка.
- Ты здесь? - удивился незнакомец. - А ну, марш в машину!
- Папа, - прокричала девочка, - посмотри, это же наша бабушка! - И она побежала к старушке, но отец перехватил ее на полпути.
Гундосиха, увидев, что обижают ее знакомую девочку, завывая бросилась на мужчину, схватила его за руку. Но тот брезгливо оттолкнул старушку, и она, словно перышко, отлетела в сторону и, ударившись головой о дерево, начала медленно сползать по его стволу. На какой-то миг взгляд ее стал осмысленным, и она что-то прошептала. Единственное слово, которое расслышала Оля, было "сынок", после чего взгляд Гундосихи застыл навсегда.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • Витязь
  • Витязь аватар Автор темы
20 нояб 2014 04:37 #25041 от Витязь
Как казак усмирял железного коня

Потомственный казак Прохор Глыба с детства был глухонемым, но это не помешало ему завести семью и воспитать сына, проявляющего живейший интерес к технике, к удивлению Прохора, никогда не любившего в ней копаться самому. Вот поэтому уже не один год в его сарае стоял всеми забытый старенький "Урал" с коляской. Как-то сын предложил отцу отремонтировать мотоцикл. Прохор любил прокатиться, с ветерком по станице и был обрадован предложением сына, поэтому в ответ утвердительно кивнул головой. Уже через два дня мотоцикл, помытый и отремонтированный, сиял на солнце. Прохор долго любовался им и решил вспомнить молодость. Взревел мотор, и Глыба понесся по улице, разгоняя станичных кур. То ли сын забыл предупредить отца, то ли Прохор не до конца понял, но на повороте оказалось, что тормозов нет.
По дороге гнали стадо коров. Глыба лихо свернул в чей-то огород, отчего коляска приподнялась, и мотоцикл чуть не перевернулся.
- Надо въехать в стог соломы, - мелькнула у Прохора спасительная мысль.
На пути висела бельевая веревка с развешенным женским нижним бельем. Как вихрь, Прохор пронесся сквозь женские панталоны и комбинации. Веревка не выдержала такого натиска, и за мотоциклом потянулась гирлянда из женского гардероба. Вокруг головы запутался, замотав глаза, бюстгальтер, и поэтому Прохор не заметил, что въезжает в курятник. Наконец веревка оборвалась, но проклятый бюстгальтер намертво прицепился к голове и, когда казак выехал с другой стороны курятника, как флаг развевался за его спиной. Ко всему прочему, в коляске теперь сидели куры, а на плече Прохора громко орал петух. В голове запуталась солома и перья, по лицу стекали разбитые яйца. А мотоцикл и не собирался останавливаться.
Протаранив стог сена, Прохор вылетел на улицу и понесся по центральной площади. Проезжая мимо клуба, Прохор кивнул знакомым, собравшимся посмотреть концерт приехавшей самодеятельности. Хорошо, что на рынке было мало народа, и все успели разбежаться, когда Глыба промчался мимо лавочек. Дорога пошла под гору, и мотоцикл стал набирать скорость. На пути оставалось лишь одно препятствие - река. Вылетев с крутого берега и пролетев несколько метров, мотоцикл благополучно опустился в двух метрах от рыбаков, в камыши. По речке пронесся отборный мат, и на какое-то время воцарилась тишина. Долго в станице казаки спорили, кто же тогда заматерился - немой Прохор или кто-то из рыбаков?
Говорят, что после того случая Глыба больше уже никогда не садился на мотоцикл, а слава о нем разнеслась далеко по всей округе.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • Витязь
  • Витязь аватар Автор темы
20 нояб 2014 04:38 #25042 от Витязь
На пределе возможности

Захар медленно брел по дороге, волоча покалеченную ногу. Если бы не нога, то уж через час он был бы у цели. Поэтому Захар предусмотрительно вышел с утра, чтобы к обеду успеть в гости к брату.
Сегодня у брата был большой праздник - в периодической печати его вместе с другими трактористами поздравили с Днем труженика сельского хозяйства. Правда, фамилию не указали, но было и так понятно, ведь он жил в сельской местности. Это был достаточно серьёзный повод для того, чтобы навестить родственника. Правда, его жена не очень любила Захара, поскольку все их встречи обычно кончались попойкой. И все-таки день этот был особенный, и как бы ни бурчала невестка, а магарыч ей ставить придется.
Если бы не эта чертова нога, Захар, конечно, еще чаще бы навещал брата. Он вспомнил в который раз, как сдуру изо всей силы ударил ногой по пустой коробке, в которой, к его удивлению, оказалась болванка от трактора. С тех пор Захар стал инвалидом.
Солнце находилось в зените, стало быть, приближался полдень и надо было торопиться, чтобы успеть к обеду.
С утра идти в гости к брату было не самым трудным для Захара. Вот возвращаться от него после обильного обеда - это было подвигом. И, на пределе возможности, этот подвиг Захар совершал почти каждый день.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • Витязь
  • Витязь аватар Автор темы
20 нояб 2014 04:39 #25043 от Витязь
Как я бросал курить

Прочитал я как-то в газете, что за один сеанс могут вылечить от никотиновой зависимости. Сходить, что ли, к врачу, думаю, сигареты дорогие, пенсии не хватает не то что на курево, но и на выпивку.
