Великий Сибирский Ледяной поход

  • СибирецЪ
  • СибирецЪ аватар Автор темы
24 янв 2012 08:41 - 24 янв 2012 12:11 #6475 от СибирецЪ





Во время оборонительных боев лета — осени 1919 г. корпус Каппеля, находясь на самых ответственных участках фронта и сражаясь против самых боеспособных частей Красной армии, в том числе знаменитой 25-й стрелковой Чапаевской дивизии, прославившись "психическими атаками" в полный рост, практически был уничтожен.

В начале ноября 1919 г. фронт вплотную придвинулся к Омску, а 14 ноября оставленный без боя город был занят наступающими. Войска, верные Сибирскому правительству фактически продолжали контролировать лишь города и крупные населенные пункты, расположенные по линиям железных дорог и рек. В условиях плотного преследования упорные арьергардные бои успеха не принесли, попытки контратак быстро выдыхались. Войска начали быстрое отступление за Обь, 11 декабря оставив Барнаул, 13 декабря — Бийск, 14 декабря — Новониколаевск.

Так начался Великий Сибирский Ледяной поход. Впрочем, многие считают, что он начался еще раньше — 21 октября того же года — с отступления Белых армий от реки Тобол.

Назначенный 11 декабря Командующим войсками Восточного фронта генерал В.О. Каппель начал отступление на Красноярск, рассчитывая восстановить фронт на реке Енисей и установить связь с Забайкальскими войсками атамана Г.М. Семенова. 16 декабря армия, обходным маневром избежав окружения у станции Тайга, двумя колоннами выступила в поход. Первая двигалась по Старому Сибирскому тракту вдоль железной дороги, вторая - по проселочной дороге в 50 верстах южнее. 3 января, проделав путь свыше 400 верст, все три армии сосредоточились под Красноярском. Из-за угрозы полного окружения на совещании старших командиров каждой части было решено предоставить самостоятельный выбор действий. Как организованная сила, армия на время прекратила свое существование. Отдельные отряды (в том числе Егерский, Уральский, Волжский и Ижевский), образовав во главе с генералом В.О. Каппелем Сводную армейскую группу, сумели сбить неприятельские заслоны и обогнуть Красноярск с севера, имея конечной целью выход к Чите. Оторвавшись на время от преследования внезапным маневром по реке Енисей, главные силы группы затем спустились на реку Кан, начав движение в направлении Канска. 15 января 1920 г. после тяжелейшего 105-верстного перехода по таежному бездорожью, город был взят. Войска, вновь вырвавшись на Сибирский тракт, устремились на юг и 22 января с ходу овладели Нижнеудинском.
На реке Кан Каппель провалился в полынью и отморозил ноги, из-за чего у него началась гангрена. Ноги пришлось ампутировать, однако он продолжал руководить войсками даже тогда, когда мог держаться на лошади лишь будучи привязанным к седлу. В Нижнеудинске Каппель 22 января 1920 г. организует совещание, где было решено ускорить движение войск к Иркутску 2-мя колоннами, взять его с ходу, освободить Колчака и золотой запас, после чего установить связь с Семеновым и создать новый боевой фронт. По предложенному им плану, 2 колонны белых войск должны были соединиться у станции Зима и здесь подготовиться к решающему броску на Иркутск. После этого совещания Каппель обратился к крестьянам Сибири с призывом одуматься и поддержать белых, говоря, что они получат от красных не свободу и землю, а рабство и гонения на Веру.

Из-за сильного ухудшения состояния здоровья в результате ранее перенесенной операции и ранения, убедившись в невозможности дальше командовать армией, 21 января (по другим данным, 26 января) 1920 Каппель сдал командование войсками генералу Войцеховскому. Умер Каппель от заражения крови в деревне Верхнеозерская (район Верхнеудинска) 25 января 1920 г., (по другим данным – 26 января 1920 г. – от воспаления легких). Последними его словами были: "Пусть войска знают, что я им предан был, что я любил их и своею смертью среди них доказал это".





29 января после упорного боя части его колонны овладели Зимой. Иркутскому Политцентру по телеграфу был отправлен ультиматум. Развивая успех, 3-я армия продолжили фронтальное наступление на город. Остатки 2-й армии двинулась в обход с севера. 7 февраля обе колонны ворвались на станцию Иннокентьевская, заняв авангардные позиции на западном берегу Ангары.

Изготавливаясь для завершающего штурма, командование внезапно получило вооруженный протест со стороны чехословацких войск и извещение о гибели А.В. Колчака. Новые обстоятельства сделали продолжение операции бессмысленным. Вечером того же дня армия двумя походными колоннами обогнула Иркутск с юга и севера, и по реке Ангаре спустилась к озеру Байкал, 9 февраля заняв станцию Лиственничное. Отсюда 10 февраля в условиях начинающегося ледохода войска приступили к переправе, успешно завершившейся 14 февраля отходом частей прикрытия. Сосредоточившись на восточном побережье Байкала в Мысовске, армия продолжила свое отступление. Под давлением многочисленных партизанских отрядов последний 600-верстный переход она вынуждена была совершить по диким степям Забайкалья. К началу марта ее остатки вышли к Чите. За 4 месяца в условиях фактического окружения, предательства тыла, захвата железной дороги чехословацкими войсками люди прошли от Омска до Забайкалья примерно 3.000 верст (от Тобола на тысячу верст дальше). Из 350.000 человек, бывших в августе в составе армии Верховного Правителя, в Забайкалье удалось выйти не более 30.000 человек (из них половина больных тифом). Переформированные во 2-й (Сибирский) и 3-й (Волжский) армейские корпуса вместе с войсками атамана Г.М. Семенова образовали Русскую Дальневосточную армию.

Вечером 11 февраля 1920 года штаб Главнокомандующего войсками Восточного фронта генерала С. Н. Войцеховского (по сути — уже командующего новой, «Каппелевской» армией, в которую сплавились все остатки армий Восточного фронта адмирала Колчака), завершил переход озера Байкал и вышел на станцию Мысовск, где находились в этот момент передовые посты войск Атамана Г. М. Семенова и японцев. Это означало для Каппелевской группировки выход из окружения, успешное завершение прорыва, равного которому вряд ли можно найти в мировой военной истории. Поэтому этот день и стал официальной датой завершения «Великого Сибирского Ледяного похода». И именно в этот день Главнокомандующий войсками Восточного фронта Сергей Николаевич Войцеховский приказ об учреждении Знака Отличия Военного Ордена «За Великий Сибирский поход», а также положение о его награждении и описание самого знака.


admiralfilm.ru/war/ground/ice/index.phtml

Это сообщение содержит прикрепленные изображения.
Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть их.

Последнее редактирование: 24 янв 2012 12:11 от СибирецЪ.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • СибирецЪ
  • СибирецЪ аватар Автор темы
24 янв 2012 12:16 - 24 янв 2012 12:24 #6483 от СибирецЪ
Георгий Листвин
Хроника Сибирского Ледяного похода белых армий адмирала Колчака в Красноярском и Канском уездах Енисейской губернии. Очерк


Красные: «Смело мы в бой пойдём За власть Советов! И как один умрём В борьбе за это!..»
Белые: «Мы смело в бой пойдём За Русь Святую! И как один умрём За дорогую!..

