"Дедушкины байки"

Николай Дик "Дедушкины байки" (Казачьи байки для детей и не только..)

*** Как Чига-Чигушка свое имя получил ***

Сколько у нас на Дону сказок старинных! Жаль, что многие уже и забывать стали. Но вот сказки и байки о находчивом и остроумном казачке - простачке Чиге до сих пор помнят и передают из поколения в поколение.
А откуда он взялся этот Чига – Чигуша? А вот откуда…

В давние времена расселились кочевые и охотничьи племена по всему Тихому Дону. Низовые казаки все больше оседлые были, да любили в походы за добром всяким ходить. Соберут гурт небольшой, да на стругах по Дону в море Азовское «за зипунами» и сбегают. Что им одежда и обувь – в походах дальних наберут добра всякого и приоденутся, кто во что горазд.
А вот к верховым казакам больше беглый люд из Руси-матушки пристраивался. Убегали они от тяжкой жизни подневольной, да сбегали от помещиков ненасытных в верховье Дона-батюшки. Разные народы со временем так и оседали на земле донской. Кто-то из них с собой и искусство плести лапти лыковые принес. Незаметно и казаки некоторые тому искусству обучились. А что, сапоги-то казачьи дело хорошее, но вот по куреню родному с руки в легкой обувке сновать. Так незаметно верховые казаки и приучились плести лапти лыковые вместе с лукошками из лозы донской. В добротном хозяйстве казака все сгодится, каждой вещи свое место найдется.
Так вот, шустрые низовые казаки прослышали про те лапти казачьи и стали подсмеиваться над верховыми:
- Да шо це за казак, коли в лаптях шлындрает?!
А находчивые верховые ответ держат:
- А пошто мы каблучки сапожек сафьяновых о каменюки хуторские сбивать будем? Токмо низовые в ум не возьмут, что в лето в другой обувочке ходить можно, вот и жарятся в жару в сапожищах своих заморских.
Не хотят уступать друг другу: верховые дразнят низовых «низовцами заморскими», а низовые верховых «чигами пузатыми», т.е. лапотниками. Гордые и знатные казаки дюже обижались на эти клички оскорбительные. А бедный казак во всем выгоду свою найти мог. Вот и появился среди верховых казаков казак молоденький и смышлёный, который за метким словом в карман не полезет.

Отправился однажды казак в низовье Дона, да и повстречал на дороге знатного казака азовского.
- Куда путь держишь, казаченько дохленький? – пренебрежительно окликнул добра молодца зажиточный азовец.
- Твоя правда, атаман славный, еле с того света сбежал, вот и спешу ноги омыть в море славном, - отвечает бойко молодой казак.
- Да как же ты с того света сбежал? Чай, брешешь, лапотник-пустомеля?
- Никак нет, правду истинную сказываю – в окурат с того света явился, еле ноги унес от чертей окоянных, - не смутившись, отвечает бойко казак молодой.
- Да как же ты от чертей смог уйти? Ты вон какой хилый, а они быстрей молнии носятся.
- Да от того и хилым стал, что бежал долго по небу необъятному.
- Опять брешешь? А как в наших краях-то оказался?
- Да я сам и не помню: бежал бежал, да вдруг и провалился.
- Не могет того быть, чтобы с того света на землю вернуться! Эка, какой ты глупый, ну истинный Чига лыковый! – расхохотался зажиточный низовой казак.
- Опять твоя правда, атаман славный. Именно так и стали кричать мне в след черти с того света, когда я на землю провалился.
- Да что ты из меня дурня делаешь! – гневно закричал знатный казак. – Не могет того быть, чтобы человек от чертей уйти смог.
- Да как же не могет? Я вот убег же, - не унимается молодой казак.
- Да ты, поди, на том небе вообще не был. Что от Чиги – простака ожидать можно – сбрешет, дурень, и глазом не поведет, - важно рассуждает казак зажиточный.
- Сомневаешься? А ты подумай, кто из нас дурень-то настоящий – тот, который на том свете побывал, или тот, кто в эти сказки поверил?

Вот с тех пор, старики сказывают, и появилось у казака-весельчака прозвище Чига. Много лет с тех пор прошло, много воды в Дону-батюшке утекло, но повсеместно стали появляться в хуторах остроумные весельчаки - острые язычки. Вот их всех и стали именовать Чиги-Чигушки в память о первом верховом казаке - лапотнике.
Знатные казаки вначале считали Чиг глуповатыми и пустомелями, а затем и побаиваться начали – от языка острого и находчивости казачьей голытьбы толку ждать не приходится. Зато бедный донской люд души в Чигах-Чигушках не чаял. Ни одна ярмарка без них не обходилась, ни одно веселье хуторское. Сколько частушек - прибауток метких и остроумных распевали такие весельчаки смышленые, сколько баек о глупых и заносчивых, о лентяях и бездельниках народу рассказывали.
Так и осталась жить в веках на берегах земли Дона прославленного память о Чиге-удальце, остроумном казачке.

***

*** Атаманить не чабанить ***

Давным-давно, когда в Приазовских степях только стали появляться кочующие тюрские племена, предки казахов и калмыков, сложили деды такую байку.
Жили в низовьях Дона-батюшки свободные племена гордых казаков, непокорных власти жестоких хозяев. Убегали непокорные от злых хозяев, объединялись в отряды вольные, и гуляли по степи донской раздольной. Принимали казачки в ряды свои вольные вояк умелых и храбрых. И всякому дело и место находилось: и турку болтливому, и калмыку угрюмому, и славянину горластому. Но пришедший к казакам соблюдать закон старинный должен был обязательно.
Собирались казачки отрядами летучими, нападали на хозяев своих ненавистных, разоряли их станы вражеские. Забирали богатства несметные, уводили скакунов породистых, да прихватывали с собой красавиц неписанных. Во главе отряда конного стоял вожак умелый, воин храбрый. Только самый ловкий и отважный, бесстрашный и смекалистый удостаивался казаками той чести высокой. Но уж коли выбрали они вожака себе, то верно служили ему и приказы его исполняли безропотно. Уж очень почитали они волю вольную и землю святую, да саблю острую и коня быстрого.
Гуляя по земле Донской – родненькой, выгоняли казаки иноземцев незваных, грабили обозы их скрипучие, рассеивали стада овец блеющих. Вылавливали казаки вольные и чабанов турецких – пастухов стад многочисленных. А особливо гоняли одаманов турецких – начальников над чабанами стад сводных овец златокудрых. Любо стало казакам старым управление племенами тюрскими стадами овец своих бесчисленных.

Собрали казаки отряды свои конные, обступили главарей своих кругом великим. Вышли в центр круга старики уважаемые и стали речи вести разумные:
- Коли даже турки неразумные стадами овец бестолковых управлять научились, то почему бы и нам не выбрать себе адамана единого – предводителя главного над вожаками всеми и нами – братьями верными. Посмотрите-ка на чабанов турецких: каждый чабан по сотне овец пасет, за каждой овцой приглядывает, холит и лелеет её, как подругу верную. Одаман же всех чабанов усмиряет, волю им не дает излишнюю, почитает их за братьев кровных. Так давайте же и мы выберем себе одамана верного, главаря верховного над всем войском донским казачьим. А вы, вожаки наши, как чабаны верные, управлять сотнями конными будите, да смиренны слову одаманскому станете. Но атаманить – не чабанить! Тут сноровка нужна превеликая, головушка разумная, да ум смекалистый. Не гоже здесь только сабля острая, да конь верный. Тут и уважение казачье надобно. Аль не любо вам слово мудрое? Или мы и впредь в разброд разбойничать будем? Чай не хуже мы турка ненавистного!
Зашумели казаки низовые, стали думу думать великую. И решили выбрать одамана единого – верхового правителя храброго, почитаемого особливо казаками конными и вожаками смелыми. Долго спорили, но решили единожды – быть теперь главе войска казачьего одному атаману доблестному. И выбирать его ежегодно решили на кругу общем, на казачьем.

Вот с тех пор и пошли в степях Приазовских атаманы первые – вожаки верховные низовых казаков отважных. Ох, и трудно было им совладать с казаками буйными. Но со временем приучились казаки к законам стариков мудрых. Пуще смерти боялись они нарушить закон тот старинный и попасть в немилость атамана верховного. Атаман – дюже ответственная должность казачья. Недаром гласит старинная казачья пословица – «Атаманить – не чабанить».
Вот откуда ведется слово это знатное – атаман верховный войска казачьего, выбранный на кругу общем волей каждого.

***

*** Атаман - отец казаков вольных ***

А вот в верховьях Дона старики сказывают другие байки про атаманов наших верховных. Подслушал я как-то одну из них. Уж больно складно рассказывал ей старый казак. Видно легла она ему на душу. Так вот, что сказывал тот вояка старый…

Давно это было. Во времена далекие в степи Дона вольного гуляли мирно племена кочевые из тюрок старых – предков будущих казахов и калмыков, узбеков и татар. На своем языке они говорили, на непонятном русичам донским и казакам вольным, издревле проживающим в местах тех плодородных. Среди пойм речных и лугов заливных, по всему берегу Донскому разбрелись стада овец и лошадей тюрских. Шатры и юрты свои ловко ставили они на берегах крутых Дона – батюшки. Но со временем подружились племена некоторые с жителями местными. Сообща стали жизнь тяжелую делить поровну. Стали прислушиваться верховые казаки к речам незнакомым, присматриваться к обычаям их языческим. Молодые тюрки те почитали стариков своих особенно, а слово отцовское выполняли безоговорочно. Отца пожилого или деда старого называли они «ата», то есть старший среди рода-племени. А когда речь держал старец уважаемый, то поднимал руку правую и слово особливое выговаривал: «Ман бирь», что на языке их турухманском означало «Я первый». Так за этим и прилипло к разговору местных то слово тюрское «ман», то есть «Я» или «я старший».

Быстро время течет. Стали казаки вольные своих вожаков сначала «манн ата» называть, а потом просто «атаманами», подчеркивая тем самым уважение к доблести казачьей и власть отцовскую.
Прошло еще лет сто на земле войска казачьего. Переплелись в родстве племена тюрские с казаками и русичами местными. В каждой семье теперь корни татарские найти можно было. Но пришли на землю донскую племена татарские воинственные. Великим войском своим нападали они на жилища казачьи. Войско из десяти тысяч воинов называли они «таман» или «темен». А главу войска уже знакомым дончакам словом - «ата» - отец войска.
Сражаясь с полчищами татарскими, казаки со временем привыкли к словосочетанию «ата» и «таман», что означало «отец десяти тысяч воинов» или «верховный военный начальник». Казаки верховые призадумались:
- А почему бы и нам верховного воеводу не выбрать – самого доблестного и уважаемого казака, доказавшего верность земле донской великими победами с иноземцами. Кому быть во главе войска казачьего? Конечно же, атаману – отцу всего войска казачьего. Только должен он быть из роду знатного, да побед славных над татарами кровожадными превеликое множество одержавший.
Так и порешили на сходке общей своей казачьей:
- Будем ежегодно собираться мы в сем селении на сход общий, на круг казачий. И будем все выбирать себе атамана. Каждый воин-казак право выбора имеет голосом или рукой от сабли свободной. А предлагать казаков знатных должны мудрые старики наши, не один год за доблестью казачьей наблюдающие.
Так, говорят, и пошли на верхнем Дону первые казачьи атаманы. Кто его знает, правда это или байка старая казачья? Но то, что уважение к атаману Войска Донского особенное – это уж факт верный.

Вот такую я старую байку казачью подслушал. И что удивительно, никто в старину про байки низовых казаков не ведал. Не дружны между собой были низовые и верховые казаки. Уж больно норовистые и задиристые были в давние времена казаки низовые.

А вот что еще удивительно: низовые и верховые казаки, не сговариваясь, почти одновременно стали выбирать себе атамана верховного, да и слово это одно единое получилось. Много времени утекло с тех давних пор, пока на Дону решили выбирать единого верховного атамана над всем Войском Донским.

***

*** Емшан казачий ***

Чудно нам, старикам, на молодежь нынешнюю засматриваться. Не успеют опереться, крылышки свои отрастить, а ужо норовят в дальние страны выпорхнуть из гнездышка своего родимого. Ох, уж эта молодежь! Чем не мил им край родимый, земля отечественная?! Знать, мало любви к родной сторонушке.
А что их осуждать, коли старики мало гутарят с ними по отцовски, да мало силу родного края рассказывают. Чего уж там говорить, коли и мы, старики, наши казачьи байки стали забывать. А кто их молодому поколению передаст, кроме нас-то?

Помню, старики нам, сорванцам неоперившимся, не только байки старинные сказывали, но и секреты силы земли донской передавали. А силушки-то у земли Дона-батюшки множество, только любить надобно эту землю, чтобы поделилась она секретами своими.
Вот запомнилась мне одна байка казачья о травах наших степных. Почему запомнилась? А ты послухай, глядишь и тебя за душу заденет.