Бабка пилит все время: "Бросай да бросай, лучше б внукам лишний раз конфеты купил". Курю я лет пятьдесят, сам ни в жизнь не брошу. Когда-то пытался, но больше чем до обеда не выдерживал. Кто курит, меня поймет.
Ну, вот я и решил пойти к врачу, думаю, а вдруг да поможет? Врач меня и спрашивает:
- Добровольно хочешь вылечиться?
- Какой там добровольно, - отвечаю. - Бабка жизни не дает.
- Да, - утверждает врач. - Тяжелый случай. Ты чего не любишь больше всего?
- Ну, известно, больше всего не люблю, - отвечаю, - когда зуб болит. Он у меня, стервец, один остался. Как горячее на него попадет, так болит, сил нет.
- А что ж не вырвешь? - спрашивает врач.
- Да я уж лучше потерплю какой час, - отвечаю. - Потому что вырывать боюсь еще больше.
- Ну так вот, дед, - итожит врач. - Теперь, как закуришь, так у тебя сразу начнет болеть зуб. Бросишь курить, зуб сразу перестанет болеть.
Это он так загипнотизировал меня, мне потом объяснили. Иду домой и думаю: надо бы попробовать, будет болеть или нет. Закурил, а он - зуб, что один остался, - как заболит! Я чуть не вернулся в больницу, чтобы вырвать его, но вспомнил, что, как брошу сигарету, так он должен перестать болеть. Бросил - и правда, перестал. Бросил, а жалко сигарету, смотрю, она, считай, почти целая. Дай, думаю, подниму, может еще пригодится. Поднял, а мимо мужик идет.
- Что, дед, - говорит, - дать сигарету? Довели стариков, что уже окурки собирают.
Я, конечно, не отказался, припрятал. Но и окурок тоже. Что я, миллионер?
Прихожу домой, а бабка уже ждет и так ехидно спрашивает:
- Ну что, вылечили тебя?
- Ты бы, - говорю, - лучше сто грамм налила. Думаешь, легко мне было? Ампулу, - говорю, - зашили, и без наркоза.
- А что же это без наркоза? - опять ехидничает бабка.
- Кончился, - говорю, - наркоз. Пришлось потерпеть ради такого случая. Но мне там сразу так и сказали: "Дома выпей, чтоб ампула быстрей прижилась".
- А где же зашили? Покажи, - приказывает бабка.
- Не могу, - говорю, - зашили в неприличном месте.
Ну, в общем, налила мне бабка, сжалилась: "Ладно уж. Хорошо, хоть курить теперь не будешь". А как же не закурить, если выпил? Ну, я достаю сигарету, ту, что чуть не выбросил. А бабка так подозрительно смотрит и вопрошает:
- Это ты, хрен старый, набрехал, что вылечился от курения?
- Что ты, старая, понимаешь? - говорю. - Это для эксперимента.
Закурил свой окурок, а зуб как заболит! Сто грамм вмиг из головы выветрились. Бабка смеется:
- Это тебя Бог наказал.
- Не Бог, - отвечаю, - это я сам себя наказал.
Ну, что ж, пришлось потерпеть. Что, у меня зуб, что ли, никогда не болел? Раньше по три дня терпел, пока к врачу не схожу, а здесь какие-нибудь пять минут - и то пока курю. А как брошу, сразу благодать. А бабка уже всем растрезвонила: "Мой вон курить бросил". Кум пришел, а я сижу, корчусь: зуб болит, силы нет, но курю. Кум и говорит:
- Я думал, ты и вправду курить бросил.
- Да понимаешь, - говорю, - зуб болит. Ничего не помогает, а закурю, легче становится.
- Да поди вырви его, - советует кум.
И правда, пойти вырвать его? Что я с ним мучаюсь? А как же тогда гипноз? Закурю по-черному. А может, я и не бросал курить вовсе?

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • Витязь
  • Витязь аватар Автор темы
20 нояб 2014 04:39 #25044 от Витязь
Теща

Хорошо иметь тещу где-нибудь за границей, ну, в крайнем случае, в конце станицы. А вот если она живет напротив, то жизнь становится в тягость. Каждый день ходишь как по заминированному полю. Дрюне как раз не повезло. Угрюмый, да еще и скуповатый, он долго не мог найти невесту. А здесь как раз напротив - подходящая кандидатура. Это потом Дрюня узнал, после свадьбы, что у жены с головой не все в порядке. А вначале думал, что раз молчит, ни о чем не спрашивает, значит, стеснительная. А это то, что необходимо идеальной жене. Может, они так бы потихоньку и прожили свою жизнь, но теща решила скрасить им будничные серые дни, превратив жизнь Дрюни в яркую, полную неожиданностей и приключений трагикомедию.
Еще в день сватовства у Ивана Пискунова, или Дрюни, как его звали за глаза, возникли с будущей тещей Бугайкой, прозванной так то ли за фамилию, то ли из-за размеров, конфликты. Будущий зять требовал приданое. Бугайка не отказывалась. Она предложила подушку, старый диван и настольную лампу. Полдня они торговались, и в конце концов будущая мама согласилась дать еще утюг, правда, со сгоревшей спиралью. Эта победа окрылила жениха.