Таковы были песни этой Гражданской войны. Одни с радостью погибали с верой во всемирное светлое будущее, опытным полем для которого стала Россия, другие - за Веру православную и Отечество. И те, и другие считали своим долгом самоотверженную борьбу друг с другом и с внешними врагами. В этой войне с обеих сторон не было героев, были только участники, они же и жертвы, достойные уважения, восхищения, сострадания. В результате кровавого противостояния 1917-1922 годов в России погибло более 10 млн. человек. Проиграли все: победители через семьдесят лет оказались в стане побеждённых, а бывшие побеждённые не испытывают радости от торжества суда Истории. И ни одна из сторон не принесла покаяния. В последнее время гражданское противостояние проявляется в войне памятников. Однако пора уже дорасти и до общего памятника всем участникам, всем жертвам этой войны - и красным, и белым, и зелёным, и никаким. Хотя бы в душах.
Одним из самых ярких, напряжённых и драматичных событий русской Гражданской войны был Великий Сибирский Ледяной поход армий адмирала Колчака от Омска до Читы, а движение основных сил сибирских белых армий по Кану сами участники Сибирского Ледяного похода считают его кульминацией. Исходя из этого, вся хронология Сибирского Ледяного похода в Приенисейском крае может быть условно разделена на три периода: до Кана, Кан и после Кана. Этот очерк - об отступлении Сибирских белых армий в декабре 1919 г. - январе 1920 г. по территории Красноярского и Канского уездов и его центральном событии - проходу войсковой колонны генерала Каппеля по Кану.
В основу его легли воспоминания непосредственных участников гражданской войны на Востоке России - белых генералов и офицеров, участников Великого Сибирского Ледяного похода, прошедших в январе 1920 г. по Кану: помощника главнокомандующего армиями Восточного фронта генерал-лейтенанта В.О. Каппеля генерал-лейтенанта Д.В. Филатьева, командиров дивизий генерал-майоров П.П. Петрова и Ф.А. Пучкова, адъютанта главнокомандующего армиями Восточного фронта полковника В.О. Вырыпаева, командира полка капитана А.Г. Ефимова. Поскольку воспоминания непосредственных участников событий являются фактически единственным более или менее системным историческим источником по теме, здесь приведены довольно обширные выдержки из них.
Не менее интересна позиция нейтральной и противоположной сторон. Но местные крестьяне были в массе своей неграмотными и письменных воспоминаний не оставили. Большую и важную работу по восполнению этого пробела в источниковедческой базе по истории гражданской войны в Приенисейском крае проделал краевед В.А. Аференко, собравший в 1967-1975 годах воспоминания старожилов Красноярского уезда. Большой интерес здесь представляют воспоминания непосредственных свидетелей и участников событий.
Системных источников со стороны красных тоже не осталось. Красные командиры в силу малограмотности сами воспоминаний не писали, а приказы по войскам 5-й Красной армии за этот период времени посвящены вопросам административно-хозяйственной деятельности и не содержат собственно боевых приказов, по которым можно было бы реконструировать ход событий со стороны красных.
От Иртыша до Енисея
Великий Сибирский Ледяной поход начался в ноябре 1919 г. и продолжался до начала марта 1920 г. Отступающие белые войска проделали путь общей протяжённостью более 3 тыс. км. Историки выделяют в Великом Сибирском Ледяном походе три этапа: 1) от Омска, берегов Иртыша до Енисея, 2) от Красноярска до района г. Канска и 3) до Байкала и Читы. Этот поход был назван Великим Сибирским Ледяным по аналогии с 80-тидневным 1-м Кубанским (Ледяным) походом Добровольческой армии генерала Л.Г. Корнилова 1918 года из Ростова на Дон.
4 ноября 1919 г. главнокомандующим Восточным фронтом был назначен генерал-лейтенант К.В. Сахаров, 9 декабря его сменил генерал-лейтенант В.О. Каппель. В ходе начавшегося великого отступления по Сибири предполагалось последовательное создание двух линий обороны - по р.Тоболу и по линии Обь - Иртыш.
Поручик Варженский (Чердынский полк Пермской стрелковой дивизии 1-ой Сибирской армии): «Намечалась ещё и третья линия обороны, дальше на восток по реке Енисею, с главным опорным пунктом в городе Красноярске, куда и был направлен Средне-Сибирский корпус генерала Зиневича. Этот корпус, хорошо отдохнувший в резерве, должен был пополнить и поддержать остальную часть армии, если она не удержится на первой и второй линиях и отойдёт к Енисею; тогда эта соединённая армия явится труднопреодолимой силой.
Но 1-я Сибирская армия генерал-лейтенанта А.Н. Пепеляева, отведённая в глубокий тыл (Томск, Ачинск, Красноярск) для пополнения и охраны Транссибирской магистрали, разложилась, приняла участие в эсеровских мятежах и перестала существовать. Отдельные её отряды предприняли отступление на восток.
Вместо того, чтобы организовать линию обороны для отступающих 2-й и 3-й сибирских армий, генерал Б.М. Зиневич с частью своих полков в начале января 1920 г. возглавил мятеж красноярского гарнизона.
4-6 января 1920 г. - Кровавый сочельник
4 января, находясь в Нижнеудинске, адмирал Колчак сложил с себя полномочия Верховного правителя, передав их Главнокомандующему Вооружёнными силами на Юге России генералу А.И. Деникину. Вся полнота военной и гражданской власти на территории «Российской Восточной окраины» была передана атаману Забайкальского казачьего войска Г.М. Семёнову.
Дойдя до Ачинска, сибирские армии адмирала Колчака оказались зажатыми между двух огней: с запада наступали части 5-й армии красных, на востоке Транссибирскую железнодорожную магистраль перекрыл красноярский гарнизон, перешедший на сторону эсеров. Возникла реальная угроза окружения и уничтожения сибирских белых армий.
Попытки взять мятежный Красноярск с боя и пробиться на восток не увенчались успехом. В ожесточённых боях 4-6 января 1920 г. с наступающими частями 5-й Красной армии, вошедшими в историю белого движения под названием «кровавый» или «роковой сочельник», 2-я Сибирская армия генерал-майора С.Н. Войцеховского и 3-я армия (врио командующего, начальник штаба армии полковник С.Н. Барышников) потерпели сокрушительное поражение.
Поручик Варженский: «Здесь, у Красноярска, принимая в расчёт и всех эвакуирующихся, наши потери были не меньше 90 процентов всей движущейся массы. За Красноярск, занятый партизанами, не прошёл ни один эшелон, шедший другими путями».
4 января потери белых составили порядка 50-60 тысяч человек убитыми, раненными но, главным образом, пленными. Судьба этих пленных была трагичной. В условиях гражданской войны категория военнопленных вообще была понятием временным. В братоубийственной войне бои носили особенно ожесточённый, беспощадный характер и не предполагали взятие противника в плен, пленных или убивали, или прогоняли, или принимали в число победителей. Поэтому раненых и больных (в отступающих белых войсках свирепствовала эпидемия тифа) в условиях отхода не оставляли, а везли с собой в обозах. Случаи расправ с пленными с обеих сторон были обычным явлением. Так, в одном из фронтовых донесений белых, составленном в Енисейской губернии 15 сентября 1919 г., описан типичный случай отношения к пленным в гражданской войне: «В последних боях установлено несколько случаев увечья и издевательства красных над нашими ранеными, оставшимися на поле боя. Так, например, при занятии нашими частями 13 сентября деревни Меньщикова (что в 62 верстах южнее станицы Омутинской) найдены изуродованными и замученными красными наши стрелки, попавшие в плен: у одного - в глаза воткнуты спички, много штыковых ран и следы побоев по всему телу. По показанию жителей деревни Меньщикова, спички были воткнуты в глаза ещё живому стрелку, и в таком виде его вели до леса, где он был добит штыками, прикладами и нагайками».
Участник похода Северной группы генерала Н.Т. Сукина доброволец С.В. Марков описывает подобный случай зверской казни пленных, произошедший в январе-феврале 1920 г. во время движения отряда по р. Лене: «…мы потеряли двух [оренбургских] казаков-квартирьеров, команда которых шла с авангардом. Подъехав к очередному селу, они поехали вперёд и в селе были схвачены красными, которые увезли их в следующее село Знаменское, где зверски истязали и затем ещё живых, со связанными спереди проволокой кистями рук и с пропущенными сзади, под локтями, шестами спустили в прорубь, под лёд, где мы и нашли их замёрзшими. Это зверство возмутило всех нас до такой степени, что следующее село Грузновское, где красные решили нас остановить, было нами захвачено таким стремительным ударом, что красные не успели ни убежать, ни увести свой обоз. Те из них, кто выскочил на реку [Лену], пытаясь ускакать или уехать на санях, были порублены нашими казаками, да и все сельские улицы были покрыты зарубленными красными. Таким образом, страдания двух замученных казаков были отомщены. В лес успело уйти всего лишь несколько десятков лыжников, и по льду ускакало на хороших лошадях несколько всадников».
Смерть солдата в бою всегда списывалась на жестокость войны, но убийство пленных никогда не расценивалось как воинская доблесть. Справедливости ради следует отметить, что белые также не отличались благородством по отношению к пленным. Так, после ожесточённого боя у станции Зима 30 января 1920 г. белые зверски казнили на окраине Зимы до 60 пленных.
Но белых, попавших в плен под Красноярском, было так много (обозы, беженцы и наименее стойкие части), что для их содержания был специально построен концлагерь. По данным С.П. Мельгунова число погибших зимой-весной 1920 года в Красноярском лагере для военнопленных оценивается в 40 тыс. чел. Для того, чтобы понимать и оценивать масштабы трагедии с позиций человека того времени, необходимо упомянуть о следующем факте: во всей Белой Сибири при Временном Сибирском правительстве адмирала Колчака (ноябрь 1918 - январь 1920 г.) жертвами белого террора, включая тыловые карательные экспедиции против партизан, стали около 25 тыс. чел.