Давно это было. Так давно, что на берегах нашего Дона ешо и люди не селились. Да и название нынешнего река наша прославленная еще не обрела. На холмах во степи широкой стали травы разные расти. Чудные такие – то с цветками разноцветными, то с запахами одурманивающими, то с листочками причудливыми. Гуляет во чистом поле ветер бесшабашный, теребит головы травкам различным, а те друг о друга стебельками чешутся.
Налетит ветер на поля с цветочками, покружит над степями и холмами, да улетит в дальние страны. По всему свету носится непоседа вечный. А красоты трав степных и побережных все равно ему милее. Возвратиться в чисто поле и вновь от счастья гульбу радостную устраивает. Захотелось однажды ветру буйному сделать так, чтобы каждый, вступивший на полюбившиеся ему земли, так же, как и он, никогда не смог уйти с полей и степей этих. Собрал он запах и силу всех трав полевых воедино и вдохнул в одну единственную травку. Воспрянула та травка полевая, подняла голову и взглянула на солнце ясное. Да, видно, много сил и запахов ветер вдохнул в неё, что не смогла высоко вырасти от тяжести сил невиданных. Так стала расти она невысокой, с серебристыми листочками.
Летит время беспощадное, подгоняемое ветром буйным. Вот и появились на берегах реки широкой и на просторах степей наших первые племена кочевые. Разные племена, то охотники, то скотоводы, а то и просто любители просторы новые разведывать. Поставят шатры временные, нагуляются по берегам и степям бескрайним, и в свои края возвращаются. Но не живется теперь племенам тем на прежнем месте. Тянет их запах наш степной особлевый. Понять не могут – что их манит обратно в земли наши?
Вот некоторые племена и стали обратно в наши края возвращаться. Тюрские и половецкие племена все больше на земле донской оседать стали. Выйдет в поле добрый молодец, нанюхается запаху степному и закружится голова молодецкая. Ничто не сравниться с запахами степей наших! Вот старики тех племен и призадумались – в чем сила запахов трав донских? Много трав изучили, много секретов открыли, но больше всего именно та травка от ветра буйного приглянулась им. Разгадали старики половецкие и тюрские силушку полыни необыкновенной и прозвали её «емшаном».
Вот так и появилась у первых поселенцев своя любимая трава – емшан полынный. Бабки - знахарки из него мази приворожные стали делать. Помажет девица-красавица голову своему ненаглядному – никогда от неё не отстанет добрый молодец, ни в какие чужеземные страны не убежит от суженной. Секреты емшана и стали старики передавать по наследству свои детям и внукам.

А время-то летит быстро. Возникли на берегах Дона-батюшки племена особлевые – половецкие. Стали этими племенами ханы управлять. У одного хана Шарукана родилось однажды два сына – Атрак и Сырчан. Славные хлопцы! С мальства на конях скакали не хуже воина бывалого, луком и саблей вострой почище рубаки прославленного владеть научились. Вселила в них земля донская силушки неведомой. Выросли братья в богатырей – красавцев. Возбудил емшан в их мыслях молодецких страсти необузданные. Стали они набеги на племена другие совершать, да иноземцев в полон брать. А в те времена уже Русь святая свою силу заимела и славой своей разнеслась по всему свету необъятному. Русским князьям не по нраву пришлись деяния ханов половецких. Решили они отпор дать ханам на берегах Дона-батюшки. В битве неравной поселили страх русячи в сердцах двух братьев. Старший, Сырчан, не поддался страху неведомому и остался на земле родимой. Возглавил войско половецкое после смерти отца и стал готовиться к битвам новым с русичами. А младший, Атрак, в чужие страны подался. Там, в землях Кавказских, стал он ханом великим, объединил племена различные, разбогател постепенно и забыл про земли донские.
А тем временем ушел из жизни князь русский, что воли не давал половцам на берегах Тихого Дона. Изменились времена, нашли общий язык новые князья русские с ханом Сырчаном. Теперь вместе земли донские решили защищать от нового ворога кровожадного. Отправил Сырчан с Дона послов своих к брату с просьбой вернуться на родину, в степи донские. Да куда там! Атрак и слышать ничего не хочет, уж больно сладко живется ему на Кавказе.
Что делать, как брата на подмогу призвать? Мечется хан Сырчан, не находит выхода. А тут в окурат старики к нему с советом:
- Отправь к хану Атраку не миссию знатную, а старика обычного, песни донские знающего, да пучок емшана нашего преподнеси ему.
Диву дивится Сырчан стариковскому разуму – куда проще, ведь в емшане донском сила неведанная, запах особливый! Вот и отправил хан Сырчан к своему брату этого старца.
Прибыл старец к знатному кавказскому хану Атраку. Ничего не стал сказывать, а затянул песни половецкие старинные, что с детства знакомы были хану грозному. Удивился знатный хан, велел поближе старику подойти. А старик возьми, да и достань пучок емшана донского. Взял в руки грозный хан пучок полыни с земли детства, понюхал его, и закружилась головушка буйная запахом юности обворожительным. Защемило сердце Атрака тоской невиданной о краях своих родимых. Не удержался он перед запахом земли родины своей, тут же принял решение – вернуться обратно в кроя родимые.
Так пучок емшана степного вновь воссоединил двух братьев. Вот с тех пор, говорят, и пошла по Дону слава силы емшана – полыни степи Тихого Дона. Много лет прошло с тех пор. Обжились казаки донские на берегах реки могучей. Слава о подвигах донского казачества по всей Руси-матушке разнеслась. Гордый и свободолюбивый народ казачий издревле почитает законы и обычаи предков своих, преклоняют колени перед Христом всемогущим и безмерно любят свой край родимый. По-прежнему старики силу емшан-полыни изучают. Сколько рецептов лечебных знают! Емшан-трава от любой хвори исцелит, только знать надобно, как приготовить мазь или напиток против той или иной болячки.
Теперь ужо казак донской, отправляясь в походы заморские или в битвы со злыми ворогами обязательно под седло пучок емшана упрячет, чтобы напоминал он своим запахом о земле донской и курене родимом. А на могилы казаков, сложивших свои головы на чужбине, обязательно веточку горького емшана положат.

Емшан донской и поныне казачьей гордостью считается. Каждому казаку известны ее целебные свойства, но превыше всего почитает дончак полынь за то, что она является одним из старинных символом казачества, символом древним и благородным. Горький, ни с чем не сравнимый терпкий запах емшан-полыни символизирует тоску по родине, по родному Донскому краю. Возьмешь веточку емшан-полыни с собой в дальнюю поездку, хоть целый месяц пробудешь на чужбине, а запах донской степи останется.
Вот оно как бывает. Только знать надобно силу трав наших донских. Сколько целебных свойств таят они в себе! Но нет ничего милее на свете, чем запах родимой сторонки! Ни с чем несравним запах степи ковыльной или гор заснеженных, моря синего или леса таежного – того места, где родился и вырос любой из нас.

Цените и вечно помните, внуки мои родимые, запах своей сторонушки! Читайте побольше книг об истории своей Малой Родины, слушайте байки стариков разумных, прислушивайтесь к советам старожил мест ваших.

Без славного прошлого нет настоящего, без доброго настоящего не будет и светлого будущего!

***

*** Гринька-весельчак ***

В давние-давние времена в одном хуторке в Низовье Дона жил да был веселый казак по прозвищу Гринька. Любили хуторяне Гриньку за его веселый нрав, за душу добрую и находчивость, за усердие и трудолюбие.
Невзлюбил Гриньку местный барин и решил сжить его с хутора. Надумал он оговорить Гриньку и настроить против него всех хуторян. Однажды на казачьем кругу вышел барин перед казаками и заявил:
- А вы знаете, братцы казаки, почему чебаки в реке перестали водиться? Это Гринька заговор рыбам устроил, вот и не идет к нам чебак в сети.
- Да нет, я просто Дон в верховьях веревкой связал, вот рыбка и не проходит по речке покаместь, - невозмутимо ответил Гринька.
- Не может быть такого! Не правду ты гутаришь! Тебе, Гринька соврать – не дорого взять! – закричал возмущенный барин.
- Как неправду? Я всегда правду говорю. Не веришь? Давай поспорим: сколько раз совру – столько ты мне и денежек дашь. Идет?
- Идет! Перед всем казачьим кругом честь держу – сколько соврешь, столько и денег получишь, - заявил барин в надежде обмануть Гриньку.

- Так вот слушайте, хуторяне, - начал свой рассказ казак-весельчак. – Пошел я в верховье Дона, чтобы реку нашу перевязать, да чебаков в заводи половить. Взял ивовый прутик и перевязал наш Дон – батюшку.
- Верю, Гриня, верю. Ивовый прутик крепкий дюже, им все перевязать можно, - невозмутимо поддержал весельчака глупый барин.
- Крепкий говоришь? А вот и не выдержал – порвался. Пришлось мне другой взять да перебросить через речку. Замахнулся я, да не рассчитал – улетел мой прутик аж на небо.
- И то правда – силен ты у нас, Гриня.
- Пришлось мне за прутом на небо взобраться. Разбежался я по бережку и запрыгнул на небо.
- Вот молодец, Гриня! Все знают, как ты высоко прыгаешь! – согласился с казачком барин.
- Иду я по небу, ищу прутик, а навстречу мне дед твой, барин, идет, - продолжил свой рассказ-небылицу Гринька-весельчак.
- Ох, Гриня! Верю тебе, верю. Каждую ночь во сне деда своего вижу.
- Да не зря ты его, барин, видишь. Говорит мне старый казак, что задолжал ты ему тысячу золотых за украденных чебаков. Просил напомнить тебе, мил барин, что придет он к тебе послезавтра с кумой- смертью за должком.
- Неправда это! Не воровал я чебаков, никому я ничего не должен! – закричал возмущенный барин.
- Неправда, говоришь? Так значит, что заговорил я рыбу в Дону, прутом Дон-батюшку перевязал, на небо запрыгнул – это правда, а долг в тысячу золотых это не правда? – лукаво улыбаясь, спросил барина весельчак.
- Конечно неправда! Никакого долга я не должен своему деду! – не переставал оправдываться глупый барин.
- А коли неправда, так отдавай мне тысячу золотых по уговору! – радостно воскликнул находчивый казак.

Рассмеялись хуторяне, стали подбадривать Гриньку, да подсмеиваться над глупым барином.
- А ну, замолчите, беднота глупая! Глянь, кагал какой развели: шуму много, а толку мало, - закричал барин и пуще прежнего разгневался и на Гриньку, и на хуторян.
Вышел в центр казачьего круга хуторской атаман и сказал:
- Не прав ты, барин. Не зря, видать, народ, как ты гутаришь, вскагакалился. Уговор дороже денег. Проиграл ты, барин, спор с Гринькой, отдавай обещанные деньги.

Делать нечего, пришлось глупому барину отдать тысячу золотых Гриньке-весельчаку. А слово «вскагакались» - взволновались или всполошились, так и осталось ходить между Донскими казаками. Да и бесполезный спор, шумное место или сборище народу с тех пор на Дону стали «кагалом» называть в память о барской глупости и казачьей находчивости, о верности слова казачьего и славе Дона-батюшки.

***

*** Трын - трава ***

Давно это было. Так давно, что и старики позабыли…
Говорят, что в давние – давние времена деревья меж собой говорить умели. Шептали они своими листочками всякие байки, а травка луговая подслушивала. Так и научилась трава тоже разговаривать. А познав грамоту лесную, начала и кустарник обучать:
- Вы, кустики, без нас не обойдетесь. Вот научитесь разговаривать, тогда никто вас не осилит.

Прошло время, научились и кусты меж собой переговоры вести. Так и повелось в поле – появится какой-нибудь секрет, враз его разнесут листочки по лесу и по полю. Деревья даже обижаться на листочки стали, что они по ветру и по полю все секреты разносят, тайны сокровенные раскрывают.
Однажды пришли на окраину леса девки из села соседнего, стали цветочки собирать, да венки плести. А меж цветков в веночки красивые листочки вплетали. Загордились листочки:
- Мы самые главные и в лесу, и в поле, коли даже девки без нас венка сплести не могут.
Зазнались совсем, а девчата перестали в поле ходить – осень наступала, не с руки им по холоду гулять, осенними делами заниматься надобно.
Решили листочки травки-зазнайки сами к селу подобраться. Медленно, незаметно, только по ночам стали они перебираться к ближайшей сельской хате под тын лозиновый. Тын в те времена плетенный из лозы был, крестьяне его за забор принимали.
Вот и поселились листочки под тыном. Глядь, а на них никто не смотрит, никто и не замечает. Что делать? Как всем доказать, что мол мы самые главные и в поле, и в лесу старом?
Стали листочки разрастаться, чтобы заметней стать. Да так увлеклись, что в большие кусты превратились. Разрослись они по всему тыну вокруг хаты, машут листьями, а их опять никто не замечает. Стали под другой тын соседней хаты перебираться, да и под ним разрослись в кусты бесполезные. Кричат на своем лесном языке, зазывают сельских жителей, а их никто и не слышит, никто даже внимания не обращает.

Смотрели на это деревья высокие да приговаривали:
- Коли ты полезен кому-то, то и кричать не надо – всяк твою пользу по делам-то и заметит. Видать больше в вас пустого звону, а дела мало. Никто вас поэтому и не замечает. Да кому она нужна эта пустая трава подтынная?
Обиделась трава подтынная, травка подзаборная. Не прислушалась к словам разумным и продолжила свою стрекотню лесную бесполезную. Разрастаются кусты под забором, а на них ни цветов красивых не появляется, ни свойств лекарственных от них никакого.

Летит время незаметно, а люди на тын - траву так и не обращают никакого внимания. Наоборот, старики стали косить от ненадобности заросли подзаборные. А со временем и выражение в народе появилось, что, мол, бесполезный тот или иной человек, как тын - трава. А потом и вовсе трава - зазнайка, никому ненужная, в народную поговорку переросла.
Вот с тех давних пор на Руси-матушке и пошло выражение «Трын – трава», что означает бесполезное что-то или совсем второстепенное.

Главное – это полезное дела, а остальное – трын – трава!

***

*** Белая ворона ***

Чего только на свете не случается? Казалось бы, уже все на свете люди перевидали. А иногда и встречается такое, что нигде и не увидишь.
Так вот какой случай произошел в давние времена.

В старом сказочном лесу птицы смотр устроили – кто из них самый красивый, у кого из всех птиц лесных самые красивые перья?
Назначили день смотрин и стали к нему готовиться. Сороки свои хвосты повытягивали, чтобы они самые длинные были. Павлины краски разноцветные где-то нашли, да каждое перышко в хвостах своих пышных разрисовали. Дятел красную шапочку по знакомству у заморских птичек достал, да так лихо обновку на затылок надел, что его издалека стало видно. А глупые вороны решили всех удивить и перещеголять – перекрасили свои серые перышки дегтем черным, да так увлеклись и постарались, что на солнце черные перышки переливаться даже стали.
- Ну, уж за нашу оригинальность нам приз точно обеспечен.
Подошло время конкурса красоты. Птицы в судьи самых известных зверей пригласили, а председателем старого мишку сделали.
Начались смотрины. Каждый по очереди выходит, крылышки расставляет, хвостик распускает – важничает, крутится из стороны в сторону. Один краше другого! У судей глаза разбежались:
- Да как же нам самого красивого выбрать? Как из такого разноцветного птичьего царства самого невероятно красивого выбрать?