Свадьбу решили не играть, а сделать вечер, пригласив близких и друзей, так что гуляло с десяток старушек. "Растрат будет меньше", - радовался Дрюня. А зря. Бабки выпили ведро самогона и, как саранча, уничтожили все, что было на столах. Неизвестно, съели они или унесли с собой, но у каждой уходящей сильно оттопыривались карманы и раздулись животы, словно они были на девятом месяце. На следующее утро они требовательно во главе с Бугайкой стучали по окнам и в ворота. Дрюня выглядывал из-за закрытой шторы, притворяясь, что его нет дома. В конце концов, после трехчасового штурма, теща полезла, как самая молодая, через забор. Подгнившие столбы не выдержали такого хамства, и Бугайка рухнула на шиповник, оказавшись почему-то под забором. Чтобы ее вытащить, полупьяные подружки полезли по забору, под которым лежала Бугайка. Неизвестно, чем бы все это обернулось, но у Дрюни кончилось терпение и, выйдя из хаты, он помог теще освободиться. Из денег, что подарили бабки, пришлось опять покупать старухам похмелку и закуску.
С женой, как считал Дрюня, ему повезло, и жил он с ней счастливо ровно три дня - именно столько, сколько болела после свадьбы Бугайка.
Злая и раздражительная, с раннего утра Бугайка явилась к молодоженам и начала обзывать зятя.
- Как тебе не стыдно: жена беременная, а ты заставляешь ее носить ведра с водой.
Дрюня даже поперхнулся от неожиданности:
- Как беременная? Мы же три дня как поженились.
- Ну и что, это достаточный срок. Я уже после первой брачной ночи знала, что на сносях.
Схватив ведро воды, которое его жена поставила посреди двора, и с интересом прислушиваясь к разговору, Дрюня молча вошел в хату. Быстро собрав кое-какую еду в сумку, приблизился к двери. Во дворе теща поучала дочь, как надо себя вести с мужем. Иван вышел на крыльцо. Теща, презрительно окинув зятя взглядом, повернулась и пошла к себе.
Утро, когда он уходил на работу, и вечер, когда возвращался, были для Ивана самыми напряженными. Можно было подумать, что теща специально следила за ним из окна. Стоило ему появиться дома, как тут же вырисовывалась теща с вечными придирками и нравоучениями. Самыми же тяжелыми днями были для Ивана выходные. Чтобы ее не видеть, Дрюня уходил то на рыбалку, то к соседям что-нибудь подремонтировать. И вот как-то копал он подвал одному из знакомых. И тот, как полагается, усадил Дрюню за стол. Выпили, и тут Ивана прорвало. Рассказал все, что накипело за последние дни.
- Что ты за мужик, - стал поучать знакомый Дрюню. - Возьми держак, да погоняй по улице. Вот увидишь, как шелковая станет.
Слова знакомого запали Дрюне в душу. Уже смеркалось, когда, покачиваясь, Дрюня возвращался домой. Теща его ждала.
- Ах ты, алкота, - начала причитать она, но вдруг прикусила язык, увидев, как Дрюня молча отрывает штакетину от забора.
Все соседи высыпали на улицу, услышав визг бежавшей Бугайки, следом за ней с криками "убью!" мчался Дрюня со штакетиной.
Дальше было заявление участковому и отсидка в "обезьяннике".
- Ну что, алкаш, получил свое? В следующий раз посажу на больший срок, - радовалась злая баба.
Но Дрюня ласково посмотрел на Бугайку и загадочно молвил:
- Спасибо вам, мама. Благодаря вам я стал богатым человеком.
- Это как так? - недоверчиво покосилась Бугайка.
- А подметал я улицу и нашел портмоне, полное иностранных денег.
- Доллары, что ли? - заинтересовалась Бугайка.
- Во-во, они самые.
- А где они? - заволновалась теща.
- Да я их в погребе припрятал, не знаю, что с ними делать, то ли поменять, то ли продать.
- Дай, я посмотрю.
- Да смотрите, они между банок лежат.
Дрюня не ожидал такой прыти от тещи. Несмотря на свои габариты, она через секунду слезла в погреб. Снимая с полок закрутки, Бугайка даже не заметила, как из погреба исчезла лестница. Внимание она обратила лишь тогда, когда зять стал закрывать ляду.
- Это что ж ты, изверг, творишь? - заволновалась она.
- А это я приговариваю вас к пятнадцати суткам, - ответил Дрюня.
Что там кричала Бугайка, трудно было разобрать, и лишь первые три ночи соседи слышали, как у Дрюни кто-то воет и скулит. Соседям Иван объяснил, что привязал собаку, а та не привычна к цепи. А теща уехала на две недели в Дом отдыха по бесплатной путевке от соцзащиты. Эти объяснения вполне удовлетворили соседей и не вызвали никакого беспокойства. Жене же он наказал не трогать мать в погребе, пусть спокойно перебирает картошку. То ли Бугайка охрипла, то ли поняла, что выть по ночам бесполезно, но на четвертую ночь все было спокойно.
Ровно через пятнадцать суток в погреб к Бугайке опустилась лестница. Причитая и всхлипывая, Бугайка прямым ходом отправилась к участковому. Не знаю, по какой статье, но осудили Дрюню на год лишения свободы, но, так как эта статья подходила под амнистию, тут же, в зале суда, и отпустили.
С тех пор между Дрюней и Бугайкой началась скрытая война. То в обед Дрюня вместо еды в сумке обнаруживает кирпич, то кто-то подопрет двери Бугайки поленом и та просидит до обеда взаперти. То в панталоны Бугайки, развешанные для просушки на проволоке, кто-то насыпал стекловаты, то у Дрюни из туалета повылазили все нечистоты, из-за того что туда кто-то подбросил дрожжей. И казалось, конца этому не будет.
