1914-1917гг Первая мировая война

СПИСОК CTРOEBbIХ КАBAЛEPИЙCKИХ КАЗАЧЬИХ ЧАСТЕЙ ПО СОСТОЯНИЮ НА 1 ИЮНЯ 1917 Г. *

Сибирская Казачья дивизия-генерал-майор Алексеев
1-я бригада-полковник Белов
4-й Сибирский Казачий полк-полковник Михайловский--- Михайлов
5-й Сибирский Казачий полк-полковник Грибановский
2-я бригада-полковник Осипов
7-й Сибирский Казачий полк-полковник Осипов
8-й Сибирский Казачий полк-полковник Шмонин

Сибирская Отдельная Казачья бригада- генерал-майор Левандовский
1-й Сибирский Казачий полк-полковник Боков
2-й Сибирский Казачий полк- полковник Вершков

3-й Сибирский Казачий полк- полковник Сергеев
6-й Сибирский Казачий полк-полковник Мунгалов
9-й Сибирский полк-полковник Первушин
В.П.Трут. Казачество России в период Первой мировой войны. Ростов -на -Дону. Издательство "Гефест", 1998. 80 с.(Можно скачать в интернете).

Россия. Штаб Верховного Главнокомандующего (1914-1917). Приказы начальника Штаба Верховного главнокомандующего за 1915 год. № 1-423. 6 сентября-31 декабря. - [Б. м.], 1915.

Patriot пишет: СПИСОК CTРOEBbIХ КАBAЛEPИЙCKИХ КАЗАЧЬИХ ЧАСТЕЙ ПО СОСТОЯНИЮ НА 1 ИЮНЯ 1917 Г. *

4-й Сибирский Казачий полк-полковник Михайловский

Ошибка. Михайлов

Спасибо. Ошибка в первоисточнике.

Решил не создавать отдельную тему, а разместить здесь, так как события, связанные с восстанием 1916 года, так или иначе относятся к периоду Первой мировой войны. Впоследствии, если будет достаточно информации, можно будет выделить в отдельную тему.

Не перестаю удивляться как в нашей жизни взаимосвязаны события и люди. Родившись в древнем Муроме в тысячах километров от Сибири и заинтересовавшись родословной своего отца - потомка сибирских казаков, постоянно сталкиваюсь с информацией о своих земляках-муромцах.
Вот и ещё одна интересная встреча. Читаю воспоминания одного из самых известных своих земляков, всемирно признанного "отцом телевидения", эмигрировавшего в Гражданскую в США Владимира Козьмича Зворыкина. И вдруг натыкаюсь на знакомые названия станиц, населённых пунктов, описания известных событий. Решил, что форумчанам тоже будет интересно об этом узнать.

Из воспоминаний В.К. Зворыкина.