Наступил черед воронам. Вышел вперед важный ворон и прокаркал:
- Красота какая! Как я раскрасил! Кричать надо!
- Да ты не кричи громко, - успокоил его мишка. – Что вы вороны все темненькие, как на подбор, мы и так давно знаем. А вот чем удивить можете?
Смутились вороны, отошли в сторонку, задумались. А смотр-конкурс птичьей красоты продолжился.
- Чем бы судей удивить? – призадумались вороны. А одна из них, самая хитрая, смекнула что-то и исчезла на несколько минут.

И вдруг, в самый разгар птичьего конкурса в центр полянки влетела белая ворона! Все ахнули и остолбенели. Это глупая ворона, чтобы удивить всех, нашла заброшенное ведерко с белой краской и вымазала все свои перышки её остатками.
Ну, действительно, такого еще никто не видел. Удивления не было предела. А потом, постепенно, птицы и звери отошли от первого шока и рассмеялись. Ничего не поймет глупая ворона – плохо она сделала или хорошо?
- Ну и ворона. Хотела всех удивить, а только рассмешила. Эх ты, ворона и есть ворона, - сквозь смех, утирая слезы, произнес мишка. – Хоть ты чем свои перышки выкраси, ума от этого не прибавится! Где это видано, чтобы вороны белые были?
Так и решили не объявлять на птичьем конкурсе победителя, что бы, во-первых, никого не обидеть, а, во-вторых, чтобы другим неповадно было от излишнего старания вот так себя уродовать, как белая ворона. Да и подобные конкурсы звери и птицы сказочного леса решили не проводить. Все поняли, что каждого природа наделила своей особенной красотой, только её надо суметь разглядеть и увидеть красоту эту и в перышках обычных, и в мехе неприглядном.
Вот с тех пор, говорят, и появилось выражение «быть белой вороной» - резко отличающимся от обыденного и привычного. Чаще всего под этим выражением и стали понимать тот глупый поступок вороны из сказочного леса.

Так что не перьями важна птица, а содержанием. А выглядеть «белой вороной» вовсе не обязательно, главное, чтобы тебя по делам твоим и по уму заметили.

***

*** Не лезь поперек батьки в пекло ***

Велика наша родимая земля-матушка. Много на ней умных людей проживает, да к старикам прислушиваются. А ведь недаром – уж больно много в народе мудростей всяких ходят.

Вот, говорят, давненько, когда еще на земле злые колдуны и оборотни хитрые водились, жили в одной деревне отец с сыном. Маманька у них померла, вот и пришлось отцу с самого детства мальца самому уму разуму учить, да и навыкам жизненным обучать.
Мирно они жили, со всеми в деревне ладили. Отец в лес на охоту ходил, малец малый за домом присматривал, да щи знатные на ужин готовил. Так времечко и летело незаметно. Подрос малец, совсем в удалого молодца вымахал.
- Полно мне, батя, дома сидеть. Пора и в другом деле себя проявить. Возьми меня с собой на охоту. Хочу научиться птицу вольную ловить, да зверя дикого добывать.
- Да и то правда, - отвечает отец. – Видно пришло время и тебе, сынку, мир посмотреть, да уму разуму научиться.

Сказано – сделано. Порешил отец сына с собой на охоту взять. Собрал снаряжение охотничье, да и наставляет сына:
- Смотри, молодец, присматривайся к миру нашему. Не все в нем так уж и гладко, за каждой корягой болотной оборотень запрятаться может. Не разглядишь – враз в беду угодишь.
- Да что уж там, батя. Не так черт страшен, как его малюют. На то и сила молодецкая имеется, чтобы с колдунами, да оборотнями сражаться.
Промолчал отец, усмехнулся, да только головой и покачал. Не стал он сыну перечить. «Сама жизнь уму разуму научит», - подумал мужик, да все ж решил присмотреть за молодцем, а то, глядишь, дров-то наломает.
Вот и пошли они в лес на охоту. Идут тропами лесными, пробираются через чащи непроходимые. Впереди отец дорогу меж сучьев и кустарника прокладывает, а за ним сын поспешает.
- Дай-ка, батька, я впереди пойду. Не гоже, чтобы молодец за отцом дорогу утаптывал. Мне с руки это дело, а ты отдохни малость. Ступай, батя, за мной.
Опередил сын отца, стал сам дорогу прокладывать. Рубит секирой кусты колючие, машет руками, спешит в глубину леса. Не прошло и десяти минут, как спотыкнулся о корягу, да колено расшиб.
- А, сынок, вот тебе и наука первая – не лезь поперёд батьки не обдумавши. Нельзя в лесу спешить попусту, надо глазами смотреть, да головой думать. Зачем зря каждую ветку рубить, коль обойти её можно, да силу сберечь на будущее. Не руками делают, а головой.
Так и дошли до самой середины леса. Вот здесь-то и птицы вольной видимо-невидимо, и зверя дикого за каждым кустиком встретить можно. Глядят охотнички, а из-за старой сосны медведь выглядывает, рычит по-особенному.
- Вот я его сейчас и подстрелю окаянного, чтобы не пугал людей добрых, да не смущал удаль молодецкую.
Не успел отец и слово молвить, как кинулся сын на медведя с голыми руками. Не рассчитал силу свою, не подумал головой, поспешил по неопытности. Медведь-то его с первого разу лапой наземь и уложил. Если бы мужик не подоспел, не поздоровилось бы добру молодцу.
- Опять спешишь, опять торопишься, - говорит с укоризной мужик, поднимая с земли сына и раны рассматривая. – Говорю же тебе, нечего вперед батьки соваться. Зачем зря рисковать жизнью молодецкой, коли подумать вначале надобно? Гляди, вон за кустами медвежата ворочаются. Знать тогда медведица это с детишками малыми. А у нас непринято медведицу с малыми детками обижать, да и сила у неё в это время особенная – одному не справиться. Говорят тебе, вначале головой подумай, а потом и рукам волю давай.
Опустил буйну головушку добрый молодец, призадумался.
- Вот почему ты поперед себя меня не пущаешь – ума да опыту у меня еще маловато.
- Правильно понял, сынок. Не токмо силой брать надобно, но и ум со сноровкой везде пригодится.

Сказано – сделано. Решили они еще глубже в лес зайти. Пробрались метров десять, глядь, а на суку птица яркокрылая сидит, не колышется, красотой своей одурманивает.
Ринулся вперед молодец, схватил птицу яркокрылую, а она в тот же миг в удава скользкого и превратилась. Выскользнула из рук молодецких, да в кустах и спряталась.
- Вот тебе, сынок, и вторая наука – не все золото, что блестит ярко. Присмотреться надобно было, поразмыслить. Запомни, одна голова хорошо, да две всегда лучше. Не спеши делать сам, пока есть с кем посоветоваться. Опять поперед батьки в дело ввязался.
- Уж теперь, батя, все я понял. Не силой, а умом хвалиться надобно. Не рискуй по-пустому, коли, подумавши, другой выход найти можно.
- Правильно, сынок. Умом да уменьем горы сдвинуть можно. Ты думаешь, я сразу всему этому научился? Как бы не так! Тоже горяч по молодости был. А старики меня-то на ум и вывели. «Век живи – век учись», - сказывали они. Вот до сих пор уму разуму и обучаюсь. Так что, не серчай, сынок, а прислушивайся к советам старших.

Вот так, говорят было-то. Настреляли отец с сыном птицу вольную и домой воротились. Потекла жизнь по-прежнему, по обыденному.
Летит время, торопиться. Состарился мужик, а сын в мужика здорового вымахал. Да не дает покоя людям добрым в тех местах последний оборотень окаянный. Никто с ним справиться не может. Видно идти на смерть надобно.
- Позволь, отец, вступить в смертный бой с нечестью окаянной. Благослови на бой ратный, на бой смертельный.
- Нечего поперёд батьки в пекло соваться. Головой подумать надобно. Да и мне уже терять нечего – прожил я жизнь свою добрую, людям добро вершил, со злом боролся. Знать, пришло время и мне на смертный бой идти, подставлять седую головушку в самое пекло огненное.
- Ну, теперь-то, отец, не послушаю я тебя. Сам ты всю жизнь уму разуму меня обучал. Нечего зазря в пекло лезть, коль можно народ весь деревенский поднять на общее дело. Сообща и дело быстрей делается.
Поднял сын мужиков деревенских, собрал войско целое, да и пошел на злого оборотня. В жестокой сече одержали победу люди русские. Славу великую воспели они отцу и сыну, их уму и разуму. А в память о них так и повелась в народе русском поговорка меткая - «Не лезь поперек батьки в пекло», что означает, не совершай поступков рискованных не обдумавши. Не суй свой нос туда, куда не следует, а прислушайся вначале к совету мудрому, к совету отцовскому или старцу опытному.

Вот так, говорят, и было в те давние времена на Руси-матушке.
***

*** Байки о баклушах ***

Чего только народ русский не придумает? А коль придумал, да пословицей или поговоркой по свету пустил, так и знай – на века она в памяти людской останется.
Да и то правда. Вот о лентяях и бездельниках еще с давних пор на Руси байки разные ходили. Дед мой от своего деда услышал однажды одну из них, да и мне рассказал. Правда ли это, али нет, сам не знаю. Но уж больно она мне на душу легла…

А произошло это в один из зимних вечеров. Сели мы с дедом и бабой у печки тепленькой, да и завели разговор задушевный. Первым дед разговор завел:
- В стародавние времена детям крестьянским в деревнях тяжко приходилось. С самого сызмальства они работой по дому были заняты. Без ребятишек и изба деревенская на избу не схаживала. Вся мелкая работа на детишках-то и держалась.
Ну, а коли выпадал часок – другой отдыха, али праздник деревенский, тут уж горазд каждый на выдумку – как время веселее скоротать, да побездельничать вволю. Вот ребятишки и придумывали себе забавы разные, игры веселые. Особенно им нравилась игра в баклуши – чурки деревянные. Выложат они в определенную форму несколько баклуш - коротеньких деревяшек, да и сбивают на расстоянии битой – баклушей деревянной, но побольше малость. Кто быстрей из круга выбьет, тот и самый меткий.
Увлекательная игра была. Бывало, заиграются деревенские ребятишки в баклуши, да и позабудут про дела домашние. Вот тогда-то и раздавались из открытых окон материнские окрики:
- Ванька, хватит бить баклуши. Пора делом заняться!
Вот с тех пор, говорят, и пошла по Руси поговорка «Хватит бить баклуши», то есть – бездельничать.

А бабка моя слушает деда, да приговаривает:
- Да не то ты, старый дед, мелишь. На Руси нашей матушке люди старые еще раньше другую байку сказывали.
- А что они сказывали? Расскажи, бабуля милая, - переметнулся я сразу к бабке своей от деда.
- Да вот что сказывают, внучек. На Руси нашей, в самом её сердце, крестьянская посуда в давние времена сплошь деревянная была. Сами крестьяне её и выделывали из пород лесных, самых мягких и для роботы пригодных. А вот заготовка для будущей чашки или ложки деревянной и называлась баклуша. Из той баклуши мастера резчики знатные кувшины вырезали, а затем раскрашивали их цветами невиданными. А подмастерья, пока опыта – то наберутся, работой попроще занимались – резали, или чаще поговаривали – били чашки простенькие, да заготовки под ложки резные. Работа эта простая была, даже детки малые с ней запросто справлялись. Посидит пару месяцев подмастерья на баклушах, наловчится ложки бить, тогда ему и посложней работу доверят. А лентяи, да бестолковые специально просиживали месяцами за самой простенькой работенкой, чтобы их не нагружали более сложными делами. А что? Непыльная себе работенка. Сидишь, да ножичком и выковыриваешь из мягкой баклуши ложечку одну единственную за цельный месяц.

Вот таких бездельников и лентяев и прозвали баклушниками. А со временем и поговорка появилась – «Бить баклуши», значит бездельничать или выполнять самую легкую и простую работу.
- А что, бабка, интересно сказываешь. Я тоже такое слышал, - вступился в разговор дедушка. А мне этого-то только и надобно. Развесил я уши и слушаю своих родненьких старичков.
- Так вот что я еще слышал, - важно продолжил дед. – Старики у нас на деревне сказывали еще вот какую историю про баклуши те самые. Давно это было, я еще совсем малым был, может что и призабыл. Так вот как они рассказывали. В деревнях крупных амбары большие строить стали для хранения зерна и припасов разных. А по ночам сторожей к ним приставляли. Те сторожа глубокой ночью и приснуть могли. Воришки это пронюхали, и стали в самую ночь-то в амбары лазать, когда сторож заснет на минутку. Утром – глядь, а мешков нескольких с зерном как языком слизало. Так вот и придумали деревенские умаки этим сторожам баклуши – чурку деревянную, а на ней на веревочке коротенькой шарик привязан. Машешь деревяшкой, а шарик и бьет по ней. Ночью от такого стука такой звон стоит, что любой услышит, что не спит сторож, а бьет в свою баклушу. Вот и неповадно стало ворам по амбарам лазать. А от этого-то деревенского изобретения и пошла поговорка – «Бить в баклуши», то есть бить в деревянную чурку и воров отпугивать. А что? И тут работенка непыльная – стучи себе в баклуши, да и лежи на боку. Такая работа в самую пору для лентяев и лежебок.

Долго мы просидели у печки в тот вечер, пока бабка не остановила нас:
- Ну, мужики мои, хватит языком молоть, да баклуши бить бес толку, пора и ко сну готовиться.