Но однажды Бугайка получила письмо от своей двоюродной сестры из Казахстана, в котором та просила срочно приехать, так как она при смерти и хочет отписать ей богатое наследство. С этим письмом Бугайка обегала полсела и позанимала огромную сумму денег на дорогу под будущее богатство. Две недели ее не было, и все это время Дрюня был на седьмом небе. Приехала Бугайка с потухшим взглядом, молча прошла к себе домой и заперлась. Три дня ее никто не видел, пока одна из соседок не решилась проведать. Она узнала, что сестра живет в достатке, умирать не собирается и что у нее двое детей и четверо внуков. Но самое главное, что письма она никакого не посылала. Может, от жадности, а может, от мысли, что надо отдавать занятое, но вскоре Бугайка отошла в мир иной. Дрюня радовался бы, но когда он узнал, что как прямой наследник должен вернуть все ее долги, у него поднялись волосы дыбом. - Вот гадюка, - простонал он, - даже после смерти сумела мне нагадить

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • Витязь
  • Витязь аватар Автор темы
20 нояб 2014 04:43 #25045 от Витязь
Как жена накормила казака

Николай Дубина медленно брел по пыльной дороге. К вечеру от тряски в тракторе ныли ноги и ломило поясницу. Глаза слезились от напряженного вглядывания в пахоту. Николай представлял, как наконец поест горячего борща с мясом, а то приходилось весь день питаться всухомятку. "Может, жена и стопку горилки поднесет, - мысленно представлял он, - да холодного компотика из холодильника".
Еще за двором казак с беспокойством стал прислушиваться к звукам, доносившимся из его хаты. "Гости, что ли? - мелькнула мысль. - Господи, хоть бы не теща". Его опасения сбылись. За столом сидела теща с женой, и перед ними стоял ряд пустых бутылок. "Давно гуляют", - с досадой подумал он, но вида не подал.
- А чего это ты с мамой не здороваешься? - пьяно проговорила жена.
- Не уважает он маму твою, - поддержала дочку теща, еле выговаривая слова.
- Здрасьте, - зло процедил Николай. - А теперь дай поесть.
- Сам возьмешь, ишь, принц какой, - пролепетала теща. - Не видишь, дочь устала, ей отдохнуть надо.
- Дай пожрать! - теряя терпение, крикнул Николай и ударил по столу кулаком.
От неожиданности теща, отшатнувшись от стола, перевернулась вместе со стулом и, сверкнув толстыми ляжками, очутилась под столом.
- Караул! Убивают! - завизжала она.
- Ах ты подлец, - бросилась на Николая жена. - Маму обижать, да я тебя за нее...
Николай не понял, как случилось, что его жена от оплеухи оказалась в другом конце комнаты. Никогда прежде не поднимал он руки на жену, а здесь не сдержался.
- Посажу! - завизжала теща, и они вместе с женой бросились на улицу.
- Отдохнул, - усмехнулся казак и стал оглядываться, чего бы поесть.
В углу на табуретке стояла кастрюля борща. Николай поставил кастрюлю на стол и стал искать чистую миску. Тут его внимание привлек лай собаки. Николай выглянул в окно и обнаружил, что по двору идет участковый с двумя гражданскими, а впереди, размахивая руками, бежит теща. Сзади всех, держась одной рукой за челюсть, а другой - за голову, прихрамывая и причитая шла жена. "Ну все, - решил казак, - заберут теперь в милицию. Понятное дело, поверят бабам, а не мне". Вдруг у него мелькнула спасительная мысль. Схватив кастрюлю борща, он вылил ее содержимое себе на голову.
Войдя в хату, участковый и понятые опешили: за столом на табурете сидел Николай, на его голове, ушах и плечах висела капуста, лицо и одежда блестели от жирной воды, стекающей на пол.
- Что тут происходит? - строго, но едва сдерживая смех, проговорил участковый.
- Да понимаешь, - стал объяснять Николай, - пришел с работы, попросил есть, а они пьяные, на голову мне перевернули кастрюлю борща. Вот я жене и приложил.
Участковый и понятые вылетели во двор, не в силах больше сдерживать смех. Говорят, долго еще смеялись в станице над Николаем, вспоминая, как жена и теща облили его борщом, но на самом-то деле все было не так...

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • Витязь
  • Витязь аватар Автор темы
20 нояб 2014 04:43 #25046 от Витязь
Как казак всю станицу рассмешил

Федька Помело был большим любителем розыгрыша. И вот, знали же станичники, что верить ему нельзя, а все равно попадались на его розыгрыши. Уж больно убедительно он умел говорить, да еще так серьезно, что поневоле поверишь. Дед
Судомой и тот попался. Прибегает к нему. как то Федька ночью и говорит
- Слушай, дед, здесь такое прибыльное дело, только никому не слова об этом.
Дед Божится, что молчать будет, а у самого уже глаза горят, какой такой секрет знает Федька.
- Ты не одолжишь мне пару молочных бидонов? На трассе,- стал объяснять он,- перевернулась машина с цистерной вина . Шофера увезла скорая, а машина лежит на боку без присмотра и вина в ней под завязку. И не одной живой души вокруг.