Осенью 1916 года мне позвонил полковник М. и сказал, что Электротехническая офицерская школа формирует специальное подразделение для отправки в Тургай — небольшой населённый пункт на границе Восточного Туркестана, подвергшийся нападению туркменских повстанцев. Подоспевшее подкрепление выбило мятежников из города, но, отступая, они перерезали все коммуникации. Перед подразделением стоит задача восстановить связь, установив по ходу своего следования три радиопередатчика. Возглавлять компанию должен инженер, хорошо знакомый с новейшим оборудованием, поставку которого обеспечит российский завод Маркони. Кроме того, требуется в кратчайшие сроки обучить новый персонал обращению с этим оборудованием. Возьмусь ли я за такое задание?
Возможность отправиться в столь далёкое в практически неизведанные места и ответственность, возлагавшаяся на меня как на начальника экспедиции, безусловно мне импонировали.
Но была и другая причина, подтолкнувшая меня к этому решению. В тот период моя супружеская жизнь совсем разладилась. Уставот постоянных конфликтов с женой, я полагал, что несколько месяцев разлуки пойдут нам обоим на пользу.
Начались лихорадочные приготовления, инструктаж новобранцев, формирование бригад для обслуживания радиостанций, поиск офицеров, способных руководить их работой. По странному совпадению, среди офицеров, отобранных для командывания одной из бригад, оказался мой зять Дмитрий. Впоследствии он стал всемирно известным учёным, действительным членом Академии наук СССР, а в то время был адьютант-профессором геологии Санкт-Петербургского горного института. Будучи недавно мобилизованным, он сам вызвался принять участие в экспедиции, ибо Туркестан необычайно интересовал его как геолога
Наконец все участники экспедиции отбыли, увезя с собой оборудование. Я выехал налегке двумя днями позже и нагнал их в Челкаре на конечной станции железной дороги, откуда предстояло ехать верхом.
Во время пересадки в Оренбурге я заметил, что на вокзале царит необычайное оживление. Справившись у стоявших на перроне людей, я узнал, что причиной столь бурной радости явилась весть об убийстве Распутина. Тогда многие верили, что без «старца» дела России пойдут на поправку. Как мы знаем этого не случилось.
К моменту моего прибытия в Челкар первая радиостанция была уже собрана и готова к эксплуатации. Удостоверившись, что оборудование функционирует без сбоев и приставленный к нему персонал знает свою работу, я счёл, что мне нет смысла там оставаться и двинулся дальше в составе группы. Экспедиция состояла из нескольких казачьих сотен, эскадрона гусар, двух артиллерийских орудий и полдюжены крытых подвод, на которых разместились мои подопечные и оборудование. Было место и для меня, но я посчитал, что начальнику не пристало трястись в обозе, и попросил у гусарского ротмистра свободного жеребца. Верхом я ездил неплохо, но оказался непривычен к военному седлу, да и жеребец попался норовистый. В результате, к исходу третьего дня, отбив себе всё, что только можно отбить, хромая и охая, я перебрался на повозку, чем изрядно повеселил офицеров и казаков. Вскоре, однако, мне удалось реабилитироваться в их глазах.
По ходу следования обоз не раз подвергался нападениям ямудов. В первой же перепалке казаки отбили у них несколько лошадей. Я пересел на одну из них — послушную с мягким туркменским седлом, - и остаток пути до Тургая (почти две недели) без труда проделал верхом.


Продолжение следует.

Продолжение воспоминаний В.К. Зворыкина.