Вот оно как дело-то обернулось. Оказывается поговорка «Бить баклуши» означает бездельничать или выполнять самую легкую, порой, пустую или бесполезную работу.

Молодцы, все – таки, старики наши! Сколько умных сказок и баек, легенд и приговорок они знают. Только б научиться нам их слушать, да почаще прислушиваться.

***

*** Байки о Золотом коне ***

Вот ужо, старики наши, любители баек казачьих! Столько понапридумывали, что хоть год целый слухай, не наслушаешься. Вот и я в малолетстве любитель был тех баек старинных. Столько их от свого деда наслухался, что и в голове нонче все перемешалось.

Да что я все о себе, вы вот, детки мои родимые, послухайте еще одну байку забавную. По разному её у нас на Дону сказывают. Как оно в заправду сказывалась, теперяче ужо никто и не знает. Да что там, я сам, мобудь, что-то запамятовал. Да не в этом-то суть, главное о чем она – байка та старинная.
Так вот, слухай суды. Говорят в самую старину, когда в низовье Дона крепость турецкая Азов еще стояла, наши казачки частенько на турка того на стругах вниз по Дону ходили. Уж больно выгодное мосто Азов тот занимал – от него и в море чистое рукой подать. А турок нашему брату проходу не давал. А чем же жить тогда нашим братьям, как не рыбой и походами за добром иноземным? Сговорились однажды, кажись, в 1641 году казачки донские, собрали войско свое в кулак единый, да и отбили у турок Азов. Сколько полегло славных казачков в тех битвах прославленных. Но не удержались турки, сбежали с крепости Азовской, только прихватили с собой все золото заморское, что купцы венецианские еще в Тану древнюю свозили. Говорят много золота из Азова утащили. Перешла на время крепость турецкая в руки казаков донских. Стали они восстанавливать крепость разрушенную, церкви православные поднимать, жилища мирному люду отстраивать.
Обида казаков взяла за добро азовское, что унесли турки поганые с собою. Решили они вернуть золото обратно в крепость. Да где искать-то золото азовское? Что иголку в стогу сена, то и добро-злато азовское.
Не спужались и не струсили азовские казачки. Решили тайный поход совершить в стольный град тех турок. Сказывали старики, что у ворот Сарай-Берки, главного города хана Мамая, стоят две золотые статуи крылатых коней, отлитых из злата русского, из слез материнских, из крови славянской. Уж сильно они были ненавистны донскому казачеству и русичам. Дед мой сказывал, что после поражения турок на поле Куликовом, раненый хан Мамай вернулся в Сарай-Берке, где и помер. Похоронили его со всеми языческими почестями под стенами столицы Золотой Орды и в знак признательности его боевых заслуг положили в могилу одного из золотых коней.
- А не из нашего-то золота азовского те ворота поганые? – призадумались казачки. Порешили меж собой и в путь дорогу дальнюю поспешили. Ночами темными галопом скачут по полям и степям пустынным, а днем в камышах прибрежных хоронятся от глаз посторонних. Так и добрались они тайком к стенам Сарай-Берке. Вокруг турок видимо-невидимо, не подобраться к стенам города. Но нет преград перед казачьей выдумкой и храбростью!

Ночью несколько казаков подобрались тайком к воротам и обомлели: перед самым входом на надломленном постаменте стоит золотой конь во весь свой рост. Выше роста человеческого! Видно было, что и вторая статуя когда-то стояла рядом. Диву дивятся казаки – это ж сколько золота надо было переплавить, чтобы такого коня вылить из чистого золота! Тут и всего золота азовского маловато. Знать, со всех уголков Руси-матушки воины Мамая натаскали добро награбленное.
Что делать? Охраны уйма, а статуя ненавистная стоит перед очами казачьими! Нет времени на размышление, действовать надобно! Вот и пригодилась казачья хитрость и смекалка. Никто не знает, как умудрились казачки азовские не только коня того свалить с постамента, но и утащить ношу неподъёмную из - под самого носа сотен турок вооруженных.
Мало дело сделать, надобно его до конца довести. Пустились этой же ночью казачки в обратный путь, а на утро за ними погоня началась. Казачий дозор на две части разделился: одни остались отбиваться и «заплетать следы», а другие отправились с Золотым конем в сторону Азова.
Вот тут-то и начинается самое главное и непонятное. Старики, что отбиваться остались, стали сказывать, что Золотого коня до стен Азова доставили. Среди азовцев до наших дней легенды ходят, что, когда пришлось казакам крепость снова туркам отдавать, схоронили они того коня в валах крепостных, да так, что и сами потом хода не нашли.

А вот старики, которые в отряде с Золотым конем были, совсем другие байки сказывать стали. Буд-то бы везли они того коня на телеге, но налетел ветер степной, поднял пыль, закружил головы и туркам, и казачкам донским. А в тот самый момент два пронырливых казачка случайно попали в проход тайный через Дон-батюшку и переправились в тайне в район Кобаково городища. Мол в тех местах, а не в Азове искать надобно Золотого коня.
Кто его знает, чьи байки слухать? Вот еще старики сказывают, что в Азов Золотой конь так и не прибыл. Да и вообще того коня не было, а был клад турецкий, который где-то до сих пор то ли в азовских крепостных валах запрятан, то ли на дне где-то реки Кагальник свое вечный покой нашел, посли гибели одной турецкой ладьи после отступления очередного турок из Азовской крепости.

Вот оно как запутано! Поди, и не поймешь, где байки старинные, а где сказки казачьи. Только до наших дней по берегам Тихого Дона ходят байки различные то о Золотом коне, то о кладе невиданном. Сколько лет клад тот ищут, но вот до сих пор не нашли.

А что, внучек, может именно тебе повезет? А что? Вырастешь, выучишься грамоте особливой, да и найдешь тот клад старинный. Без мечты в светлое и счастливое будущее и жить-то скучно! А нам, дончакам, скучать не приходится!

***

*** По дедушке Ермаку, по донскому казаку ***

Да, брат мой, не те нонче времена, не те… Забывать стала нонешняя молодежь о своих предках. А жаль… Да и винить их в этом некого, сами мы, старики, в этом виноваты. Много нонче на Дон народу поприехало… А приезжие-то и старину нашу не знают. Вина в том, что казаки некоторые забывать корни свои стали – в отцах-казаках, да в нас, дурнях старых. Мало мы с детками, да с внуками у печи засиживаемся. Все молодежи некогда, все спешат куда-то. А жаль, пораспрашивали бы они стариков местных, столько старый казак баек знает, что ни одному сказочнику не выдумать.

Да что я разболтался… Сердце чуток защемило, как спросил однажды одного казака молодого: «А кто нам Дон свободный заслужил-то?». А он в ответ мне: «Петр Великий да Екатерина-матушка свободу даровали». Так захотелось ответить: «Дурень ты молодой, стариков поспрашивай, аль книжки умные почитай». Ничего казачонок молодой не соображает! Мелет то, чего и сам не ведает.

Так вот, что я поведать хочу вам, братцы мои любезные. В пору моего детства у нас на Дону еще говаривали такие присказки, коли шибко заинтересуешься у любого коренного дончака: «Кто заслужил нам Дон-батюшку?», сразу отвечали: «Атаман Ермак Тимофеевич!». «А по чем ты казаком-то зовешься?». Сразу отвечали: «По дедушке Ермаку, по донскому казаку!».
Так откуда повелась у нас на вольном Дону среди казаков эта старинная поговорка, которую молодежь и не слыхивала? О, это целая история неписанная. Вот нонче все уже знают, что Ермак Тимофеевич Сибирь России-матушке отвоевал. А то, что он с берегов наших и слыхом не слыхали. А ты, братец, хоть об этом слыхивал? То-то и оно, что многие нонче наших дедовских баек не слыхивали.

А ну, дружок, слухай сюда… Вот в старину мы, казаки донские, с возами на волах по широким донским степям, да по Дону Ивановичу на каюках по берегам все хутора, да городки перехаживали, людишек местных внимательно слухали. В каждом хуторе можно было от стариков свои байки о Ермаке Тимофеевиче услышать. Забавные байки, одна пуще другой, но зато всяк помнил о славе прославленного донского атамана.
Одни сказывали, что в давние времена к нам на вольный Дон со всех мест и окрестностей свободный народ сбегался. Давно это было, сказывают еще в начале 1500-х годов. Да и я сам об этом не раз слыхивал. Да не в этом дело… Говорят, появился в верховье Дона из-за Волги беглый мужик молодой, статный такой, да десятка два людишек с собой привел. Ермолаем звали. А у нас тоди и имен таких не было. Трудно выговаривать местному брату, так они того мужика и Ермишкой-то и обозвали. Ох уж и буйный он был! С хлопцами своими сразу к вольному казачеству пристал, тут же на подвиги его потянуло. Через пару недель сам в низовье Дона стал на стругах хаживать, да зипунов в Диком поле собирать от турок ненавистных. Рассерчали знатные казаки на Ермишку за самовольство, да и выгнали с Дона. Помотался он с хлопцами по полям и лугам турецким, обдумался и вернулся на Дон совсем иным, готовым дружбу великую с дончаками водить. За двадцать лет пребывания в донских степях многие и стали считать Ермишку своим, будто бы он и родом с верховья Дона. Залюбили храброго казака местные, стали величать теперь не Ермишкой, а Ермаком Тимофеевичем. Почему Тимофеевичем? Да толком и сами не знали.

А вот в другом хуторе в детстве от стариков слыхивал другую байку, что, мол, казак донской Ермила сын Тимофея пришел на Дон еще в 1530-х годах и промыслом и отвагой своей завоевал уважение великое среди знати казачьей. Другие старики сказывали, что имя прославленного донского атамана пошло от старого тюркского слова «ярмак» - деньги. Почему? Да, ты сюда слухай, это еще одна байка целая! Ермила Тимофеевич такие быстрые набеги на низовых азовцев турецких совершал, столько денег и добра всякого у них отбирал, что турки азовские сами прозвали его «Ярмаком», то бишь, нерадивым казаком, отбирающим у них деньгу золотую. Так оно, али нет, не знаю, но от стариков по юности слыхивал.

Да, запамятовал трошки… Сказывали еще старики, что будто бы прозвище свое Ермак Тимофеевич получил еще раньше, когда своих казачков подчивал из котлов турецким бишьбармаком - пловом с жирным мясом. К дончакам это в новинку было, вот они и прозвали его Ермаком – человеком, кормящим из котла.
Вон она сколько баек земля донская знает про Ермака Тимофеевича! Да это, брат мой, только присказка. Слухай дальше!
Вот, как сказывали старики, в давние времена у нас на Дону. Прослужил с казаками Ермак Тимофеевич двадцать лет службу верную, службу казачью. Не раз ходил по Дикому полю на ворога лютого, защищал верховцев от набегов турецких. Да уж больно силушки много было в те времена у турок и татар, не могли справится казачки донские с постоянными набегами антихристов. А тут прослышал Ермак Тимофеевич, что на престол Руси-матушки взошел царь Иван Грозный. Кому и грозный, а кому и милость от него перепала. Дошли таковы слухи и до дончаков.
- А что нам, братья-казаки, не подсобить ли царю русскому в борьбе против антихриста ненавистного? До коли мы терпеть будем их набеги кровожадные! Глядишь, и нам милость какая-нибудь будет.

Задумались казачки. Кто против выступил, а кто сразу поддержал Ермака Тимофеевича. Слух о призыве Ермака по всем верховым хуторам прошел. Собрались казачки в единый юрт, стали великую думу думать. А что тут думать? Выбрали на кругу Ермака своим донским атаманом, и стал он один из первых выборных донских атаманов. Что, не слыхал, брат мой, об этом? Ага, а оно –то дело так и было.
Так вот, слухай дальше. Атаман – то прослышал, что царь русский татарскую Казань брать захотел. Вот Ермак и гутарит с казачками своими:
- А не пойти ли и нам к той Казани, да сослужить царю русскому службу верную? Нам с Дона быстрее добраться будет. Да заодно и с ненавистной нечестью рассчитаемся.
- Любо, - кричат казаки, - Любо, атаман наш Ермак Тимофеевич!
Вот так и порешили дончаки поход на Казань в 1552 году устроить. Собрали войско казачье, снарядили припасами и доспехами славными, и отправились под Казань. Великое войско донское собралось. Добрались степями чужеземными, подошли к войску русскому и просятся у русских полководцев в войска регулярные. А те сразу не поверили донским казакам, да Ивану Грозному и донесли на Ермака Тимофеевича.
А царь-то русский не дурак! Подумал, да и предлагает Ермаку:
- Чем ты помочь-то войску русскому сможешь? Одними саблями казачьими казанцев не спужаешь, вон их сколько у них!
- Да ты, государь, казака донского не знаешь! Вся сила казака не токмо в сабле, но и в голове!
- Ну, коли на головы свои надежды имеете, то и головами отвечать будите!
Понял Ермак Тимофеевич, что коли не сможет удивить Ивана Грозного и помощь существенную русской армии не окажет, полетят буйны головушки с плеч казачьих. Царь русский хитер, да наш Ермак Тимофеевич хитрее царя оказался. Что тем царям, они на тронах восседают, а Ермак жизнь народную изнутри знает.
Придумали казачки Ермака Тимофеевича под стеной подкоп устроить, да шарахнуть порохом ту стену. А через разрушенную стену в город и ворваться первыми. Как решили, так и сделали. Несколько ночей храбрые дончаки подкоп в тайне копали, пороха видимо-невидимо под стены Казанские подложили.
Вот в одно утро и глядят русские полководцы, как с одной стороны крепостных стен Казани взрыв послышался. Глядь туда, а тут и второй, третий взрыв! Да такие мощные, что не удержались каменные стены, разрушились в одном месте. И тут же, Бог весть откуда, донские казаки Ермака Тимофеевича через стену разрушенную в город ворвались. Вовремя армия русская подоспела, подсобила Ермаку силушкой русской.