- Где это?- заволновался дед.
- Да за развилкой, километра три отсюда,- объяснил Федор.
- Так ты дашь бидоны?
- Нет у меня свободных,- засуетился дед, пытаясь поскорее избавиться от гостя.
- Ну, нет так нет- пожал плечами Федор и ушел. Халявное вино придало силы ленивому и вечно больному Судомою.
- Старуха, скорее мой бидоны,- приказал он жене, выворачивая брагу на землю.
- Ты что, старый, с ума свихнулся?- запричитала старуха.
Дед, коротко, объяснил ей ситуацию и бабка срочно бросилась мыть тару.
Привязав бидоны к велосипеду, дед ринулся в темноту. Не успел дед выйти со двора, а старая Судомойчиха уже стучала в окна кумовьям.
Долго бродил дед в темноте с велосипедом и двумя привязанными к нему двумя молочными бидонами. Через какое то время он услышал голоса. Навстречу ему кум с кумой толкали тачку с четырьмя молочными баллонами. К утру, пол станицы
собралось на дороге с пустой тарой. Кто на мотоцикле, кто на машине, даже водовоз приехал, да только машины с вином так и не нашли. Стали разбираться, кто пустил слух и когда узнали, что это Федькина работа, то даже чуть не побили его. Судомой даже на суд собирался подать из-за вылитой на землю браги.
А еще был случай, взбудоражищий другую половину станицы. Остановился как то Федька у стадиона, там как раз дети играли в футбол, подозвал одного мальца и говорит:
- А ты чего на верблюде не катаешься?
- На каком верблюде?- заинтересовался малыш.
- А цыган привел белого двугорбого верблюда. В конце станицы стоит,- стал объяснять Федор,- за продукты и катает, и фотографирует.
К ним подошли и другие малыши. Для станичных ребят, верблюд это такая экзотика, что можно и школу пропустить. В этот день, говорят, Федор сорвал занятия в школе. И бабы станичные, кто с яйцами, кто с овощами, кто с пирожками, оббежали всю окраину станицы, но не цыгана, не верблюда так и не нашли. Много было сказано нехороших слов в адрес Федора, а тому хоть бы что, ходит да посмеивается. Умудрился он даже разыграть, в районной станице пчеловодов. Подходит как-то, на рынке, к прилавку, где торгуют медом и говорит:
- А нет у вас меда из под пуховых пчел?
Продавцы переглянулись и заинтересовались:
- Это каких таких пуховых?
Ну Федора и понесло.
- Да есть у нас в станице дед Судомой. У него зять академик. Так он ему несколько семей пуховых пчел прислал. Меда дают - по два ведра , каждая. А еще у них пух на спине и брюшке. Его бабка по три килограмма с каждой пчелы собирает.
- А как же с пчелы пух собирать?- заинтересовался один из слушателей.
- Да очень просто,- стал объяснять Федор,- в улике, перед входом, стоят маленькие расчески, как только пчела полезет в улик, то будет чесаться об расчески. Успевай только пух собирать. Да у нас, в станице, каждый второй в свитере ходит от пуховых пчел. Заинтересованные слушатели. тут же, на месте, стали записывать адрес Судомоя.
Недели две, дед Судомой клялся Божился перед наседавшими на него пчеловодами, что нет у него, не пуховых пчел, но и вообще ни каких. Повезло Федору, что не нашли его те пчеловоды, а искали, говорят, долго. Дед же Судомой, пошел к участковому жаловаться на Федора. Вызвал участковый Федора и говорит:
- Ну, что Федя, собрал вещи?
- Это зачем?- перепугался казак.
- Как зачем, сажать тебя буду.
- За что?- вспотел от волнения Федор.
- Ты, деда Судомоя , дал адрес преступникам. Они этой ночью ограбили его и зверски убили. Перед смертью долго пытали старика. Вот ты у нас пока единственный подозреваемый.Если чистосердечно раскаешься, то думаю, больше пятнадцати лет не дадут. А не раскаешься, так пожизненно.
Федор упал на колени:
- Да я клянусь, что понятия не имею, кто это сотворил. Я же просто пошутил.
- Ну, ладно,- махнул рукой участковый,- иди к Судомою, Если он простит тебя и заберет заявление, то так и быть, прощу на первый раз.
Не веря в свое счастье, Федька прямиком побежал к деду. Пришлось возмещать обиженному казаку и вылитую брагу, и компенсировать моральный ущерб, понесенный от наседавших пчеловодов. Долго смеялась станица над Федором, оказалось, что и участкового есть чувство юмора. А вот у Федора, этот случай, надолго отбил охоту шутить.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • Витязь
  • Витязь аватар Автор темы
20 нояб 2014 04:44 #25047 от Витязь
Как казак сына крестил

Крестины, безусловно, один из самых важных обычаев казаков. Каждая семья после рождения ребенка старается поскорее его покрестить, потому что без этого никакая знахарка лечить не возьмется. Вот и Игнат решил покрестить своего сына.
Жил в той станице дьякон, но, так как выполнял он все обязанности батюшки - и отпевал, и венчал, и крестил, - то все его и звали "наш батюшка Михаил". Не было в той станице и церквушки, так что все обряды Михаил проводил либо у себя дома, либо на дому хозяина. Каждый старался договориться проводить обряды на дому у батюшки, памятуя о его нечеловеческом аппетите и наглости. Обычно после отпевания батюшка садился за стол и ел за четверых. Хозяева интересовались:
- Что будете пить, батюшка, вино или водку?