Если перед Щегловской тайгой в отступающих частях 2-й и 3-й Сибирских армий Колчака числилось от 100 до 150 тыс. человек и по приблизительным подсчётам столько же беженцев, то после Красноярска на восток прошло самое большее 40 тыс. чел.
Поручик Варженский: «К этому времени вся армия полностью вряд ли превышала численность в 20- 25 тысяч человек… Правда, по качеству состав был выше, так как в нём превалировал физически и морально здоровый элемент, сумевший вынести все трудности и лишения похода. Кроме того, теперь армия не была уже обременена массой беженцев, и поэтому части приобрели большую подвижность и боеспособность.
… Пятьдесят процентов армии составляли крестьяне и рабочие, не бывшие раньше воинскими чинами, но связанные невзгодами трудной походной жизни в одну дружную и крепкую семью, которая стремилась к одной определённой цели: если не победить, то и не покориться.
Вот что представляла из себя Сибирская армия к этому времени. Уклад жизни воинских частей был весьма своеобразный: сознательная дисциплина при исполнении служебных обязанностей и приятельское отношение вне службы. Нижние чины называли своих начальников не по чину, а по должности: господин ротный, или господин командир, или просто господин начальник... Более пожилые иногда обращались по имени и отчеству.
Вестовых или денщиков для личных услуг офицерам не полагалось, но солдаты сами по доброй воле прикомандировывались к офицерам по их личному почину. Так, у меня был до беззаветности преданный мне Ефим Осетров. В строю на положении простых бойцов было также немало и офицеров, иногда даже чином выше командира роты, в которой они находились. Питались все из общего котла. По квартирам размещались без офицерских привилегий, за исключением высшего командования и генералитета.
О форме будущего правления в России разговоров никогда не было. У всех была только одна цель - освободиться от большевиков».
У железнодорожной станции Минино остатки 2-й и 3-й армий соединились. Здесь, в 25 верстах западнее Красноярска по данным генерал-лейтенанта Филатьева силы 2-й армии составляли «вместе с 3-й армией, шедшей южнее, около двенадцати тысяч человек, получивших впоследствии наименование «каппелевцев».
После «кровавого сочельника» основные силы белых временно утратили боеспособность. Главной задачей теперь стало просто выжить, вывести остатки войск из-под удара, сохранить силы для продолжения борьбы. Спасение виделось на востоке, на территориях, неподконтрольных красным - в Канске, Иркутске, Забайкалье. Но проход на восток как скала закрывал мятежный Красноярск. Положение белых было отчаянным: они потеряли большую часть личного состава, по-прежнему не имели устойчивой связи между своими подразделениями, потеряли много обозов, но ещё больше стали обременены раненными и больными, психологически подавлены, лишились не только остатков артиллерии, но и последних железнодорожных эшелонов, а их дальнейшее продвижение было возможно только в походном порядке - пешком, верхом, санными обозами. При этом двигаться можно было или обходными путями, преодолевая огромные расстояния по зимнему сибирскому бездорожью, или совершать отчаянные марш-броски по главным путям, опережая противника. И, тем не менее, наиболее боеспособные и стойкие части белых начали обход Красноярска с севера.
Вечером 5 января левая колонна частей 2-й армии генерал-лейтенанта Г.А. Вержбицкого численностью до 2 тыс. человек вышла на северную окраину Красноярска, незамеченной по льду перешла Енисей, вышла через Берёзовку на ст. Батой (Вознесенку) и быстро двинулась на восток по Сибирскому тракту. В составе группы были части Воткинской дивизии, сохранившей всю свою артиллерию. Успешным проходом группа Вержбицкого обязана начальнику конной разведки 57-го Воткинского полка поручику Орлу. Бывший красноярец, 4-го января 1920 г. он ушёл на разведку в город, побывал не только в разных местах Красноярска, но и в штабе красных. Поручик Орёл наметил наиболее безопасный маршрут движения и своевременно сообщил его генерал-лейтенанту Г.А. Вержбицкому. Уже за Красноярском разведчик нагнал на марше свой полк.
К группе генерала Вержбицкого присоединилась Енисейская казачья бригада в составе двух полков, вышедшая из станицы Торгашиной. Красноярские казаки прошли путь Великого Сибирского Ледового похода до Читы и затем воевали в составе Русской Дальневосточной армии.
В этот же день вслед за группой Вержбицкого по северной окраине Красноярска Енисей перешли остатки 2-й Уфимской кавалерийской дивизии генерал-майора князя В.Ю. Кантакузена численностью до 350 всадников. От Берёзовки отряд князя Кантакузена двинулся на север вниз по Енисею.
6 января 1920 г. - Северный обход Красноярска остатками Сибирских армий
Рано утром 6 января группа генерал-лейтенанта К.В. Сахарова выдвинулась из деревни Минино, прошла вдоль левого берега Енисея, перешла Енисей и вступила на ночлег в волостное село Есаулово.
Ещё вечером 5 января от станции Минино выступила 2-я армия. Двигаясь в обход Красноярска, её передовые части и штабы только через сутки вышли к Енисею севернее Есауловского и поздно вечером 6 января вступили в село Частоостровское. Здесь в ночь с 6 на 7 января состоялось совещание командиров отдельных частей 2-й армии по вопросу о выборе пути дальнейшего движения.
Генерал-майор Пучков: «Путь отхода вдоль железной дороги прямо на восток от района Чистооостровское - Есаулово казался опасным, так как можно было ожидать сопротивления со стороны местных партизанских отрядов, а главное - преследования из района города Красноярска. Опрос местных жителей установил, что существует ещё один, зимний путь к городу Канску - вдоль рек Енисея и Кана, в обход угрожаемого участка пути. Однако этот путь был опасен в другом отношений: ввиду поздней и необычайно мягкой зимы, дорога по реке Кану, по-видимому, ещё не проложена, и направлением этим ещё никто не пользовался».
Полковник Вырыпаев: «По имеющимся сведениям было известно, что железная дорога от города Красноярска и на восток была в руках красных. На станции Клюквенной [совр. Уяр]красные атаковали проходившие обозы и зверски расправились со всеми, кто там находился.
Решено было сделать обход севернее, пройдя по льду замёрзшего Енисея».
Генерал-майор Петров: «После прохода севернее Красноярска колонны Вержбицкого красные выслали на север сторожевые отряды и стерегут дорогу от Есаульского, кажется единственную. Возможно, что ближайшие к Красноярску станции железной дороги заняты красными. Решено двинуть колонну вниз по Енисею с тем, чтобы выйти затем на [по] железной дороге по реке Кан целиной. Если же пройти по Кану окажется нельзя, податься на север вплоть до Ангары и двигаться по ней. Решение продиктовано, безусловно, впечатлениями вчерашних событий на массу. После стало ясно, что мы могли избежать движения по Кану, одного из самых трудных за весь поход. Мы могли пройти через Есаульское, направляясь примерно на станцию Клюквенная. Кажется, там и прошла какая-то небольшая колонна, накануне подошедшая к Есаульской».
учётом оперативной обстановки данное решение было подтверждено.
Полковник Вырыпаев: «Дойдя до деревни Подпорожной, Каппель созвал военное совещание начальников двигавшихся по этому пути частей. Они раскололись на две группы: одна настаивала двигаться по Енисею дальше на север «… Каппель и Войцеховский решили не переходить Енисея, а идти вниз по нему на север, чтобы затем по его правому притоку Кану или, в крайнем случае по Ангаре повернуть на восток и снова выйти на Транссиб».
Генерал-майор Пучков: «Принятое решение впоследствии оказалось совершенно неправильным. Преследования со стороны Красноярска не было в течение нескольких дней; головные части красной армии, сравнительно слабого состава, буквально утонули в том море людей и повозок, которое осталось в районе Красноярска; город сам по себе, с огромными складами имущества, особенно артиллерийского, представлял собой слишком лакомую добычу, чтобы оставить его без надёжного прикрытия. Красноярский гарнизон пёстрого состава со свежесформированными частями мог действовать только накоротке и, безусловно, не был пригоден для операций в поле. Это делало наш отход вдоль железной дороги безопасным на несколько дней и избавляло нас от тяжестей похода по реке Кану; однако, в ночь на 7-е января обстановка представлялась нам совершенно иначе, и всякое иное решение, кроме принятого, казалось невозможным».
Во всяком случае, боевым столкновениям с противником белые предпочли борьбу с суровой сибирской природой. Дезорганизованных и уставших белых спасала неорганизованность и усталость красных.
Последнее редактирование: 24 янв 2012 12:24 от СибирецЪ.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • СибирецЪ
  • СибирецЪ аватар Автор темы
24 янв 2012 12:23 - 30 янв 2012 04:29 #6484 от СибирецЪ
Рано утром 7 января войсковая колонна Каппеля в составе остатков четырёх дивизий 2-й Сибирской армии Войцеховского выступила из Частоостровского на север, «следуя по левому берегу Енисея или же, временами, по льду реки». «Вслед уходившим из (соседнего села) Есаульского летел колокольный звон. Было Рождество Христово».
Генерал-майор Петров: «Колонна направилась вниз по Енисею. Ещё не решено окончательно, где свернуть на восток, по Кану или севернее. Собираются сведения о реке Кан - определённого мало: собираются карты, планы. Кто-то достал описание военного округа: в нём есть краткие сведения, что-то вроде «по разведкам офицеров Генерального штаба р. Кан от устья до Канска 105 вёрст; на протяжении 90 вёрст от дер. Подпорожной нет жилищ, кроме нескольких охотничьих сторожек. Три порога, река замерзает в конце декабря». Не удаётся узнать, что представляют пороги; знают только ближайший к устью, который надо обходить, так как он во всю ширину реки».