Так вот, благодаря хитрости и храбрости донских казачков, во главе с атаманом Ермаком Тимофеевичем, русский царь Иван Грозный и взял Казань в те далекие годы. Диву дался русский царь уму и храбрости донских казаков. Вызывает к себе слуг верных и приказывает им:
- Головой клялись казаки Ермака, головами своими и храбростью доказали верность Русскому государству, знать по головам и почин им.
И дарует донскому войску казачьему через послов своих волю свободную. Мол, с этих пор, к казакам донским особливый присмотр надобен. Не токмо поощрять атаманов донских, но не чинить препятствий им особливых в их походах на крымцев и азовцев.
Так старики сказывали о нашем атамане Ермаке Тимофеевиче. Коли они сбрехали, то и я вам, братцы мои, ересь несу. Только с тех пор по всему Дону слава Ермака Тимофеевича преумножилась. Все стали поговаривать, что именно его заслуга в том, что русский царь впервые на донских казаков внимание обратил. Много воды еще утечет в Дону-батюшке, прежде чем Иван Грозный свой первый указ царский на Дон отправит о милостях и привилегиях донскому казачеству. Но вот с тех пор и пошла гулять по Дону среди казаков поговорка казачья, что свободой своей Дон обязан именно атаману прославленному Ермаку Тимофеевичу. В любом хуторке кого не спросишь: «А по чем ты казаком-то зовешься?», сразу ответ держат: «По дедушке Ермаку, по донскому казаку!».

Так-то вот оно у нас в старину было… А сколько еще былин и песен донские казаки про Ермака Тимофеевича сложили! Забываться они стали, а жаль… Пусть что-то и выдумали старики наши в далеком прошлом, но даже байки старинные знать надобно нынешнему казаку вольному. Нет дыма без огня! Знать слава-то Ермака на Дону слишком велика была, чтобы не забывать о ней и до нашего времени.

На том стояла, и стоять будет наша слава казачья, наш великий Дон-батюшка!

***

*** Были бы казачки казаки всегда будут ***

Другие нынче времена у нас на Дону. Поди и не найдешь ужо той настоящей донской казачки. Смотришь на девицу донскую – и лицом пригожа, и статна, как осина, и глазом вострым сума сводит. Ну, все в ней, як от Бога. Только не видать в ней той гордости казачьей, да неприступности особливой. А жаль…
Вот дед мой учил меня по молодости: «Не с лица красоту слизывай, а в душу заглядывай! Ужо нам, казакам, за каждой юбкой волочиться? Ан, нет, брат! Выбирай по уму сердечному, не страми род казачий, смотри на гордость красавицы – коль сразу не преступна красота её, тем больше схожа она с истинной казачкой донскою».
А как стукнуло мне шестнадцать, рассказал он байку старую казачью. Долго её помнил, да вот со временем и забывать начал. Не обессудь, браток, коли сбрешу что…

Давно это было. Много воды в Доне-батюшке с тех пор утекло. Но помнят дончаки о героях своих прославленных. Вот и о Кондрашке Булавине до сих пор сказы сказывают. Время было иное. Тогда в начале века ещё восемнадцатого на Дон к нам со всей округи народ недовольный властью царской сбираться начал. Казачки их в отряды свои шальные принимали, а они саблей вострой веру Дону родимому доказывали. Много и прав у них казачьих было, и традиций своих особливых, и честь непоруганная.
Да, видать, не в понраву Петру Лексеевичу, императору первому российскому, пришлась та воля казачья. Послал он на Дон-батюшку князя Юрия Долгорукова во главе отряда крупного, дабы переловить всех «новоприходцев».
Спужался войсковой атаман Лукьян Максимов со старшинами сил московских, не стали они перечить власти императорской, позволили Долгорукову пройти по городкам вольным верховья Дона. Уж больно много бед они натворили, куреня казачьи недовольных поразрушили, мужиков несговорчивых кнутами до полусмерти забили.
Не выдержал вольный казак и любимец простого люда Кондратий Афанасьевич Булавин, на бунт людей своих против Долгорукого поднимать начал. А была у Кондратия Афанасьевича дочь-красавица – высокая брюнетка гордая, лицом белоснежным с бровями черными, да косой черной с лентой алой. Многие казачки на Галину заглядывались, а она и глазу на них не поднимала. Уж больно отца свого родимого любила, не могла ему зятя подобрать стоящего, чтоб хоть маленько славой своей и отвагой походил на род Булавиных. Да и Кондратий Афанасьевич души не чаял в Галине-красавице.
Вот и говорит он дочери своей таковы слова: «Сбирайся, донька, в поход со мною, на Азов пойдем войском казачьим, а оттуда и до Москвы станем гнать дончаков продажных, да прихвостней царских». «С тобой, батька, хоть на край земли русской – ни страшны мне плети царские, а пуще всего дороже мне честь женская и свобода казачья».
Подивился Кондратий словам дочери, обнял любимую, но оставил в доме хозяйничать. В начале октября 1709 года напали казаки булавинские на отряд русский в Шульгинском городке и побили до смерти все войско московское с самим князем Долгоруким.

Разделились казачки донские – одни за Кондратия пошли дальше честь казачью отстаивать, другие к царю с повинной отправились, да новое войско на усмирение бунта невиданного встречать из престольной собрались.
Ушел Булавин с Дона к казакам запорожским, стал письма войсковые по всей округе рассылать, да казаков на свою сторону переманивать. Собрались вольные казаки несговорчивые на Круг казачий, да и выбрали Булавина своим законным вожаком – атаманом Донским прославленным.
Главным вдохновителем всех дел Кондратия была дочка любимая. «Коли даже казачка мне опорой первой является, то ужо казаки-то обязательно появятся», – любил поговаривать Булавин.
Да не так все ладно складывалось. Хоть и собрал Афанасьевич силы невиданные, не успел он приступов Азов взять - вперед его войска царские до стен крепости добрались. Пришлось отступать бунтовщикам обратно в Черкасск родимый. А тут новый атаман Илья Зерщиков, вступив в сговор с рыковскими, с верховыми дончаками, с донецкими и хоперскими, бузулуцкими и медведицкими казаками учинили булавинскому отряду бойню смертельную.

С утра седьмого июля 1708 года забаррикадировался непокорный вожак вольного донского казачества со своей дочерью и пятьюдесятью преданными казаками в своем курене двухэтажном, бьются на смерть с прихвостнями царскими. Вот уже почти все казачки булавинские пали от пуль неприятельских… Взобрался Кондратий с дочерью и двумя самыми верными казаками на второй этаж куреня родимого. Галина перезаряжает мушкеты отцовские, обтирает кровь с лиц друзей верных. Залпы ружей уши закладывают, смрад от пороха дышать не позволяют, дым едкий глаза выедает… Ан, нет, отбиваются четверо вояк прославленных!
А вокруг куреня шумок пошел, мол, надобно красавицу из дома выкурить. Уж больно мила Галина была казакам Ильи Зерщикова: «За что губить красавицу, коли у неё отец несговорчивый». Тут вызвался Степан Ананьин совершить зло невиданное. Взобрался он по срубу к окнам второго этажа, да уложил в спины двух вояк преданных, а последнюю пулю пустил в Кондратия Булавина.
Кинулась Галина к отцу умирающему, но не слезинки на лице безжизненном. Прикрыла она очи потухшие, выхватила клинок отцовский, бросилась к окну открытому:
- Рабы несчастные! Холопы московские! Не сломить вам гордость казачки вольной, не видать вам слез дочери Булавинской! – закричала Галина и вонзила в свою грудь молодецкую клинок отцовский.
Оторопели казаки, отступились от куреня на минуту, замерли. Кинулись двери ломать горницы, ворвались и остолбенели – лежит бездыханное тело девицы-красавицы подле отца своего любимого.
Стыдно и горько за себя стало казакам, что даже с женщиной не смогли они справиться. Пустили слух, что, мол, Кондрашка Булавин сам застрелился. Отвезли тело избранного вольными казаками донского атамана Кондратия Булавина в Азов, а тело Галины ночью схоронили в тайне на острове Черкасском.

Никто не знает, где могилка та святая, только, сказывают дончаки, что с тех пор и пошла по Дону-батюшке гулять пословица - «Были бы казачки – казаки всегда будут».

Вот такие были в давние времена у нас на Дону казачки. Вот ужо с кого пример брать нынешним девицам-красавицам. Не даром народ русский сказывает, что лучше красавиц, чем в Донском крае не сыскать на всем белом свете.

***

*** Вихорь атаман ***

Вот ужо, брат мой, знаменита Россия-матушка именами казаков донских вольных. Увенчаны они славою в боях с неприятелем вражеским. Сколько баек да легенд народ русский о них сложил. Поди, всех имен-то и не упомнишь, а баек не перескажешь. Но вот всяк знает о подвигах Стеньки Разина да Кондратия Булавина, Ермака Тимофеевича да графа Орлова-Денисова, генералов Ивана Ефремова да Якова Бакланова. Но пуще всех почитают у нас на Дону бессмертную славу Матвея Платова – великого и прославленного вихрь-атамана.

Да и я, брат мой, еще детства тоже увлекся военными подвигами донских казаков. Был у нас на хуторе старик кривой. На одну ногу прихрамывал, вот его бабы хуторские и прозвали «кривым». Чудной такой, вот поболтать любил. Многие над ним подсмеивались. Гутарили;, что свихнулся он, вот и мелет чепуху всякую. А мне-то, мальцу любопытному, все в ту пору интересно было. Дай, думаю, спытаю я того старика, о чем он это народу байки рассказывает? Так вот и пришел к нему однажды в хату на вечерю. Да и повод тут как раз случился выгодный – на хуторе старых казаков-вояк чествовали. Вот и просидели мы с ним до полуночи.

Так вон оно дело-то как было. Дед-то оказался не только старым воякой, но знатоком баек казачьих. Особливо про войну 1812 года много рассказывал. Ну, моему любопытству тут предела не было:
- А откуда вы, дедуля, все эти байки знаете?
А он на меня зырь глазками лукавыми, да и ответ держит:
- А вот когда мне столько годков было, як тебе ныне, мой дед и сказывал все эти байки про подвиги донских казаков в заграничных походах 1812 – 1814 годов. А откуда дед-то знал все это и мне не ведомо.
Замолчал я, чтоб дедо;чка того не раздратовать;;, и стал внимательно его слухать. Так вот как сейчас помню все байки того деда. Ну, может, что и призабыл за полвека, да то и не страшно… Ищо интересней будет. Так вот слухай сюда, брат мой, как все дело-то было…

Казачки наши в Отечественную войну 1812 года прославились на весь мир своими подвигами бесстрашными. А честь и хвала им такая благодаря нашему прославленному графу Матвею Ивановичу Платову, атаману Всевеликого войска Донского. Конные его казаки не только по всей России-матушке прошлись, изгоняя француза ненавистного, но и по Европе прокатились победным маршем. А Платов-то наш ешо до этих годков себе славу невиданную заслужил с казаками нашими донскими в десятках походах русской армии во всех компаниях военных русской армии. Орденов ужо у атамана було – видимо не видимо! Сам ампиратор российский Александр Первый его возлюбил, як брата родимого. Вот оно как! «Ни хвост собачий, а казак донской», - поговаривали на Руси в те времена давние, сравнивая ампиратора французского Наполеона с нашим прославленным Матвеем Платовым.

Да ты далее слухай… С начала 1813 года понеслась казачья конница атамана Платова по всей Европе, освобождая один за другим города по земле немецкой и французской от ненавистной армии Наполеона. К весне уже пол Европы освободили дончаки от француза. Александр Первый опять любимца свого наградить намеривается. А тот от скромности возьми, да и намекни:
- Да, ты государь мой, лучше казаков донских похвалой удостой, чем меня одного к наградам представлять.
Смутился российский ампиратор, призадумался. А через месяц, 13 апреля 1813 года, в своей главной квартире в Дрездене издает знаменитый «Высочайший манифест с изъявления Монаршей признательности Войску Донскому за его заслуги в Отечественную войну», текст коего и по ныне почти каждый знатный казак на Дону помнит.

В середине сентября разбил Иван Матвеевич у Альтенбурга немецкого французский корпус Лефевра и преследовал его до самого города Цейца. В начале октября в знатной битве под немецким Лейпцигом, за что от ампиратора Александра получил высшую награду российскую – орден Святого Андрея Первозванного. К середине октября снова поразил остатки армии Лефевра под Веймаром, а потом помог баварскому корпусу генерала Вреде удерживать француза у Ганау. 20 октября Платов занял Франкфурт на Майне, в котором и разместилась главная штаб-квартира глав союзных государств. Российский ампиратор Александр Первый опять Платову награду метит. А наш атаман, хоть и в дружбе с ампиратором ходил, все равно оставался скромным воякой.
- Да будет, Ваше величество, - говорит Платов. – Ужо и цацки эти вешать некуда. Пущай моих казачков награждают – они славу-то русской армии завоевывают.
Дивится Александр Первый такой скромности и приказывает наградить донского генерала бриллиантовым пером с вензелем самого ампиратора и лаврами для ношения на шапке.
- Коли у тебя, любезный Иван Матвеевич, на груди место для ордена моего не найдется, так носи его на кивере;;; своем атаманском, чтоб издалека видна была слава твоя, отмеченная нашим амператорским велением.