Наш маршрут пролегал через уездный город Иргиз, где находился штаб военного губернатора, в распоряжение которого отныне поступала наша группа. Здесь, рядом со зданием штаба, мы установили вторую радиостанцию, после чего не мешкая двинулись дальше.
Тургай, хоть и считался административным центром края (с областным правлением, православной церковью, ремесленным училищем, русско-киргизской женской школой и военным лазаретом), производил впечатление абсолютного захолустья. Всех жителей (русских, киргизов, татар) от силы тысячи две. Мы немедленно занялись устройством радиостанции и вскоре установили связь с Иргизом и Челкаром. На этом я счёл свою миссию выполненной и стал собираться в обратный путь. Однако покинуть город оказалось намного сложнее, чем до него добраться. Прибытие столичных военных (и непросто военных, а инженеров, подаривших здешним обитателям, годами живших без новостей, чудо радио) произвело в городе настоящий фурор. Местная знать буквально засыпала нас приглашениями на балы и обеды. Мы переходили от стола к столу, едва успевая менять сорочки, и через две недели такой жизни я понял, что либо сойду с ума, либо сопьюсь. Связавшись по радио с губернатором, я запросил разрешения вернуться в Иргиз, но получил отказ. «Возвращаться в одиночку запрещаю, - принял ответную депешу телеграфист. - Прислать сопровождение в данный момент не могу». Далее мне предлагалось ждать до весны, когда ожидалось подкрепление. До весны? При том, что ещё даже январь не кончился? Я решил сам подыскать себе «сопровождение».
В областном правлении мне посоветовали проводника из местных, который уже не раз выполнял подобные поручения. (Не смотря на это, полного доверия к нему не было, и местные власти взяли в заложники его брата, пообещав, что отпустят его, как только получат известие о моём прибытии в Иргиз.) Там же в правлении мне выдали трёх лошадей — для поклажи, для проводника и для меня. Я вновь телеграфировал губернатору, сообщив о принятых мерах и о своём намерении покинуть Тургай. В ответ пришла короткая депеша: «Запрещаю».
Поскольку в подчинении военного губернатора наша группа находилась временно и поскольку дисциплина в армии в тот период в целом, была весьма слабой, я решил, что ничем не рискую, если отправлюсь в Иргиз самовольно. Я планировал выйти из Тургая, как только стемнеет, и идти всю ночь, а с восходом солнца найти укрытие и отоспаться. Проводник уверял, что не раз совершал подобные переходы и опасности они не представляют. Однако офицеры из группы принялись меня отговаривать, справедливо предполагая, что если со мной что-нибудь произойдёт, всем им грозит взыскание. Когда уговоры не подействовали, они сменили тактику и потребовали отходную в надежде, что алкоголь сделает меня более сговорчивым. Но я твердо решил не отступать от своего плана и, выпроводив последних гостей в четвёртом часу утра, тронулся в путь.
Рассвет застал нас с проводником посреди степи. Едва мы успели свернуть с дороги в поисках укрытия, как были окружены отрядом конных туземцев. Переговорив о чём-то с проводником, они повели нас к своему хану. Тут я, пожалуй, впервые пожалел, что не дождался губернаторского «сопровождения».
Под конвоем мы прибыли к месту стоянки племени, уставленному множеством чёрных войлочных шатров. Возле самого большого из них мне приказали спешиться и войти внутрь. Там явно шло какое-то важное совещание: человек двадцать сидели кругом, кто на корточках, кто по турецки, слушая пожилого туркмена с длинной белой бородой. При моём появлении старик смолк, и все головы повернулись в мою сторону.
Из радиограмм, поступавших в Тургай, мне было известно, что повстанческие настроения, раздуваемые в местном населении засланными немецкими агентами, затухают и что многие племена готовы обсуждать условия мирного соглашения. Некоторые уже направили в Иргиз своих представителей для переговоров с губернатором. Я надеялся, что мои пленители не являются исключением.
По обычаю, существовавшему в Туркестане, никто не торопился с вопросами. Сперва нам подали национальный напиток — густо настоянный плиточный чай с бараньим жиром и молоком — и домашнее сухое печенье, по вкусу напоминавшее галлеты. (Печенье и колотый сахар раздавал старейшина, бросая их всем сидящим, которым полагалось их поймать.) Затем у меня спросили: «Как погода в Тургае?», «Как здоровье?» И только после этого: «Куда путь держите?» Врать не имело смысла, ибо единственным местом, куда мы могли «держать путь» в этих краях был Иргиз; поэтому я ответил честно. Последовал вопрос: «С какой целью?» Тут я решил слукавить, сказав, что направлен в Иргиз довести до сведения губернатора о готовности местных племён в районе Челкара к переговорам о мире (то есть буквально повторил содержание одной из недавних радиограмм). Присутствующие стали удивлённо переговариваться. Для них эта информация, безусловно, не была новостью, но они не могли взять в толк, кто мог доставить её в Тургай, отделённый от посёлка Челкар двумя сотнями вёрст степи, которую они контролировали.
Тут мне представилась возможность прочесть свою первую публичную лекцию о радиовещании. Не знаю, много ли они поняли, но выслушали с большим вниманием и даже задали вопрос про радиомачты, назначение коих доселе оставалось для них загадкой. Я объяснил, что при помощи радиомачт можно, находясь в Тургае, говорить с губернатором в Иргизе. Это вызвало оживление, и, посовещавшись между собой, старейшины спросили, что я собираюсь сказать губернатору. Я ответил, что это зависит от них, тем самым косьвенно предложив себя в качестве эмиссара. Видимо, они давно искали случая вступить в переговоры с губернатором, ибо немедленно изложили условия, на которых согласятся беспрепятственно пропускать почтовых служащих, позволят восстановить телеграфные столбы и распустят банды.
Услышав, что я согласен передать ихтребования губернатору, старейшины распорядились выдать нам охрану из нескольких всадников, поручив им сопровождать нас до городской заставы. Мы покинули кочевой лагерь и на исходе следующего дня уже входили в Иргиз.