Группа продвигалась по маршруту: Частоостровское ? Серебрякова ? Барабаново ? Шиверская ? Атаманово ? Большой Балчуг. В деревне Барабаново на ночлеге стоял отряд 2-й кавалерийской дивизии князя Кантакузена, пришедший сюда ранее от Берёзовки. Ему был дан приказ двигаться в арьергарде, прикрывая отход армейской колонны по Енисею. О выходе на этот маршрут остатков 3-й армии ещё ничего не было известно. Обязанности командарма-3 временно исполнял полковник Барышников. По соединению с частями 2-й армии в командование ею должен был вступить генерал-майор П.П. Петров.
Основные части 2-й армии остановились на ночлег в пустом селе Атаманово, спешно оставленном местными жителями под воздействием пропаганды красных. Вечером 7-го января штабы и конвои Каппеля и Войцеховского прибыли в село Большой Балчуг. Здесь предстояло определиться с дальнейшим направлением движения - на Кан или на Ангару. Главнокомандующий армиями Восточного фронта созвал оперативное совещание начальников частей. О месте совещания участники похода вспоминают по-разному, одни утверждают, что оно проходило в с. Большой Балчуг, другие - в д. Подпорожной. Наиболее вероятно, что было проведено два совещания: первое состоялось в Большом Балчуге, где было принято принципиальное движение о походе армий по Кану, второе - в Подпорожной, где с почти до самого Енисейска, чтобы сделать глубокий обход по Северной Ангаре, что удлиняло наш путь на восток по снежной и почти безлюдной пустыне на 2000 вёрст. Другая группа, во главе с генералом Каппелем, допускала обход только по реке Кан, впадающей в Енисей около деревни Подпорожной.
Генерал Каппель горячо отстаивал этот второй вариант, предоставляя возможность желающим идти северным путём. При этом он сказал: «Если нам суждено погибнуть, то лучше здесь, чем забиваться на север, где климат более суровый…».
Достоверных карт местности не было. Проводниками были взяты местные жители, занимавшиеся охотой и нелегальной поставкой на золотые прииски бассейна Кана самогона и продукции Ильинского винокуренного завода (от устья р. Б. Веснины). Но у этих спиртовозов были сомнения в возможности успешного обхода порогов и прохода по шиверам. Возникло сомнение и у части командиров отрядов. Сам Каппель допускал вариант, при котором подтвердится невозможность обхода Большого и Поливного порогов и перехода по Кану, и тогда придётся вернуться на Енисей и продолжить путь на север, чтобы сделать глубокий обход по Ангаре к Иркутску.
Нередко в литературе встречаются упрёки в адрес главнокомандующего генерал-лейтенанта В.О. Каппеля в том, что он якобы не контролировал ситуацию и попустительствовал «самостийным» действиям командиров частей в выборе путей дальнейшего продвижения. Но следует заметить, что продвижение шло не вдоль тракта, а по малозаселённой тайге, где население редких и небольших селений в лучшем случае было нейтрально к идеологии белого движения.
Полковник фон Лампе: «Армия белых не была той снабжённой и организованной армией, которую мы привыкли себе представлять, произнося это слово; немедленно по соприкосновении с населением она вынуждена была брать у него подводы, лошадей, запасы и, наконец, и самих людей!» «Война … всегда несёт с собою много лишений и страданий. Война, а в особенности гражданская, сама себя кормит и пополняет! И, конечно, население не могло приветствовать этого».
Генерал-лейтенант Лукомский: «Вследствие неналаженности снабжения и несвоевременного получения всего необходимого, командный состав армий и войсковые части прибегали к реквизициям у населения. Платные реквизиции, в этих случаях, были вполне законными; но так как были часто случаи, что войсковые части не получали своевременно причитающихся им денежных средств, то реквизиции производились и бесплатные. В начале случаи бесплатных реквизиций были редкие и при их производстве выдавались населению квитанции на забранные продукты, но впоследствии … они не только участились, но стали обыденным явлением. Войска называли это «самоснабжением», а, фактически, эти реквизиции превратились просто в грабёж, возбуждавший население против армии».
Если в условиях утверждения в Восточной России власти Омского (Всероссийского) Временного правительства население безропотно относилось к реквизициям для нужд сибирских армий, то отступление разбитых белых усиливало оппозиционные настроения, нередко переходящие в вооружённое противодействие местных повстанческих дружин, создаваемых ещё вчера «мирными мужиками».
Стремясь поддерживать законность, белые рассчитывались за произведённые реквизиции действующими на территории Сибири «омскими деньгами», а при их нехватке или отсутствии выдавали квитанции-обязательства. Красные же по ходу установления советской власти отменяли обращение «омских денег», аннулировали квитанции, выданные отступающими на восток белыми. Но при этом они производили собственные реквизиции для снабжения ещё более многочисленной Красной армии и рассчитывались с крестьянами мгновенно обесценивающимися «совзнаками» или выдавали квитанции-обязательства РСФСР. По мере укрепления власти на закреплённой территории, большевики начинали осуществлять реквизиционные мероприятия политики «военного коммунизма».
Полковник фон Лампе: «…получалось совершенно нелепое, но одинаково типичное для всех белых фронтов положение:
Когда уходили красные - население с удовлетворением подсчитывало, что у него осталось…
Когда уходили белые - население со злобой высчитывало, что у него взяли…
Красные грозили и грозили весьма недвусмысленно взять все и брали часть - население было обмануто и … удовлетворено. Белые обещали законность, брали немногое - и население было озлоблено».
Официальным («законным») реквизициям на армейские нужды сопутствовали и неизбежные в условиях гражданской войны грабежи, которые ещё больше настраивали население против отступающих белых.
Полковник фон Лампе: «Всегда и всюду, при самой дисциплинированной армии, при самом налаженном тыле, даже при психике, нравственно непоколебленной неудачами или революцией, - грабежи были есть и будут… да и что в этом удивительного? Природа войны настолько ужасна, обыденность её настолько жестока, что человеческая натура, в основу которой, как мы, к сожалению, хорошо убедились, заложено столько гнусного, не может не отозваться на соблазн «безнаказанного» преступления… Несомненно, что солдат, вошедший в дом местного жителя с винтовкой в руках, чувствует себя полновластным господином и ведёт себя именно так, как с его точки зрения подобает вести себя в этом звании. Если всё это в полной мере применимо ко всякой войне, что лично для меня несомненно, то в какой же мере это подтверждается в войне гражданской, особенно жестокой, хотя бы уже потому, что в ней каждый сам себе выбирает свой фронт борьбы и естественно усматривает в каждом, кого он видит по ту сторону боевой линии, в том числе и в обывателе, никакого участия в этой борьбе не принимающем, - врага, которого он «имеет право» использовать для своего, хотя бы и минутного благополучия…»
Вполне естественно, что местные крестьяне стремились скрыть от проходящих белых армий запасы продовольствия, скот, тёплую одежду и обувь, надёжно спрятать на дальних таёжных заимках лошадей, фураж и сани. Как свидетельствуют сами старожилы, именно это обстоятельство, а не идейные разногласия по поводу сочувствия-несочувствия красным или советской власти (а в то время это ещё далеко не одно и тоже, что большевикам), или белому движению было главной причиной конфликтов, возникавших между отступающими белыми и сибирскими крестьянами. Особенно негативно на военные реквизиции реагировали крестьяне-переселенцы, имевшие неустойчивые в хозяйственном отношении хозяйства. Именно территории с преобладанием переселенческого населения стали очагами партизанской борьбы против белых. При этом политическая окраска крестьян-повстанцев в основном была зелёной, но под воздействием внешней политической среды она приобретала красный и даже белый цвет. Большое влияние на крестьян оказывала умело проводимая пропаганда красных.
Поручик Варженский: «Местное население, распропагандированное большевиками, относилось к нам враждебно. Питание и фураж достать было почти невозможно. Эпидемия тифа не прекращалась. Деревни, которые попадались нам на пути, порою бывали совершенно пусты и представляли из себя до ужаса неприятную картину. Жители, напуганные распространяемыми ложными слухами о наших зверствах скачущими впереди нас большевистскими пропагандистами, в страхе убегали в лесистые горы, где и оставались, пока мы не покидали их насиженных гнёзд. В таких посёлках мы находили только больных стариков, не имеющих сил уйти в горы, и бездомных или забытых собак, которые, поджимая хвосты, боязливо и виновато жались к пустым хатам, даже не тявкая. Бывали случаи, что жители, покидая деревню, оставляли специально для нас у общественной избы собранные продукты питания и фураж, как бы положенную дань, желая задобрить нашу «алчность» и этим избежать неминуемого, по их мнению, разгрома родного гнезда.
Красные партизаны также не дремали…»
В данных условиях прокормить армии, собранные в единый кулак под единым командованием, обеспечить расквартирование войск на ночлег, лошадей необходимым количеством фуража, да и саму перемену лошадей, было практически невозможно.
С точки зрения тактики разделение сил для следования отдельными колоннами по разным путям следования было вполне оправдано. А в условиях отсутствия связи командиры подразделений не всегда могли поставить главнокомандующего в известность о том или ином принятом решении.