Вот, говорят, как оно было. А что нашему атаману сделается? Он на эти цацки ноль внимания, ему бы с шашкой на коня любимого, да в бой смертельный с неприятелем. А конь у него в аккурат был знатный, Леонидом звался… Из наших донских рысаков, пол Европы на нем Матвей Иванович промчался. Были и другие боевые кони, ну уж больно люб атаману именно Леонид был. Так вот оно как было…

Да ты сюда слухай, брат мой, дальше ишо антересней! Не мог долго сидеть без дела Матвей Иванович подле амператора. Рвался в бой прославленный дончак! И вновь его легкие конные казачьи отряды увенчали себя славой немеркнущей при Лаоне и Эпинале, Шарме и Немуре, Арсисе и Сезоне;;;. За такие быстрые набеги и неминуемые быстротечные победы не только среди своих казаков, но и по всей Европе стали называть графа Матвея Ивановича «вихорь – атаманом»: налетит с казачьей конницей, как вихрь в поле, разобьет мгновенно неприятеля, да и исчезает моментально, прихватив пленных да вооружение неприятельское.
Вот так и вошел наш прославленный атаман со своими казачками в Париж. Ужо сколько тут радостей было! Дамочки французские казачкам донским глазки строят, а они – ни бровью, ни усом! Гордые казаки наши донские! Расположились на знаменитых парижских Елисейских полях, да и повели в Сену донских скакунов поить. Так что, брат мой, донской казак ещё в давние времена в Париже с конем своим верным расхаживал.
А Александру Первому самому шикануть перед парижанами хочется. Устраивает он смотр военных войск российских в центре Парижа, а впереди казаков платовских выстроить повелевает. А дед кривой мне тогда еще сказывал, что казачьи полки в те времена назывались в честь героев различных или командиров полков. А фамилии-то донские тогда странные были, все на поповский манер смахивали. Так вот, принимает российский амператор Александр Первый парад от самого Матвея Платова, а тот и представляет ему свои войска:
- Полк, Ваше Величество, атамана Дячкина... Полк генерала Дьячихина… Сотня Дьякова... Полк капитана Дьяконова... А это полк Попова 8..., отряд Протопопова..., полк Апостолова…
Молча и с гордостью приветствует Александр полки казачьи. Вот и к последнему подходит:
- Полк Попова 13, Ваше Величество! – громко представляет Матвей Иванович.
- А где же полк Иисусов? – удивленно и с ехидством вопрошает амператор Платова.
- Не успели сформировать, Ваше Величество, военная компания закончилась!
Вот он каков был, наш атаман, никто не мог с ним соперничать в находчивости казачьей и смекалке полководческой.
После этих событий графу Матвею Платову поручено было сопровождать с группой своих офицеров Александра Первого в Англию, в стольный град союзников – Лондон. А слава наших казаков и там гуляет по всем городам и селениям. С особыми почестями встретила английская знать российского амператора-победителя. Но не успел атаман Платов спуститься с трапа корабля, как народ английский подхватил его на руки и понес вслед за миссией Александра Первого.
- Да будет вам, братушки, отпустите, Богом прошу! Не пристало казаку на руках ездить, он в седле сидеть должен, - взмолился Матвей Иванович.
Опустили на землю, цветами закидали. Сел Матвей Иванович на свого любимого коня и последовал за амператором. Сказывают, что после этого случая этот корабль переименовали именем графа Платова. Что тут началось! Лондонские дамы мечутся, места себе не находят, каждая к ноге платовской прикоснуться мечтает. Кто-то прямо на ходу отрезал от кончика конского хвоста коня Платова кисточку, и мигом она по волоску разошлась по дамам, которые уже к вечеру конские волоски себе в головные уборы повтыкали.
А в центре города в апартаментах лондонских правителей Александру Первому и Платову прием устроили, подобного еще долгие годы в Европе не слыхивали. Принц тамошний, восхищенный конём Платова Леонидом, получил атаманского любимца в подарок. Английский принц в свою очередь одарил Матвея Ивановича своим портретом с бриллиантами на орденской ленте.
А во всем Лондоне проходили ликования величайшие. В лавках самые знатные вещицы выставляли, да английский фарфор расписной изысканный. На одном из приемов Александр Первый не мог удержаться от слов восторга от английского фарфора. А Матвей Иванович, подкручивая свои усы, усмехнулся, да и выпалил государю:
- Да наши тульские мастера не токмо такое, еще лучшие вещи смастерить могут.
Диву дался Александр словам Платова. Старик кривой вот сказывал, что по этому поводу байки стали сказывать про тульского Левшу, но он в них не верил. А кто его знает, могет и правда именно после этого атаман Платов разыскал в Туле трех мастеров, один из которых и подковал англинскую блоху-игрушку на четыре подковы. Брехать не стану, чего не знаю – того не знаю.
А после поездки с ампиратором в Лондон Матвей Иванович на Дон воротился. Вот ужо ему встречу в родном Новочеркасске устроили! Весь город вышел встречать прославленного донского атамана. Ликованию предела не было! Всюду слышались восторженные возгласы: «Браво нашему Платову! Ура вихорь – атаману!».

Вот оно как дело повернулось. Знать было за что славу великую воспеть донскому казачеству в Отечественной войне 1812 года, да предводителю его Матвею Ивановичу Платову – воистину вихорь – атаману.
Да и ты, друг мой, не смей забывать о подвигах наших предков. Пусть многие воспоминания в байки казачьи вылились, но, знать, повод-то был для этого. В каждой байке большая доля правды имеется. На то они и байки – память русская о своих героях прославленных.


; раздратовать – рассердить, вывести из себя (донской говор).
;; кивер - распространённый высокий военный головной убор в русской армии с 1803 по 1846 годы, чаще носившейся конными офицерами и гусарами.
;;; Лаон, Эпиналь, Шарме, Немур, Арсис, Сезон – старинные названия французских городов.

***

*** По отцу и сыновья ***

Ну, что, други мои?! Заморил вас дед байками? Устали слушать? Ага, не устали! Да как же можно устать от баек старинных! Как жить-то можно без роду, без племени? Да кто прошлое свое не помнит, тому и нонче жить становится не интересно. А спытай нонешнюю молодежь – чего они знают о своих предках? Да кто хоть про деда вспомнит, а по прадеда и вовсе не слыхивали. А жаль.

Вот у нас на Дону в старые времена казаки всегда гордились своими предками, своим родом знатным. И вот что удивительно, послухаешь казачков, ну, у каждого, поди, род числился в именитых. А что? Так оно в старину на Дону-батюшке и было: в каждом роду в предках можно найти именитого, али заслуженного. Вот вы сейчас спытайте нонешнего старичка, али бабулю из наших, старых дончаков, так они вам такое расскажут о своем роде. Вот уж молодцы, старые дончаки, помнят о своем прошлом. А что тут удивляться? На Дону и в старину проживало десятка два самых именитых родов казачьих, чья слава по всей Руси-матушке гуляла не один десяток лет.

Сколько таких родов у нас имеется – и Ефремовы, и Орловы, и Денисовы. Да всех и не перечислишь сразу. А вот мне, други мои, захотелось про род знаменитый Иловайских вспомнить.

Так вот оно дело как было. Сказывают старики, что из рода этого более тридцати известных личностей вышло. Вон оно как! Так ли это – не знаю, брехать не стану, но вот что от стариков слыхивал, то и вам поведаю.
Так слухайте сюды, други мои. В старину у нас на Дону байки разные ходили об основателе рода Иловайских. Помню, сосед мой, добрый казак був, состарился, вот нам, ребятишкам, и сказывал вечерами на лавочке у хатенки своей старенькой самые невероятные байки. Многое позабывалось со временем, но что-то помню еще…

Так вот, слухай... Появился у нас на Дону в начале 1660-х годов молодой мужик из малороссиянских кровей - Андрей, сын Ивана Иловайского. Привез он с собой знатную женушку – грузинскую княжну, девицу красоты невиданной. Все станичники завидовали! А он сразу к казакам пристал. Уж больно шустрый был и отваги в нем за троих таилось. Казаки сразу его в свой круг и приняли. Смутные времена тоди на Руси были, многие на царский престол метили. Вот наши дончаки и присоединились к ополченцам Прокопия Ляпунова, да и пошли походом на Москву. Под самыми московскими стенами и бой держали. Казачки-то наши так сражались, что Андрей Иловайский в старшины и выбился. А Прокопка Ляпунов жмет ему руку, да гутарит: «Вот казак-рубака! Быть твоему роду, Андрейка, знатному, коли мы с тобой первые под стенами московскими побывали».
Воротились казачки с походу, а тут жена Андрея с сыном уже дожидается. Назвал Андрей Иванович своего первенца Осипом. Странное и редкое тоди на Дону имя это было. А батя, Андрей значит, ему в детстве и наказ казачий дает: «Не гляди на имя свое странное, имя в бою за Дон родимый заслужить надобно. Гляди, не посрамил я имя свое, так меня и во всей станице почитают. Не посрами и ты свого имени, да славы отцовской». Вот оно, говорят, как было. На роду, знать, написано было у малого Осипа Иловайского старшиной казачьим стать. А коль отец казак удалой, так и сын должон славу отцовскую приумножить! Вот Осип Андреевич уже к тридцати годам своим тоже в старшины казаками возведен был. Ну и рубака стал! Сабельки Осипа все нехристы окаянные до самого Азова боялись.
Время быстро летит, через Дон пару раз на каюке переправишься, глядишь, а уже и детки повыростали. Вот уже и у Осипа Андреевича сын родился. А Осип помнит завет отцовский, что имени самому славу завоевать надо, так он и назвал своего первенца тоже именем редким – Мокеем. Подрос парнишка, а Осип Андреевич ему и поведал завет отцовский. Вот от того самого Мокея Осиповича Иловайского и повелась слава фамилии знатной. Мокей уже в 17 лет на крымчан и татар с дончаками ходил. А старики ему сказывают: «Гляди, Мокейка, не посрами имени отца и деда». За свои заслуги перед царем-батюшкой и титул ему дворянский пожаловали. Запали в душу молодому казачку стариковские наказы, женился он на местной знатной казачке, да и родили они двух сыновей-богатырей – Ивана и Василия.
Так что самое антересное – от Ивана и Василия и пошел тот знаменитый род Иловайских, дети и внуки которых приумножили славу донского казачества в Отечественной войне 1812 года. Вот оно как дело-то было. Правнуки Андрея Ивановича Иван Мокиевич и Василий Мокиевич стали у нас на Дону самыми известными, как родители сынов славных Отечества русского.

У полковника и походного атамана трех донских полков Ивана Мокеевича Иловайского родилось четыре сына – Алексей, Дмитрий, Василий и Николай. Старший сын – Алексей Иванович, сказывают, в 1774 году с дончаками участвовал в пленении самого Емельки Пугачева, за что амператрица Екатерина II его в войсковые атаманы пожаловала. 35-летний Алексей Иловайский получил звание армейского полковника и должность наказного атамана, а через год дослужился до чина генерал-майора и стал во главе Донского казачества, как наказной атаман Войска Донского. Вон оно как!

Его брат, Василий Иванович, отправился на службу в 1756 году. С казаками прошел походами и Пруссию, и под Азов, и под Саратов, да и с турком дрался. И его российский государь приметил: в 1799 году он в чине полковника, вместе с братом Дмитрием Ивановичем, был возведен в дворянство самим Павлом I. А как же! Недаром у нас на Дону поговорка старинная казачья гуляет: «По отцу и сыновья».
А вот дальше уж больно сложно мне, старику, разобраться в родословне этого знаменитого рода казачьего. Не обессудьте, други мои, коль что и сбрешу ненароком. Нет вины моей в этом, да и не так уж тут важно мелочи всякие…

Так ты далее слухай. Ешо антиресней дальше будет. Вначале с детьми и внуками одного из четырех сыновей Ивана Мокиевича разберемся. У старшего, генерала от кавалерии Алексея Ивановича, говорят, много детей было, но вот мне ведомо только про троих – дочке Ульянке и двух сыновьях – Петьке и Лёве.
Что, запутались в конец? А вы внимательней слухайте! Так вот, старший сын Алексея Ивановича, внук Ивана Мокиевича и правнук Осипа Андреевича, Петр Алексеевич Иловайский службу в казачьих отрядах начал с десятилетнего возраста и прошел от есаула до подполковника. Дослужившись до старшины, в мае 1788 года стал командиром казачьего полка своего же имени. Довелось побывать ему и в Санкт –Петербурге, и в Польше, и в Лифляндии. Разгонял он бунтовщиков в Пензенской и Орловской губерниях, а с 1798 года возглавил все почтовые станции Войска Донского. Брат его, Лев Алексеевич, службу начал в девятилетнем возрасте в Атаманском казачьем полку. Сказывают, что он три года входил в личную охрану самого князя Потемкина. Вот оно, дончаки наши, какие! Дослужился до подполковника и многие годы возглавлял казачий полк своего же имени.
Не удивительно, что оба брата Иловайские и француза в Отечественную 1812 года успели побить.

А вот из трёх сыновей Петра Алексеевича – Ивана, Алексея и Василия, героями войны 1812 года стали двое – Иван и Алексей. Они и служили в полку своего отца, и принимали самое активное участие в соединениях прославленного атамана Матвея Платова в разгроме армии Наполеона. Вот оно как!
А вот два сына Льва Алексеевича Александр и Петр хоть и стали известными казачьими командирами, но по малолетству не смогли принять участие в войне с французом.

Ну, что? Разбираетесь? Ага, антиресно стало! Так-то оно! Коли батьку свого уважаешь, так и родословню свою знать надобно. Так вот, слухайте сюда… Воротимся теперяче мы с вами обратно. А ну, вспоминайте, что я вам сказывал раньше? У Мокия Осиповича был сын Иван, у Ивана четыре сына – Алексей, Дмитрий, Василий и Николай. Так вот о наследниках Алексея Ивановича я вам только что поведал. А теперь о славе сыновей его брата Дмитрия Ивановича побалакаем.

И так, Дмитрий Иванович, сын Ивана Мокиевича и внук Мокия Осиповича Иловайских. Так вот, у этого Дмитрия Ивановича, генерала от кавалерии, родилось семеро сыновей, которым суждено было прославить Россию-матушку и православный Тихий Дон в Отечественной войне 1812 года. Не могёт такого быть, скажите? Ан, нет, ещё как могёт!