- И пиво тоже, - нараспев густым басом отвечал отец Михаил.
Уходя, он брал все, что ему нравилось, и возразить ему никто не смел. Внешнему виду батюшки и его голосу мог позавидовать любой приход: черная окладистая борода, длинные густые волосы, спадающие на плечи, двухметровый рост и кулак размером с наковальню вызывали уважение и восхищение казаков из других станиц. Разговаривал он всегда нараспев, и трудно было понять, разговаривает ли он с тобой или читает молитву. И вот в один из солнечных дней пошел Игнат к закадычному другу, с которым не одно ведро самогона вместе выпили, чтобы тот покрестил его сына. Обычно-то в кумовья берут либо родственников, либо друзей, и отказывать в таких случаях не положено. Да Григорий - друг Игната -и не собирался. Ради такого случая, конечно, сразу и обмыли это дело. Игнат, как принято, договорился с батюшкой, что к нему придут крестить в назначенное время, - родителям нельзя присутствовать при обряде. Подруга жены взяла ребенка, Григорий - продукты и деньги, чтоб заплатить батюшке за крещение, и отправились к Михаилу.
Пригревало солнышко, и по дороге Григория стало развозить, так что, когда они пришли, настроение у казака было на высоте.
Всякое батюшка перевидал на своем веку, так что особого внимания на Григория не обратил. Церемония прошла как обычно: с купанием и надеванием на малыша крестика. Под конец батюшка решил уточнить и запел:
- А кто будет оплачивать?
Григорий запел в ответ:
- Не волнуйтесь, батюшка, я заплачу.
Успокоенный Михаил закончил обряд и новоявленная кума, схватив ребенка, быстро посеменила домой.
Чувство умиления переполняло Григория, казак бросился на шею батюшке, пытаясь поцеловать его в бороду. Но вместе с переполняющими чувствами на лицо, бороду и рясу батюшки решила выплеснуться и закуска с выпивкой, давно ждавшая этого момента, из желудка любвеобильного казака. Михаил попытался оторвать от себя сатанинское отродье, а потом взял его за шиворот и вынес за калитку. На прощание перекрестив, он дал ему пинка под зад. Григорий едва пробежал несколько метров в сторону удаляющейся кумы, как его занесло на куст розы. Отделавшийся небольшими царапинами казак в конце концов благополучно добрался до места назначения, если не считать того, что один раз налетел на дерево и, споткнувшись о чей-то палисадник, перевернулся через голову. Кум ждал его, как самого дорогого гостя. Родственники с нетерпением стучали стаканами с самогоном. Последнее, что запомнил Григорий, - это когда после очередного стакана его уговаривали вылезти из-под стола, а он упирался и просил оставить его в покое.
На следующий день в станице казаки обсуждали крестины. Все сошлись в мнении: крестины удались на славу, потому что запомнятся на всю жизнь, а это главное.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • Витязь
  • Витязь аватар Автор темы
20 нояб 2014 04:44 #25048 от Витязь
Как казак черешню охранял

Поспела черешня в саду у казака Миньки Кабыздоха. Дел и так невпроворот с приходом весны, а тут еще по ночам черешню сторожить надо от станичной детворы. И жена как нарочно заболела и заявила:
- Все, еду на курорт, лечить радикулит, а ты сам управляйся, да смотри, не загуляй. Мама будет за тобой присматривать, и если узнаю, что ты, кобелина, кого приводил, ноги вырву.
Теща жила неподалеку, на той же улице.
- Что ж мне теперь, самому и по хозяйству, и на грядку, да еще и сад сторожить? А ты будешь прохлаждаться на курорте. Давай хоть собаку заведем, чтоб сад охраняла.
- Самим жрать нечего, а ты собаку заводить, ничего с тобой не случится, постережешь.
В общем, уехала жена, а казак и задумался:
- Надо в саду капканов да ловушек наставить, попадутся воры, шум отнимут, а я их солью из ружья, больше не полезут.
Решил и сделал: выкопал три ямы между деревьями, набросал туда колючих веток с акации и крыжовника. Сверху укрыл, чтоб незаметно было. Развел смолу в солярке и получившийся гудрон подвесил на деревьях. Возьмешься за ветку, тут ведро с гудроном на тебя и перевернется. В траве замаскировал два капкана и, чтоб не утянули их, нагнул ветки деревьев и привязал к ним капканы. Потянет кто капкан, ветка выпрямится, и капкан взлетит на макушку дерева. Решил он и вдоль забора подвесить оголенный провод, пустить по нему ток.
Приготовившись к встрече с непрошенными гостями, Минька зарядил двустволку патронами с солью и, довольный, решил отметить отъезд жены. Включив телевизор, и удобно устроившись на диване с бутылкой пива, Минька задремал.