Группа Сахарова - на восток по Есауловке
Не все подразделения, находившиеся в с. Есаульском, двинулись на север по Енисею вслед за основными силами армий. Поскольку красные были заняты грабежом брошенных белыми эшелонов и обозов, часть белых решила на свой страх и риск прорываться на восток по Сибирскому тракту. Небольшие разрозненные отряды двинулись на Сибирский тракт к станции Батой (современное с. Вознесенка). Часть этих отрядов была задержана отрядом красных, посланным из Красноярска в с. Вознесенку, другая смогла пробиться и устремилась по Сибирскому тракту вслед за колонной генерала Вержбицкого, прошедшей здесь 6 января.
Генерал-лейтенант К.В. Сахаров ,командовавший небольшим отрядом численностью немногим более 1 тыс. человек, также принял решение двигаться из Есаульского на восток. План Сахарова состоял в том, чтобы выйти на Сибирский тракт не у ближайшей к Красноярску станции Батой, но скрытно используя русло реки Есауловки, выйти к месту пересечения реки с трактом, а далее действовать по обстоятельствам.
Генерал-лейтенант Сахаров так описал рождественский марш-бросок своего отряда:
«… Проводники из местных крестьян обещали провести нас кратчайшим путём, в обход занятых красными деревень, и скоро весь отряд вытянулся по зимней просёлочной дороге. Времени терять было нельзя, поэтому пошли почти без привалов, со скоростью, какую допускали наши не вполне отдохнувшие кони.
Небольшой отряд, состоявший на одну треть из конницы и на две трети из пехоты и пулемётчиков на санях, бодро продвигался вперёд. Настроение было такое же, вероятно, какое бывает у людей, только что спасшихся от кораблекрушения…
Дорога шла по реке Есауловке, горный поток, бегущий между отвесных скал. Гигантскими стенами возвышаются они, то голые и гладкие, точно отшлифованные, то отходящие уступами вглубь и покрытые столетним лесом. Кедры, пихты, лиственницы и сосны громоздятся в полном беспорядке, окружённые густой девственной зарослью. Стремнина горной речонки до того быстра, что местами не замерзает даже в самые трескучие морозы; сани проваливались и скрипели полозьями по каменному дну. Изредка дорога уходила на берег, на узкую полоску его, под самые скалы. Часа через три попалось небольшое жильё сибирской семьи лесного промышленника, охотника. От двора отходила в лес небольшая, слабо наезженная просёлочная дорога в соседнее село [Вознесенку]. Вышел из избушки лесовик… Лесовик объяснил, что рано утром он вернулся из села, куда с вечера прибыла банда красных, человек в триста. Ждали ещё.
Выслав на село, занятое большевиками, боковой авангард [здесь - боевое походное охранение] от конных егерей, отряд продолжал движение по реке. Горы и лесная чаща ещё более дикие, путь ещё труднее. В одном месте скалы сошлись вплотную: чтобы выйти на дорогу, пришлось свернуть в лес и пробираться между гигантскими деревьями. Вдруг новое препятствие - обрыв в несколько десятков саженей перед выходом снова в ущелье реки. Остановка, долгий затор и осторожный спуск саней, поодиночке, на руках.
В это время со стороны бокового авангарда послышалась, такая привычная за последние годы, дробь ружейных выстрелов. Несколько пулемётных строчек. Выслали подкрепление и дозор на карьере [здесь - карьером] узнать, в чём дело. Оказалось, что по дороге из села наступала колонна красных, которая после короткого боя с нашим авангардом отступила. Стрельба прекратилась, смолкли выстрелы, будившие эхо векового сибирского леса.
Короткий декабрьский день кончался; быстро катилось по синему небу небольшое красное солнце, а с другой стороны, из-за гор, между кедрами поднималась чистая серебряная луна. Ещё прекраснее и сказочнее стала дикая природа - высокие, громоздящиеся друг на друга, как замки великанов, горы, тёмные глубокие ущелья и зубчатые стены лесов.
Зажглись на небе рождественские звёзды. Отряд наш шёл уже более десяти часов. Без остановок, без отдыха, без пищи. Наконец, только к полночи, горы стали уходить в сторону, дорога делалась легче, мы приближались к тракту».
Отряд вышел на Московский тракт у села Кускун, где и остановился на ночлег. От Кускуна отряд двинулся по тракту и через три дня после начала движения от Есаульского вышел на железную дорогу у станции Клюквенная.
Таким образом, разбитые, но не побеждённые, остатки Сибирских белых армий продолжили Ледяной поход. Они разделились на два расходящихся потока: основные силы двинулись в обход Красноярска на север по Енисею, другая часть - на восток по Сибирскому тракту. Оба потока стремились к Иркутску.