Продолжение воспоминаний В.К. Зворыкина.

На квартиру губернатора меня доставил патруль, остановивший нас на дальних подступах к городу. Его превосходительство был уже извещён о моём самовольном поступке радиограммой и не скрывал раздражения. «Добрались? - язвительно спросил он. - Теперь кругом! И марш на гауптвахту». Слушать моё сообщение о встрече с повстанцами он не пожелал, и я вышел от него подавленный и растерянный.
Однако и тут мне сопутствовала удача. По дороге на гауптвахту меня перехватил слуга местного сановника, в доме которого квартировал губернатор. Слуга сообщил, что меня желает видеть супруга сановника госпожа К., и предложил следовать за ним. Мы вернулись в дом через чёрный ход и попали на половину сановника. В гостинной меня ожидала дама, в которой я сразу узнал одну из петербургских однокурсниц моей сестры Марии. Оказалось, что на днях губернатор упомянул моё имя в разговоре с мужем, и с тех пор она постоянно молилась о моём спасении. Выслушав подробный рассказ о моих злоключениях, она стала уверять, что губернатор вспыльчив, но быстро отходчив, и что успокоившись, он непременно меня примет. Приказав повару накормить меня ужином (что было необычайно кстати, ибо я целый день не ел), госпожа К. отправилась на половину губернатора с миротворческой миссией. Вскоре она вернулась сияя: «Он тебя ждёт. Только, пожалуйста, ни в чём ему не перечь».
Губернатор начал с неожиданного вопроса. «И как мне прикажете оправдываться перед Петроградом? А ведь непременно спросят зачем я Вас в Тургай с казаками и пушками отправлял, если Вы по степи как у себя дома разгуливаете?»Я ответил, что, во-первых, в Тургай мы везли ценное оборудование, которому требовалась охрана. А во-вторых, ситуация в последние дни значительно улучшилась, о чём мне было известно из радиограмм. Зная, что многие мятежные племена ищут возможности примирения, у меня были все основания полагать, что они не станут чинить мне препятствий в дороге. Наконец, я сказал, что миссия, с которой командывание направило меня в данную экспедицию, полностью выполнена, и мне необходимо как можно скорее вернуться в столицу для проведения научных экспериментов.
Слушая меня, губернатор расхаживал взад-вперёд по комнате заложив руки за спину. Затем присел на край письменного стола и скрестил руки на груди. « Вот что я Вам скажу, - начал он. - Я готов забыть о Вашем проступке, при условии, что до конца войны Вы никому не разболтаете об этой истории». Я дал честное слово. «В таком случае, завтра же отправляйтесь в Челкар, а оттуда - первым же поездом в Петроград. Приказ об этом я подготовлю».
Утром вместе с приказом я получил благодарственное письмо, в котором губернатор высоко отзывался о проделанной мной работе.

И это лишь одно из сибирских приключений известного учёного. Были и другие. С арестами и освобожде́нием. Было беспрецедентное кругосветное путешествие из Омска по Иртышу и Оби до Северного Ледовитого океана и по нему до Европы, дальше в США и через Тихий океан и Дальний Восток обратно в Омск. Причём проходила эта кругосветка в тяжелейших условиях Гражданской войны.

Описание боевых действий 2-го Сибирского казачьего полка с 10-го июня 1915 года по 27-е сентября 1916 года

http://gwar.mil.ru/documents/view/?id=51520200&backurl=person%5Cсибирский%20казачий%20полк::group%5Cjbd:rlt::types%5Cdocuments:rlt_documents