Во втором часу ночи Верка Минорка решила проверить зятя по поручению дочери. Идти было недалеко, так что прямо в ночнушке и тапочках она подкралась к забору зятя. Окно светилось, и Верка смекнула, что у зятя кто-то есть. Так как калитка и ворота на ночь замыкались, она решила полезть через забор. Женщина она была еще шустрая, не зря ей в станице дали прозвище Минорка. Уже по другую сторону забора она зацепилась за какие-то провода. Посыпались искры. Ничего не понимающую Минорку так затрусило, а потом отбросило в сторону, что, приземлившись на четвереньки, она осталась стоять, как в столбняке, уперевшись головой в забор. Видно, где-то закоротило - в доме погас свет. В наступившей тишине Минька проснулся и не сообразил сразу, что произошло. Выглянув в окно, он увидел при лунном свете какое-то страшное существо под забором. Скорей всего, определил Минька, это была белая собака, поскольку существо протяжно выло, хотя больше напоминало свинью. Схватив ружье, Минька выскочил во двор и с обоих стволов всадил соль в белеющий зад животного. "И все-таки это свинья", - мелькнула у него мысль, когда он услышал поросячий визг. Минька забежал в дом, чтобы поменять пробки и перезарядить ружье.
Заряд соли, попавший Минорке в зад, вывел ее из столбняка. Вскочив на ноги от невыносимой боли, она бросилась к дереву, но провалилась в какую-то яму. Тысячи иголок пронзили ее руки, ноги, спину и зад. Крик, разнесшийся по станице, теперь скорее напоминал рев раненого животного, чем визг поросенка. Верка даже не поняла, как выскочила из ямы. Схватившись за дерево, она попыталась подняться. Сверху на нее что-то полилось, а потом еще по голове ударило ведро. От неожиданности она отпрыгнула в сторону, и вдруг, будто чья-то челюсть сдавила ее ногу. Верка попыталась вырвать ногу, но что-то ее подбросило, тапочек взлетел вверх, а она, перевернувшись в воздухе, налетела на забор. Как раз в этот момент в доме загорелся свет. Минорку затрясло и снова, как в прошлый раз, она очутилась на четвереньках. На ступеньках стоял Минька с перезаряженным ружьем.
- Ах, ты гадюка, - заругался он, когда свет снова погас, и в сердцах спустил оба курка в ненавистное животное.
От рева проснулись, казалось, все станичные собаки, в соседних хатах стал загораться свет. Минька вновь ринулся в хату менять пробки. Черная липкая жидкость стекала по лицу Минорки, и казалось, нет такого места, которое не болело бы у нее. Единственным ее желанием было побыстрей выбраться из этого ада. Пробежав несколько метров на четвереньках, Верка схватилась за дерево, чтобы подняться. Новая порция жидкости с последующим ударом по голове ведром прибавили ей сил, она решительно двинулась вперед и вновь почувствовала, что падает в яму. Она рыдала, кричала, но подняться с колючек у нее уже не было сил. Даже после того как скорая помощь увезла визжащую и дергающуюся женщину, никто так и не признал в ней Верку Минорку. Перепачканная гудроном, она скорее походила на выжившую из ума грешницу из ада. После того случая, говорят, уже больше никто и никогда даже и не пытался залезть в сад к Миньке. А у его тещи после той ночи язык парализовало, так что хоть в этом ему повезло.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • Витязь
  • Витязь аватар Автор темы
20 нояб 2014 04:45 #25049 от Витязь
Выкуп

В маленькой грязной комнате за засиженным мухами столом, на котором стояли два стакана, бутылка водки, открытая банка консервов и кусок хлеба, сидели два мужика. Даже невооруженным глазом было видно, что они братья. Оба худые, с длинными ногами и большими красными руками. Одного из них, что сидел справа от окна, звали Иваном, а другого, что напротив, - Митькой. И хотя оба были хромыми и сильно похожими, они все-таки отличались тем, что Иван при ходьбе подпрыгивал, а Митька приседал. Бутылка водки на столе была уже почти пустая, и можно было предположить, что разговор идет у них давно. Иван, как хозяин, разливал в стаканы по глотку. Дружно выдохнув, не чокаясь, они залпом выпивали, после чего занюхивали хлебом, закуривали и продолжали прерванный разговор. Хоть Иван и вел себя как хозяин, хата была не его, а своячницы, которая где-то училась и попросила его постеречь хату, пока ее нет.
По лицам братьев можно было определить, что разговор у них очень тяжелый и неприятный.
- Послушай, Иван, хоть ты мне по матери и сводный брат, но по отцу все ж таки родной, и поэтому я тебя люблю и хочу по-братски разделить добро, - уговаривал Митька.
- Не нужно мне это добро! - возмущался Иван. - Ты мне на уши лапшу не вешай, я человек образованный, не один год в школе сторожем работаю. По моим подсчетам, у нашего отца, хоть я и сильно сомневаюсь, что он наш отец, не осталось за душой ни копейки. Двадцать три раза был женат! Да у него бабы все высосали.
- А вот и нет, - возразил Митяй, ковыряя грязным пальцем в носу, - я, когда работал в милиции, видел у него сберкнижку.
- Так что ты предлагаешь?
- А давай его спрячем где-нибудь и потребуем выкуп у нынешней жены?
- Рискованно, хотя попробовать можно, - согласился Иван.
И Митяй стал подробно излагать свой план. Брат одобрительно кивал головой, соглашаясь с ним.