8 января 1920 г.

Отделение Северной группы для прохода по Ангаре

Первым в глубокий обход на север направился отряд генерал-майора А.П. Перхурова, начальника партизанских отрядов 3-й армии. Выйдя в Рождество с Енисейского тракта к селу Атаманово и деревне Хлоптуновой, Перхуров не стал присоединяться к главным силам армии, проходившим через с. Большой Балчуг.
Генерал-майор Перхуров: «Часть в?йска пошла в обход Красноярска по р. Кан, а я, получив от командующего армиями генерала Войцеховского, в ведении которого я состоял, приказ пробиваться за Байкал по своему усмотрению, пошёл по Енисею до устья Ангары, потом по Ангаре и р. Илиму».
В селе Большой Балчуг от колонны Каппеля отделился сводный отряд генерал-майора Н.Т. Сукина. В состав отряда вошли 11-й Оренбургский казачий полк полковника А.Т. Сукина (от 500 до 700 сабель), отряд полковника Н.Н. Казагранди (500 чел.) из 2-й Сибирской армии и части, оставшиеся от сдавшейся в Томске 1-й Сибирской армии А.Н. Пепеляева - 3-й Барнаульский стрелковый полк под командованием полковника А.И. Камбалина и капитана Богославского (от 600 до 700 штыков) и отряд Томской конной милиции Е.К. Вишневского. Эти отряды, отправившиеся глубокий северный обход по Ангаре, Илиму и Лене, составили так называемую «Северную группу» подразделений 2-й и 1-й армий.
По сведениям С.В. Маркова при выходе из д. Усть-Кан Северная группа генерал-майора Сукина насчитывала 8 января 1920 г. около 1600 человек. На следующий день в д. Нижней Подъёмной к ней присоединились остатки отряда генерал-майора Н.А. Галкина. Сам генерал Галкин погиб накануне в бою с крестьянами-ополченцами, устроившими засаду в д. Шила. Отряд Галкина ранее вышел к Енисею в районе с. Атаманово и д. Хлоптуново и, не переходя Енисея, двинулся на север по левому берегу через д. Кононово и с. Кекур. На Ангару самостоятельно продвигались и другие части белых, в том числе отряд полковника Н.Н. Казагранди, основу которого, вероятно, составлял учебный морской полк подполковника Песоцкого (300 чел. при 60 пулемётах). Вобрав на марше несколько небольших отрядов, Северная группа Сукина насчитывала в своём составе более 3 тыс. чел. (80 офицеров, 1300 солдат, 300 казаков и 1300 больных).
Последнее редактирование: 30 янв 2012 04:29 от otetz007.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • СибирецЪ
  • СибирецЪ аватар Автор темы
30 янв 2012 04:56 #6543 от СибирецЪ
В случае, если войсковая колонна Каппеля из-за непроходимых порогов была бы вынуждена вернуться с Кана на Енисей, отряды Северной группы должны были стать её авангардом при движении на Ангару. Были и другие, более прозаические причины, заставлявшие воинские части отделяться от основных сил и продвигаться самостоятельно.
Зуев А.В. (11-й Оренбургский казачий полк): «… Эта деревушка [Бол. Балчуг], как и ранее пройденные нами, очень неприветливо встретила нас. К нашему приходу в этот пункт жители бежали из него и настолько поспешно, что в домах мы находили оставленную горячую пищу нетронутой. Оставшиеся старики говорили, что местные партизаны запугивали жителей расправой с ними идущими «колчаковцами». Вот в этом-то пункте и зародилась мысль об отделении от ядра Армии и следовании далее небольшой группой в пределы Забайкалья по р. Ангаре, Лене и Байкалу.
…Сукин заверил казаков, что в этом районе мы не можем встретить сколько-нибудь серьёзного сопротивления на пути нашего следования и что по собранным им сведениям и статистическим данным край этот достаточно населён и обильно снабжён хлебом, фуражом и др. продуктами питания. Призвал всех к мужественному исполнению долга перед Родиной, а те, кто не чувствует в себе сил на дальнейший подвиг, может открыто заявить об этом и вернуться к ядру Армии».
«Барнаулец» (3-й Барнаульский стрелковый полк): «Бой под городом Красноярском задержал полк, и при дальнейшем следовании сначала вниз по Енисею, а потом по реке Кан полк оказался в хвосте армии. Постоянные ночлеги под открытым небом, недостаток хлеба и фуража, как следствие прохождения впереди целой армии, - всё это, осложнявшееся сравнительной многочисленностью полка, вынудило командование в лице начдива 1-й Сибирской [дивизии] полковника Камбалина и комполка Барнаульского капитана Богославского соединиться с 11-м Оренбургским казачьим полком и, образовав, под общим командованием генерал-майора Сукина, самостоятельную колонну, двинуться от села Бол. Балчуг отдельно от остальной армии на север».