Старики сказывают, что во времена русско-прусско-французской войны 1806 – 1807 годов наш амператор Александр I присутствовал на парадной встрече у короля Пруссии Вильгельма III. А в личной свите при амператоре в аккурат находился Дмитрий Иванович со всеми своими сыновьями. Александр I подвел к прусскому королю главу семейства Иловайских и гордо похвастался: «Вот как у меня служат донцы -молодцы — семь сыновей у отца, и все они в русской армии! Вот они, казаки донские».

Вот ужо пример воинской славы династии Иловайских! Семь сыновей генерала от кавалерии Дмитрия Ивановича Иловайского — Павел, Иван, Степан, Григорий, Тимофей, Василий и Петр в ходе нескольких войн против наполеоновской армии стали георгиевскими кавалерами, четверо из них удостоены орденов Святого Георгия 3-й степени. Четверо братьев, сыновей Дмитрия Ивановича, дослужились до чинов казачьих генералов и возглавили прославленные казачьи полки, которыми восхищались Матвей Платов и Михаил Кутузов: Иван Дмитриевич (4-й), Степан Дмитриевич (8-й), Григорий Дмитриевич (9-й), Тимофей Дмитриевич (11-й) и Василий Дмитриевич (12-й) Иловайские.

А вообще в военной компании 1812 года из династии Иловайских приняло участие двенадцать казаков, каждый из которых увековечил свое имя в сражениях против Наполеона. Да вот ешо что. Шесть портретов прославленных наших земляков из династии Иловайских красуются в знаменитой Военной галерее Отечественной войны 1812 года Зимнего дворца Питерского: Алексея, Николая и Осипа Васильевичей, да Василия, Григория и Ивана Дмитриевичей. Такого больше никто у нас на Руси-матушке не удостаивался. Да и во всем мире подобного не сыщите!

Ну, как тут не восхищаться славой донского казачества! Как не преклонить колени нам, потомкам донских казаков, перед именами рода Иловайских и Платовых, Орловых и Жировых, Денисовых и Ефремовых!

Какая все же хорошая поговорка бытует у нас на Дону: «По отцу и сыновья»!

***

*** Легенда о Кирилле и Мефодии ***

Велика наша Русь-матушка. Много в ней народностей разных проживает. И у каждого народа свои легенды имеются. Вот еще одну легенду рассказать хочется.
Издревле на Руси нашей земли по-разному назывались. Каждый район или область свое название имел. Сейчас и таких названий нигде не встретишь. А вот на берегах Дона давно когда-то Хазарское царство имелось. Чудное название, да суть-то не в этом. Проживали на Дону люди православные, Бога почитающие. Но в некоторых городах старинных люди и другой веры жили. Богачи всеми людьми простыми управляли, заставляли их на себя работать. Так уж повелось – у кого сила и знатность, у того и сила с армией. Богатые любые законы могли придумать, чтобы оправдать свои дела беззаконные против людей обычных. Что богатые скажут, то и за правду принималось. А почему так получалось? Да потому что богатые грамоте обучены были, а людям простым той грамоты не ведомо было. Легко грамотным богачам безграмотным народом управлять было.
Вот и призадумались два священника из церкви православной и христианской Кирилл и Мефодий создать свою грамоту – азбуку русскую. Ведь когда появится азбука единая для народа русского, то и научить их читать по той грамоте можно будет. Обучившись грамоте и бедные люди знать больше будут. А если книги начать печатать, то грамотных гораздо больше будет.
Конечно же такие мысли Кирилла и Мефодия не по душе богатым были. Так вот в чем дело – то… В те давние времена случайно на Дон попали на несколько дней Кирилл и Мефодий, славянские первоучителя и святые православной и римско-католической церкви. Вот с их пребыванием на берегах Тихого Дона и появились разные легенды народные. Понравилась мне одна такая легенда, вот я и хочу её поведать. Может быть, что-то я уже и сам придумал, но главное – это то, о чем я еще в детстве слышал.

Так вот как дело было. Пришли Кирилл и Мефодий в один старый город и решили встретиться с знатью местной. А слава уже по всему свету о их деяниях ходила, так что власти местные приветливо встретили знаменитых православных старцев.
Собралось все местное духовенство и знать городская в богатом доме, пригласили они на встречу известных просветителей и решили побеседовать с ними. Правитель города приветствовал гостей и стал расспрашивать братьев о целях визита. Первым взял слово Кирилл:
- Дорогие братья! Богу нашему, Пресвятой Деве Богородице благословлено совершить нам сей проход через земли ваши. Видно так угодно нашему Господу Богу, чтобы посетили мы и ваш славный град. Слышали мы от греков о вашем городе и не замедлили посетить его.
Кирилл в своей речи обратил внимание на название города.
- Но любезный Кирилл, ты явно ошибаешься. Наш город носит другое название.
- Нет, я не ошибся, - спокойно ответил святой старец. – Уже много лет Богом угодно заниматься нам не только прославлением Слова Божьего, но и изучением азбук греческих и иноязыческих. Так вот, на греческом языке ваш город именно так называется.
Удивленная знать не только не стала спорить с мнением Кирилла, но и поразилась его знанием различных языков. Незнакомое произношение их города пришлось по душе многим присутствующим. А в разговор вступил Мефодий:
- Суть любого слова, произнесенного устами нашими, должна носить суть ума нашего, благословленного Богом. Не говори то, что не идет на благо Господне, не смей мыслить о дьявольском и тогда слава великого ума разнесется о тебе по всей округе. Но не только говори богоугодное слово, умей и записать его на языке Божьем.
Такие речи еще больше удивили знать и привели в некоторое замешательство.
- Но у нас в городе проживает несколько народностей, почитающих разные верования. Как можно говорить только те слова, которые угодны только Богу? - удивленно спросил правитель крепости.
- Не важно, кто ты в лице и в одежде, важно, кто ты в духе и в слове, - невозмутимо ответил старец. – Ибо так учил нас Господь Бог, и кто не последует слову Божьему, тот в будущем будет раскаиваться.
- Ты о чем-то хочешь нас предостеречь? – взволнованно переспросил правитель.
- Да, именно так я и говорю вам. Если вы не придете в согласие с Богом, не найдете в своих сердцах успокоение и единоверия, то будущее города не может быть светлым, пусть даже в сие время он процветает и утопает в роскоши.
Присутствующие зашумели, стали тихонько переговариваться и шептаться.
- Так как нам поступить? – уже более строго спросил правитель.
- Никто, кроме Бога Всемогущего не может приказать вам. Но я повторяю, что слава Его не только в деяниях, но и помыслах о светлом будущем каждого, признающего Его Слово.
- Но как познать слово Господне простому горожанину? – возмутился один из духовников. – Святые книги доступны только святому духовенству! Что будет с Библией, если её в руках держать будет каждый невежда?
- В твоем вопросе, брат мой, заложен ответ. Чтобы донести Слово Божье до каждого горожанина, до каждого простого человека – купца или ремесленника, торговца или скотовода, надобна письменность. Для письменности надобна азбука с буквами его языка. А написанную книгу можно перевести затем на любой язык. Отсюда надо постичь искусство размножения книги, чтобы она стала доступна каждому. Вот в чем вторая сторона нашей миссии.
- Не быть сему, чтобы каждый ремесленник читал книгу! – закричал духовник. – Знания переданы нам предками, и никто не смеет знать то, то знаем мы – отцы Церкви святой!
Шум в зале, заглушил последние слова священника из города. Мефодий поднял руку и попросил жестом всех успокоиться.
- Гордыня ваша затмила и ум ваш, и сердце, - спокойно продолжил он. – Пока человек не научиться сам постигать истину в Слове Божьем, пока не овладеет грамотой, он не научиться управлять и сердцем своим, и деяниями. Книга – источник всех знаний людских, которые с глубокой древности накопил род человеческий. Не будьте так бессердечны к своему народу, не утопайте в собственной славе, ибо она краткотечна, как жизнь одного человека. А жизнь человеческая вечна, как и слава Божья. Преклоните колени перед Богом и молите его о великом разуме, позволившему вам понять и силу писанного слова, и славу Господню. А коли не постигните вы этого, не видать славы вашей не только в пространствах Хозарии, но и за пределами города вашего. Да и будущее вашего города видится нам тогда в тумане и вечном мраке.

Не приняли богатые правители города слова Кирилла и Мефодия. Не стали они спорить с богачами, а ушли с миром. Но через пару десятков лет в городе поднялось восстание. А тем временем и иноземные захватчики напали на город. Так и разрушили они город тот. Сбылось предсказание святых первоучителей русских.
Вот с тех пор, говорят, и пошла по земле донской легенда о том, что и на берегах Тихого Дона люди стали понимать силу печатного слова, силу азбуки и книги печатной. Теперь уж никто не помнит, как на самом деле все это было, но зато никто не сомневается в силе книги. Ничто не сравнится с тем, что написано и прочитано. Коли слово то от Господа нашего, то сила в нем великая.

Так что, дружочек, учись грамоте и тогда поймешь силу слова написанного. Одно дело языком владеть, а совсем другое – письменным словом!

***

*** Святые покровители сидения казачьего ***

Да, вот о чем, братцы мои, забыл я вам поведать. О святынях наших донских. Казаки православные издревле почитают иконы святые. Так ужо у нас на Дону водится.

Много на земле донской святынь, почитаемых казаками вольными. В верховьях одни святыни, в низовье другие. Помнится мне еще в малолетстве бабка мне сказывала об особых Азовских святынях. Антиресно так сказывала, что до сих пор помню. Вот и вам, детки мои родненькие, хочу поведать. Коли что не так расскажу, то ужо не обижайтесь – что-то и сам немного прибавил, что-то забыл малость. А что получится из этого – судить вам, братцы мои.

Так вот как оно то дело было. Сказывала бабка моя, что в давние времена в Азовской турецкой крепости не только турки проживали, но и торговцы венецианские, и люд православный. Давно это было. Выстроили они в той крепости и церковь православную в честь святого Иоанна Предтеча. Покровительствовал святой жителям православным. Но не любо было туркам мусульманским вера наша православная. Стали изживать они русских из стен крепостных. А казаки низовые не хотят мириться с волей хана турецкого. Порешили они отвоевать у турок ту крепость Азовскую.
Так вот что, сюда слухай. Кажись, то было в 1637 году. Собрали казаки донские с разных уголков Дона войско казачье, да и отвоевали у турка ненавистного Азовскую крепость. Обустроили на скорую руку быт свой и стали к обороне готовиться. Понимали казачки – не смирится хан турецкий, решит отбить свою крепость. Уж больно выгодное положение она занимала в низовье Дона, все пути в море Азовское только через неё пролегали.
Так вот, стали казаки стены крепостные укреплять и ежедневно молились в церкви Иоанна Предтеча о помощи Всевышнего. Укрепили стены, а тут и турок поганый со своим войском подоспел. Великое осадное сидение казаков донских началось. С обеих сторон пушки палят ежечасно. Жены казачьи на ровне с казаками осаду держат. Ни часа спокойного нет, ни минуты мирной. Стон стоит в крепости, гул и смрад нечеловеческий.
Обратились все жители православные с молитвами к небесам обетованным о помощи. Не от кого другой помощи ждать – никто из крепости выйти не может, чтобы весточку царю-батюшке отправить. Совсем туго защитникам крепости Азовской стало. Ночи целые в молитвах проводят. Престолы в церквах Иоанна Предтечи и Николы Угодника осквернены турецкими снарядами, подворье монастырское разрушено почти полностью, а служилые монастыря почти все пали от рук неприятельских. Воздух над крепостью гарью перемешался, жены мужей своих лишились, матеря сыновей ненаглядных. От плача вдовьего и рыдания великого вся земля христианская стонет. Отцы церкви успокаивают казаков:
- Не предавайтесь отчаянию, братья казаки, отгоните всякий страх от себя, не тронет вас никакой басурманский меч. Положите упование на Бога нашего, примите венец от Христа нетленный. А души ваши примет Бог в обители святом.
Так оно и случилось. Однажды утром перед стражами крепости картина открылась невероятная. Видят со стен казаки, как с небес спускается дева в одеяниях белоснежных. А от девы святой свет такой яркий исходит, что перепужались все турки, осадившие крепость. Кто лицом вниз на землю нашу упал, а кто вообще с поля брани сбежать поспешил.
Поняли азовские казаки, что пришла им на помощь Пресвятая Богородица. Вознесли они руки к небу и восславили Господа Бога. А хан турецкий, супостат мусульманский, пуще прежнего повелевает своим янычарам палить из пушек по осажденным. От разрывов снарядов и от голода сплошного совсем изнемогать казаки в крепости стали. Вновь с молитвами к Пресвятой Богородице обратили свои взоры. Смотрят сторожевые казаки со стен крепостных и глазам своим опять не верят: обращается дева святая к хану турецкому:
- До сель ты будешь измываться над душами православными? Убирайся с земли православной! Не отступишь от стен крепости, святое войско заступиться за души православные.
В тот самый час потекли на образе Ивана Предтечи в церкви полуразрушенной из очей его слезы обильные. Слезами Предтече оплакивал души казачьи. И увидели еще служилые церкви лампаду у его образа слезами наполненную. А через час появился на поле под стенами Азовской крепости воин в одеяниях белых и с мечом огненным. От меча святого полегло войско турецкое почти полностью. Неожиданностью стало для турок с крымцами да ногайцами появление посреди поля битвы мужа храброго и юного с мечом обнаженным и множество басурман поражавшего. А казаки и не сомневались, что теперь на помощь им пришел не кто иной, как сам святой Иоанн Предтечи.
Великая смута наступила в войсках турецких. В замешательстве турки и отступили от стен на несколько дней. За это время казаки в крепости успели раны перевязать раненным, да укрепить стены разрушенные. Так и держали казаки донские великую оборону крепости Азовской до самого 1642 года.
О подвиге том слава казаков донских разнеслась по всей Руси необъятной. Токмо не надобно было еще та крепость царю русскому. Вот и пришлось оставить казачкам азовским крепость и ждать, пока вновь к стенам Азова новый царь русский – Петр Алексеевич придет. И вновь, даже с первым русским флотом, родившимся именно под стенами Азова, пришлось царь-Петру дважды осаждать крепость турецкую.