Поздно вечером дед Сердюк вышел по малой нужде во двор. Из-за забора к ничего не подозревавшему деду бросились две прихрамывающие тени и, набросив ему на голову фуфайку, потянули в огород. Дед понял, что по малой нужде ему уже не надо, и не стал сопротивляться. Почти волоком двое неизвестных затянули Сердюка в заброшенный сарай и, связав, бросили там. Эти события произошли в пятницу вечером, а уже рано утром в субботу Митяй на почте опускал конверт с письмом следующего содержания: "Уважаемая баба Маня! Пишут вам письмо чеченские террористы. Если вы хотите увидеть своего мужа живым и здоровым, то вам необходимо собрать пять тысяч рублей и положить на кладбище возле могилы Ивана Кочерги, что сгорел в позапрошлом году. С уважением, террористы".
До вторника братьям по бурьянам огородами приходилось носить деду еду и кормить его, так как руки у него были связаны. А чтобы он никого не узнал, ему были завязаны глаза. Дед пообещал, что не будет кричать, если ему будут наливать по стакану водки три раза в день. Раскошеливаться пришлось Ивану, потому что Митька нигде не работал. Но дед сдержал слово. Целыми днями он спал или пел песни.
Лишь во вторник вечером баба Маня получила послание от террористов. Перекрестившись, она радостно побежала к соседке.
- Представляешь,- рассказывала она, - я-то думала, что мой где-то запил, а его, оказывается, похитили террористы. Деньги требуют. Я бы им заплатила, но чтобы мои глаза больше его не видели.
На следующее утро вся станица знала, что деда Сердюка похитили террористы и требуют выкуп. Пришел участковый, повертел письмо и, почесав затылок, промолвил:
- Разберемся.
Иван заглянул к бабе Мане, как бы узнать, что случилось, и посочувствовать ей. Услышав, что баба не собирается выкупать мужа, сильно заволновался.
- Как же так, его же там убьют!
- Нехай убивают, у меня все равно денег нема, - заявила бабка Маня.
Призадумавшись, Иван предложил:
- А давай я тебе займу.
Баба хитро покосилась на Ивана.
- С чего это? Ты же всегда его не любил.
- Ну как же, - заволновался Иван, - живой же человек, да и еще и какой-никакой отец.
Пришлось Ивану продавать мотоцикл, а Митяю лодку, чтобы собрать нужную сумму для выкупа. Баба Маня, пересчитав деньги, как положено, при свидетелях написала расписку, но с одним условием: деньги она вернет только в том случае, если муж будет живой и невредимый.
На почте все были удивлены приходом Сердючки и ее странной просьбой продать ей штук тридцать газет подешевле. Вечером она со свертком, в который были завернуты деньги, отправилась на кладбище. Положила сверток на указанную могилку и, озираясь по сторонам, быстро засеменила обратно.
Еще с утра окруженный станичной ребятней в засаду отправился местный участковый. Уже через полчаса ребятам надоело наблюдать за сидевшим в кустах сирени милиционером, и шумной гурьбой они убежали на речку. Лейтенант Припрыжкин мужественно ждал встречи с террористами. "Если я их задержу, - размышлял он, - то, возможно, дадут звездочку, да и продвижение по службе обеспечено. После ухода Сердючки лейтенант сосредоточил все свое внимание на свертке с деньгами. В руке у него был зажат пистолет, хотя все в станице знали, что патронов в нем нет. За приятными размышлениями участковый не заметил, как начало темнеть. Уже через несколько минут в небе ярко светила луна, освещая ставшие вдруг таинственными и жуткими могилы. Из глубины кладбища появились две таинственные белые фигуры. Прихрамывая, они стали медленно приближаться к кустам, где сидел лейтенант. Нервы у милиционера не выдержали, и он, выскочив из засады, не разбирая дороги и прыгая через могилы, понесся в противоположную сторону.
. - Я же тебе говорил, что сработает, - сказало одно привидение другому, и, схватив сверток, оба двинулись к выходу.
- Все сработало, - довольно потирая руки, радовался Митяй.
Развязав деда, они на прощание даже налили ему стакан водки. Пошатываясь, Сердюк отправился домой.
В уже знакомой комнате Иван и Митяй развернули на столе сверток. В нем лежали аккуратно нарезанные газеты.
- Вот же зараза, - зло сплюнул Митяй, - обвела нас вокруг пальца. Что будем делать?
- А что тут поделаешь? Не скажешь ведь, что ты знаешь, что было в свертке. Сразу поймут, что это мы его прятали, - вздохнул Иван, - давай хоть по расписке получим свои деньги.
Рано утром они направились к дому деда Сердюка.
- А вот и террористы пришли, - обрадовался дед, когда их увидел, - вы что, думаете, я по голосам вас не узнал? А ну быстро отдавайте расписку и за моральный ущерб литру несите. А не то я к участковому! - пригрозил он. Иван со страхом представил, что будет, если участковый узнает, кто был свидетелем его позора, и молча протянул расписку. Дед тут же порвал ее. Иван хотел хоть как-то оправдаться:
Да мы просто пошутили.
- Да ладно уж, - махнул Сердюк рукой, - я хоть от старухи отдохнул. Да и кормили вы меня лучше. -Зла на вас не держу, но за водкой все же сходите - А как же с деньгами? - с надеждой спросил Митяй.
- А никак. Хочешь, пойди забери у старухи, но, кажется, она уже все потратила.
Опустив головы, тяжело вздыхая и прихрамывая, братья медленно поплелись к магазину.
- Знаешь, - вдруг оживился Митяй, - у меня есть план, как можно достать деньги.
- Да пошел ты! - сплюнул Иван, вспомнив о мотоцикле, на который три года собирал деньги.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.