Войсковая колонна Каппеля - Подпорожная и начало движения по реке Кан
Оставив село Атаманово, утром 8-го января передовые части группы Каппеля перешли на правый берег Енисея и вошли в село Большой Балчуг.
В составе войсковой группы Каппеля, прошедшей через Большой Балчуг к Кану, были остатки четырёх дивизий 2-й Сибирской армии генерал-майора Войцеховского (4-й Уфимской дивизии генерала Корнилова, 8-й Камской стрелковой адмирала Колчака дивизии, 12-й Уральской стрелковой дивизии и 2-й Уфимской кавалерийской дивизии) и Ижевской дивизии генерал-майора Молчанова из состава 3-й Сибирской армии, а также несколько отдельных отрядов. Точных сведений о количественном составе группы нет. Приводимые данные колеблются в диапазоне от 12 до 30 тыс. человек.
По воспоминаниям местных жителей через Большой Балчуг белые «шли ходом трое суток» - 8, 9 и 10 января. Из Балчуга двигались двумя потоками. Основные силы группы Каппеля поворачивали здесь на восток и через деревушку Глубокий Ручей (Козлова) по переселенческой грунтовой дороге (12-13 вёрст) выходили на Кан у деревни Подпорожной. Другая походная колонна группы Каппеля, выйдя из Большого Балчуга, проходила 9 вёрст по старой луговой дороге вдоль берега Енисея до деревни Усть-Кан и, повернув на восток, по льду Кана поднималась к д. Подпорожной.
Впереди - труднопреодолимые природные препятствия в виде порогов, крупных шивер и дикой тайги на десятки вёрст без дорог и населённых мест.
Генерал-майор Пучков: «Проверка имевшихся раньше сведений о реке Кан установила окончательно, что путь по реке до Канска вообще существует и им изредка пользуются местные жители, но в текущем году по реке ещё никто не проходил. Причина - мягкая зима. Кан, быстрая горная речка, изобилует порогами и замерзает окончательно только после сильных сибирских морозов. Местные жители выражали сомнение в возможности прохода, так как считали, что мы не сможем одолеть порогов, где под снегом струится вода; безусловно были непроходимы пороги у устья реки, но их можно обойти, пересекая огромную лесистую сопку, занявшую весь угол между Енисеем и Каном; дальше по реке обходы порогов были абсолютно невозможны по характеру берегов. Ближайший населённый пункт вверх по реке - деревня Барга - находился примерно в 80 верстах от Подпорожной по прямой линии, причём единственная имевшаяся у нас старая переселенческая карта указывала деревню Барга на правом берегу реки; впоследствии мы нашли деревню на левом берегу».
Генерал-майор Петров: «Колонна направилась вниз по Енисею. Ещё не решено окончательно, где свернуть на восток, по Кану или севернее. Собираются сведения о реке Кан - определённого мало: собираются карты, планы. Кто-то достал описание военного округа: в нём есть краткие сведения, что-то вроде «по разведкам офицеров генерального штаба р. Кан от устья до Канска 105 вёрст; на протяжении 90 вёрст от дёр. Подпорожной нет жилищ, кроме нескольких охотничьих сторожек. Три порога, река замерзает в конце декабря». Не удаётся узнать, что представляют пороги; знают только ближайший к устью, который надо обходить, так как он во всю ширину реки.
С подходом к устью Кана сведения пополняются мало. Давно никто не ездил зимою по реке; раньше, говорят, ездили в какой-то завод, недалеко от Канска. Решено идти по Кану. Впереди должны идти уфимцы, затем камцы. От нашей колонны отделяются оренбургские казаки [полковника Сукина] и небольшие пехотные части - не верят в возможность пройти по Кану».
В д. Подпорожной Каппель сделал остановку в доме крестьянина Дадеко. Здесь он снова провёл оперативное совещание с начальниками воинских частей по вопросу о направлении дальнейшего движения войсковой колонны58. Несмотря на настоятельное стремление части командиров двигаться северным обходным путём по Ангаре, главнокомандующий принял решение о проходе основных сил армии по Кану на Канск - к месту пересечения старинного зимнего пути по Кану с Московским (Сибирским) почтовым трактом и Транссибирской железной дорогой. Оценка ситуации показывала, что предстоит тяжёлый трёхдневный марш. Впереди - около 90 вёрст до ближайшего жилья по заснеженному руслу непредсказуемой реки, по безлюдному таёжному коридору. Впереди - полная неизвестность в отношении самой возможности зимнего прохода войсковой колонны по Кану. Неизвестно каковы силы красных по маршруту следования армии в деревнях Баргинской и Курышенской, в городе Канске. Вопросы без ответов. Степень риска чрезвычайно высока. Принимая решение идти по Кану, главнокомандующий генерал Каппель, несомненно, принимал во внимание то, что шансы вывести по Ангарскому пути огромную массу смертельно уставших людей, подавленных разгромом под Красноярском, бесконечно малы. Остаткам двух армий оставался один выход - двигаться только вперёд, избегая по возможности боевых столкновений с противником и преодолевая естественную преграду в виде дикой безлюдной канской тайги. Медлить нельзя! Решение принято! Alea jacta est!
Как и предупреждали местные крестьяне, Большой и Поливной пороги оказались совершенно непроходимыми: тёплая зима не позволила морозу сковать широкое русло льдом и вдоль берега бурными потоками шла вода. Было принято решение обходить пороги по старинному объездному пути на левому берегу Кана, которым в тёплые зимы пользовались местные жители и путешественники в XVIII-XIX веках, ещё в те времена когда по этим местам проходила зимняя дорога из Красноярска на Иркутск.
После полудня 8 января головные части 2-й армии вышли из Подпорожной и стали медленно подниматься по заснеженной таёжной дороге в сопку Сочивкин хребет, подходившую к деревне. Далее несколько вёрст продвигались на восток по гриве сопки, а затем спускались вдоль русла Проездного ручья на лёд Кана у Каренгского острова выше Поливного порога.
Начался один из самых трудных этапов Сибирского Ледяного похода - движение по Кану.
Генерал-майор Петров: «Кажется, 9 января, после полудня, [4-я] Уфимская дивизия, после отдыха в Подпорожной, начала движение по Кану; нужно было по лесной дороге, по просекам, обойти первый порог. Поднимаемся по лесной дороге в гору, а затем начинаем движение по целине какими-то просеками, прогалинами, с крутыми спусками. Люди прокладывают дорогу шаг за шагом вместе с проводниками; колонна через каждые несколько шагов останавливается. Уже в сумерках спустились на лёд…».
Капитан Ефимов: «Подъём на крутую гору, сначала по лесной дороге, потом по просекам и целине, оказался не лёгким, с частыми задержками и занял много времени. Так же тяжёл был и спуск на лёд. К реке головная часть добралась в сумерках»61.
Полковник Вырыпаев: «Передовым частям, с которыми следовал сам Каппель, спустившимся по очень крутой и длинной поросшей большими деревьями дороге, представилась картина ровного, толщиной в аршин, снежного покрова, лежащего на льду реки. Но под этим покровом по льду струилась вода…»
Генерал-майор Пучков: «Картина открывалась невесёлая, но выхода у нас не было. Возвращаться назад, чтобы выйти к железной дороге, особенно теперь, после потери двух суток, было поздно; оставалось идти вперёд. Вскоре после полудня 4-я [Уфимская] дивизия выступила из деревни Подпорожное, имея в голове колонны генерала Каппеля с его конвоем. 8-я [Камская] дивизия начала движение через три часа, в предположении, что 4-я дивизия, прокладывавшая дорогу по целине, успела уже выиграть достаточное пространство. Начался медленный, утомительный подъём в гору по плохо укатанной дороге. День на редкость тёплый; падал небольшой снежок. Уже в полной темноте поднялись на вершину горы и здесь надолго остановились: впереди застыл неподвижно хвост 4-й дивизии. Командированный на разведку офицер вернулся и доложил, что в голове колонны движение почти остановилось: люди и повозки тонут; продвижение было успешно, хотя и требовало огромных усилий при дневном свете, ночью же приходится находить сухие места под снегом ощупью; кое-где вода струится во всю ширину реки, и там люди и лошади идут по колено в воде; идущие в голове высказывают сомнение в самой возможности дальнейшего движения…».
«…Бесконечная, томительная ночь прошла в ожидании, в попытках согреться и задремать».
Капитан Ефимов: «Прошли несколько вёрст вверх по Кану и остановились: на реке - вода. Были посланы конные разведчики выяснить, возможно ли дальше двигаться».
Под глубокими сугробами по льду Кана течёт вода. Причина образования наледи неизвестна: или это река ещё недостаточно замёрзла (ледостав по Кану в те годы завершался в начале ноября), или лёд опустился под тяжестью движения армейской колонны, или же это были полыньи. Обходные пути по сопкам невозможны. В промежутке от Проездого ручья до Каренгского острова на льду Кана скопилось большое количество людей, лошадей, саней. При этом всё новые и новые сани продолжали спускаться по объездной дороге на лёд. Даже небольшой обстрел авангарда войсковой колонны, учинённый выше порога местными крестьянами-ополченцами, не внёс смятения в ряды белых.
Гораздо более сильное впечатление на участников похода оказывала неизвестность. Каппель не решался дать приказ возобновить движение вперёд и не исключал варианта возвращения обозов в Подпорожную и оставления их в деревне на волю судьбы. Предполагаемые трое суток движения по льду до Канска могли стать последними для раненых, больных и гражданских лиц.
Наступила первая ночь на Кане. Состояние людей было подавленное.
Генерал-майор Петров: «Пешком по такой воде двигаться нельзя, хотя бы лёд и выдерживал. Уже многие промочили обувь… Несколько часов ожидания кажутся вечностью».
Капитан Ефимов: «Ударил сильный мороз. Вдоль пути остановившейся колонны зажглись костры. Долго не возвращались разведчики. Начали опасаться, что дальше не пройти. Заговорили о необходимости бросить сани и двигаться верхом. Раненых, больных и семьи следовало отправить назад в Подпорожное».
2-я Сибирская армия остановилась, но «точка невозврата» уже пройдена. На лёд спускаются всё новые и новые обозы. Подняться обратно в долгий крутой тягун они уже не в состоянии. Оценивая ситуацию как критическую и принимая всю ответственность на себя за выбор дальнейшего решения, генерал В.О. Каппель шёл впереди колонны вместе с разведчиками, со своим штабом и конвоем. Русло Кана было занесено сугробами, а подступавшие обрывистые берега не оставляли выбора в направлении движения: или вперёд, на восток, к возможному спасению, или назад к неминуемой гибели.
Вскоре вернулись посланные вперёд конные разведчики. Они выяснили, что Кан встал и лёд достаточно крепок, чтобы выдержать движение войсковой колонны при условии её сильного растягивания, а вода на льду Кана имеет поверхностное происхождение. Она стекает на лёд многочисленными незамерзающими ручьями с обоих берегов, надёжно укрытыми от мороза глубокими снегами. Эта поверхностная вода образует в устьях ручьёв скопления, которые выглядят как полыньи, течёт по льду невидимыми потоками под слоем глубокого снега. Движение колонны возможно, но необходимо тщательно выбирать путь.
Колонна 2-й армии снова двинулась в темноту ночи.
Во главе конной разведки генерал Каппель продолжал двигаться впереди, выбирая дорогу в глубоких снегах. Будучи опытным кавалеристом, он берёг коня и, спешившись, вёл его в поводу. Далее в авангарде шёл штаб главнокомандующего. Следом медленно продвигалась 4-я Уфимская стрелковая дивизия генерала Петрова, за ней двигалась 8-я Камская стрелковая дивизия генерала Пучкова. Этим людям довелось сыграть главные роли в кульминации исторической драмы под названием «Великий Сибирский Ледяной поход».
Генерал-майор Петров: «Река Кан» не говорит ничего тем, кто не шёл по ней или кто шёл позднее по проложенной дороге. Зато она хорошо памятна Уфимцам, Камцам, тем, кто шли во главе колонны…
… Широкая, замёрзшая река в обрывистых берегах. По берегу могучий лес, какого мы ещё никогда не видали: ель, лиственница невиданной толщины уходят верхушками в небо; тайга непролазная. По такому гористому ущелью течёт река - это коридор, по которому можно идти только на восток, не имея возможности свернуть ни вправо, ни влево».
Капитан Ефимов: «Движение передового отряда было медленным. Приходилось осторожно выбирать дорогу, так как встречались полыньи, в которые проваливались неосторожные люди. Наступивший мороз укреплял лёд, но, когда сани попадали в места с водой, смешанной со снегом, они быстро обмерзали, и усталые лошади с трудом вытягивали их на сухое место. Если лошади не могли быстро протащить сани, то они примерзали ко льду и их с трудом могли освободить. Много примёрзших саней было брошено»70.
Полковник Вырыпаев: «Ногами лошадей перемешанный с водою снег при 35-градусном морозе превращался в острые бесформенные комья, быстро становившиеся ледяными. Об эти обледеневшие бесформенные комья лошади портили себе ноги и выходили из строя. Они рвали себе надкопытные венчики, из которых струилась кровь.
В аршин и более толщины снег был мягким, как пух, и сошедший с коня человек утопал до воды, струившейся по льду реки. Валенки быстро покрывались толстым слоем примёрзшего к ним льда, отчего идти было невозможно. Поэтому продвижение было страшно медленным. А через какую-нибудь версту сзади передовых частей получалась хорошая зимняя дорога, по которой медленно, с долгими остановками, тянулась бесконечная лента бесчисленных повозок и саней, наполненных самыми разнообразными плохо одетыми людьми».
Много обмороженных. Люди вынуждены останавливаться и жечь костры, чтобы обогреться и немного просушить обувь. Валенки сушили не полностью, поскольку промороженные валенки образовывали непромокаемую ледяную корку. Такие обмёрзшие валенки делали движение очень тяжёлым, медленным, но, что самое важное - возможным.
Так без привалов и ночёвок, делая частые вынужденные остановки, Уфимская и Камская дивизии 2-й Сибирской армии в авангарде с главнокомандующим армиями Восточного фронтом генерал-лейтенантом В.О. Каппелем двигались по Кану в течение двух суток 8 и 9 января.