Так тут, братцы мои, ешо одно чудо произошло. Это я уже от деда свого слыхивал. Так вот что он мне сказывал еще в малолетстве. Будто после взятия крепости Азов Петром Алексеевичем он лично осмотрел церковь разрушенную и увидел под руинами случайно икону ту святую, что слезами омывалась в пору осадного сидения. Как тут казакам не считать это святым предзнаменованием! По велению самого Петра и была написана вторая икона святая во имя Пресвятой Богородицы.
Вот оно как дело было старики сказывают. Вот с тех самых пор и стали в Азове две святыни самые почитаемые народом православным – иконы святого Иоанна Предтеча и Азовской Божьей Матери. До наших дней почитают православный люд донской святую помощь казакам азовским икон божьих.

Вот как чтят у нас на Дону святыни древние православные. А иначе и быть не должно – православные казаки и Богу славу воздают, и честь свою казачью оберегают.

***

*** Как Егорий Храбрый Змея приручил ***

Вот ужо наши казачки любят почитать своих предков! Любо казакам добрые дела их дедов и прадедов. О многих делах знатных казаков давно уже по Дону байки и легенды ходят.

А вот о чем мне нынче вспомнилось. Давеча подслухал разговор казачков молоденьких, которые собрались драку устроить. Не выдержал и гутарю им:
- А почему мы, братцы – казачки, сразу за кулаки решили браться? Не уж-то добрым словом нельзя в начале спробывать? Глядишь, и драки не понадобится.
А казачки гордо ответ держат:
- Да не пристало казакам мировую искать. Так предки наши никогда не поступали.
А я их пытаю:
- Мобудь вы, казачки молоденькие, про нашего Егория Храброго никогда не слыхивали. Вот он-то точно сначала словом, а потом и делом.
Диву дивится казачки, и ко мне с вопросами:
- А ты, диду, поведай нам про того самого Егория Храброго. Кто он таков есть и чему у него поучиться надобно?
«Ага, - думаю, - попалась рыбешка на крючок». А вслух молодежи и гутарю:
- Да вы что, казачки донские, ни одной легенды про знатного Егория Храброго не слыхивали? Да ладно уж, это мы, старики, виноваты, что мало вам про наше прошлое сказываем.
Так слухайте, братцы мои. Издавна мы, казаки донские, почитаем память о Григории Победоносце. Честь и слава божьему посланцу на землях наших. А пошло все это из былин и легенд донских наших. Только со временем они новыми байками обрастать стали. Вот и я не знаю, правильную, али не правильную байку мне мой дед в малолетстве сказывал? Но то, что он при этом приговаривал, до сих пор помню.

В давние времена поселился на берегах Дон – Ивановича Змей кровожадный. Столько бед натворил, стольких баб с детишками малыми перепугал, столько овец из овчарней перетаскал, что в станицах казакам житье не милость стало.
Стали они решать, как извести злого Змея. Решили войной на него идти, да только толку мало – Змей огнедышащий сразу все поле поджег, да заставил казачков храбрых отступить.
Вышел на круг один богатырь – казак удалой Егорий и стал речь держать:
- А что ж вы, казачки донские, спужались одного злюку подколодного? Али у вас ума маловато, али вы про храбрость и удаль свою казачью забыли? Там где силой не взять, умом поработать надобно. Там где силушки маловато, сноровка нужна особливая. Позвольте мне, братья – казаки, самому погутарить со Змеем коварным. Глядишь, что-нибудь и придумаю. Не бывать того, чтобы казак донской перед страхом глаза опускал.
Так и порешали казаки на круге казачьем. Отошли в верховье дона. А Егорий сплел из конского волоса нагайку особенную. Гривы трех коней и три хвоста лошадиных ушло на нагайку казачью. А в самый конец нагайки вплел казак маленький мешочек с землей из-под крыльца отчего. Мешочек совсем мал получился, в конце нагайки, поди, никто и не заметит. Но зато, как хлыстнет Егорий своей нагайкой новой – длинной предлинной, так свист на все поле поднимается.
Помолился Егорий Христу Господу, перекрестился и вышел в чисто поле. Увидел его Змей кровожадный и рычит на казака храброго:
- Да ты что, с ума выжил, казак недотеп? Голыми руками решил меня взять?
А Егорий ему ласково:
- А ты, Змеюшка, не кричи попусту, зря землю донскую не пужай. Давай силой мериться будем.
- Ну, уж точно, казаченько, у тебя в голове ума мало. Да мыслимо ли дело со мной тягаться? – расхохотался Змей окаянный.
- Давай делом свои слова доказывать. Коли за мной первенство окажется, пойдешь ко мне в прислужении. А коли ты силен окажешься, век тебе верой правдой служит стану.
- Идет, казак, по рукам. Только помни – договор дороже денег! С чего начнем?
- А давай, кто кого обгонит? – предложил вдруг Егорий.
- Как это так – кто кого? – возмутился глупый Змей.
- А ты за собой посмотри – ты толстый и неповоротливый, а я худой, да юркий. Кто быстрее вокруг себя волчком проскачет?
Завертелся Змей вокруг самого себя. Трава по всему полю полегла, вихрь столбом пыль степную до самого неба поднял. А казак – удалец меж ног его ловко шныряет, то на спину вскочит, то перед глазами проскочит. Уж слишком ловок был Егорий. В нем не только сила молодецкая имелась, а храбрость и вера казачья в правом деле, да дух святой – православный. А когда ты за правое дело в и умом, и сноровкой, и сердцем духовным – никто с тобой не справиться. Змей-то глупый только на силу свою немереную понадеялся.
Наконец, свалился с ног Змей и говорит, еле дух переводя:
- А давай поспорим, что я сильней тебя свистеть могу?
- Давай, Змеюшка любезный, свистом свои померимся, опять ласково и приветливо отвечает Змею Егорий.
Глупый Змей как засвистит на все поле, что ковыль к земле прилег сразу, а в Доне Ивановиче волны поднялись. Взмахнул Егорий своей нагайкой казачьей. От одного взмаха такой свист по всему Дону пошел, что никто еще такого свиста не слыхивал. Оказывается, земля от родного дома в маленьком мешочке с землей донской соединилась духом единым, поэтому и свист такой неповторимый получился.
Диву дивится Змей поганый. А казак ему ласково:
- А ты не гневайся, не буйствуй, Змеюшка родимый, никто тебя и обижать не станет.
- Да ты и свистом меня взял, и словом добрым мою сердце растопил, казак находчивый. Да и нагайка твоя добрая, с ней тоже не поспоришь. Нечего делать – договор дороже денег. Коли ты добром и умением ко мне, то я и с тобой водиться стану. Перед сердцем добрым и сноровкой казачьей, видать, даже Змеи всемогущие устоять не могут.

Вот с тех самых пор и пошла молва по всему Дону нашему, что Егорий Храбрый не токмо храбростью и силой богатырскою, но сердцем православным и умом смекалистым Змея непобедимого не только победил, но и заставил добру людскому служить. А о донской казачьей нагайке слава далеко за Дон перемахнула.

Вот она в чем сила наша донская – в силе разума и воли Господней. Коли с тобой милость Господня, да сердце чистое, то за правое дело не только силой бороться надо, но и разумом и сноровкой казачьей.
Так что, казачки молодые, прежде чем руки распускать и волю кулакам молодецким давать, вначале умом и сердцем подумать надобно. Вначале словом разумным, затем уговором верным. Ну, а если уж ума-разума не чтут соперники, тогда не грех силой и удалью казачьей. Именно так у нас на Дону издревле повелось.
Легенда про Егория Храброго и Змея поганого, казачки мои молодые, по-разному звучать стала. Частенько её сказывают, будто Егорий просто Змея победил. Но не так это. Не только Егорий победил зло но и зло сумел добру служить. А вот этого только самый мудрый казак донской сумеет добиться. Не только силой, но и умом, и сердцем, и сноровкой, и словом Божьим. Недаром у нас на Дону сказывают, что только тот казак настоящий, который духовную силу «Спаса» постиг полностью.

Что такое «Спас»? А про это, братцы мои любезные, уже совсем другая байка сказывается.

***

***Как казак жениться собрался***

Да, братцы мои, сколько баек донских мы с вами повспоминали, а вот об одном забыли. О чем же? О семье казачьей! О наших, донских казачьих семьях.
Лихо беда начало! И об этом погутарим. Антиресно, поди, стало? А как же не антиресно, коли казачонок уже от мамкиной юбки отбился и сам на юбку молодую заглядываться начал.

Так вот, хлопцы – казачки, расскажу я вам пару баек наших старинных о казаках молоденьких. Слухайте внимательно, да на ум наматывайте.
В давние времена нашим казачкам некогда о семье думать было. Все в походах «за зипунами», да за приключениями новыми. Уж больно частенько они в дальние края хаживали. То на стругах по Дону – батюшке, то на скакунах во чистом поле. Но не только богатства различные примечали, но и девок красивых в разных странах. Особливо на турчанок заглядывались. Иногда и в полон их с собой захватывали. Но турчанки своенравными слыли. А казаку ничего не страшно – с лютым ворогом справился, а уж на молодицу непокорную управа всегда найдется.
Так вот это-то дело с турчанками казакам дышлом в бок и вышло. Решил однажды казак молоденький женку себе завести. Привез полоненную из заморских стран, да и поселил в своей хате. А сам другим днем снова в путь-дороженьку. Сотоварищи над казаком надсмехаются:
- Ой, казачок, намаешься ты с женкой молоденькой. Не пристало казаку за женской юбкой ухлестывать.
А казачок молоденький ответ держит:
- Удалому казаку любая жена к лицу. Чем косой краше, да бровью темнее, тем и казак в бою удалее.
Воротились казаки с походу. Казак на крыльцо, а в доме пусто. Упорхнула его молодушка голубкой быстрокрылой. Казаки бывалые опять казачку гутарят:
- Видать, не за косой гоняться надобно, а за сердцем девичьим.
Призадумался молодой казак:
- И то правду гутарити, атаманы бывалые. Не коса длинная нужна мне, а сердце доброе и руки женские.
Приглянулась ему в своей родной станице девушка миловидная. Привел он её в дом и не нарадуется. Оказывается, хоть полсвета обойдешь, но лучше, чем у нас на Дону девиц молоденьких не сыщешь. Вот с тех пор и повелась среди казаков поговорка крылатая – «Бери жену с Дону – не будешь иметь урону».
Отправился молодой казак в очередной военный поход, а жена верная дома осталась. Воюет добрый молодец в дальних странах, а сердце на берега Тихого Дона из груди вырывается. Воротились казаки на землю донскую хоть и израненные, зато во славе казачьей. Некому дома им раны полечить, никто не приголубит вечерами длинными. А казаченько молоденький женкой верной налюбоваться не может: и раны перевяжет, и за хозяйством успевает приглядеть, и стол такими яствами украсит, что глазки разбегутся.
Теперь старые казаки призадумались:
- Всю жизнь казак на шашке женат. Без шашки и коня нет казака. Да видно, без верной жены - пол казака.

Постепенно и донские казаки стали женами обзаводиться. Высмотрят девушку пригожую, сговорятся с её родителями и ведут молодицу в центр казачьего круга. Токмо на кругу и представляли всей общине станичной свою будущую женушку. Коли укладистая и домовитая попадалась, так во славу свою и жить продолжали. А коли сварливая да ленивая – так тут же опять на круг. Только на общем казачьем сходе – на круге казачьем – расторгнуть брак свой можно было.
Балакают старики, что с тех пор и повелась на Дону еще одна поговорка - «Добрую жену взять – ни скуки, ни горя не знать». Да уж, с доброй казачкой и жизнь веселее. Недаром же старики гутарят: «Не нужен и клад, если в семье лад». Вот женатых казаков со временем и прибавляться стало. Уходит женатый казак в дальний военный поход, а в доме за хозяина жена его остается. Тут глаз нужен вострый, ум смекалистый, да руки хозяйские. Только донская казачка все успеть могёть. Только её под силу и стариков ублажать, и деток малых обшивать и сытыми в люди выпущать, и за хозяйством приглядывать, и хату в чистоте содержать, и самой выглядеть не хуже красавицы заморской. Недаром именно за это её хозяюшкой привечают, а по нашему, по донскому, гутарят: «Жены казачьи – и красавицы, и хозяюшки, и рукодельницы». А вернется муженек – казачок, так она ему прислуживать начнет – и раны перевяжет, и вылечит от недуга любого, и накормит ухой и пирогами вкусными. Вот и повелась еще одна пословица донская – «Казак служит – жена дома, казак дома – жена служит».
Правда, не всегда у нас на Дону гладко бывало. В лихую годину и семейным казакам тяжело жилось. Не всегда и рыба с настойкой казачьей на столе водилась, не каждый день и деньжат на житье хватало. Но про дружные семьи среди казаков всегда молва ходила: «Муж с женой, как рыба с водой: есть что – вместе, чего нет – пополам».

Так – то вот, казачки молоденькие. Недаром одна из главных донских казачьих заповедей гласит: «Береги семью свою, служи ей примером». Коли малец еще – слухай деда с бабой, отца с матерью, да крестного с крестной. Повзрослел – стань опорой старшим и гордостью младших. Призадумался над женитьбой – вспомни вот эти байки наши старинные. А если семью создал – стань ей не только опорой, но и славой вечной.

Коли живешь на Дону, соблюдай и заповеди донские, знай пословицы и поговорки казачьи, помни байки и сказки наши старинные. Уж так заведено на берегах Дона-батюшки.

***

Огромное спасибо с поясным поклоном за "Дедушкины байки"! Сегодня читал внучку, слушал внимательно, заинтересовано задавал вопросы про жизнь казацкую. Только уж прости - переводил я все байки на то, что рассказали де прадеды казаки-сибирцы, а случилось все на Горькой линии, в родовой станице Новоникольской.