Ижевская дивизия - на соединение с Каппелем!
Самым боеспособным подразделением 3-й Сибирской армии оставалась Ижевская дивизия генерал-майора В.М. Молчанова. Отступление дивизии прикрывал Ижевский конный полк под командой капитана А.Г. Ефимова. Ижевский конный полк в конце ноября 1919 г. насчитывал в строю 25 офицеров и 700 солдат. В середине декабря 1919 г. во всей Ижевский дивизии в строю оставалось 400 человек.
Рано утром 8 января конный Ижевский полк, двигавшийся в авангарде 3-й армии, вошёл в Атаманово, но частей группы 2-й армии здесь уже не застал. Жителей в деревне тоже не было и после ночного перехода полк встал здесь на короткую днёвку. Передохнув, остатки 3-й армии перешли у Атаманово через Енисей и к 20 часам прибыли в д. Подпорожную.
Капитан Ефимов: «Ночью 8-го пришли к устью реки Кан в деревню Подпорожную. Она была забита ранее прибывшими частями, которые готовились к дальнейшему движению. Река Кан протекала между отвесными скалистыми берегами, пробив себе в горах дорогу. В нескольких местах на ней были «пороги», где вода бурлила и пробивалась на поверхность льда. Эти места окончательно замерзали только после сильных морозов, обычно после Рождества. К нашему приходу некоторые наиболее бурные пороги ещё не замёрзли. Кан не хотел нас пропускать. Но двигаться было надо - отступления назад не было».

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • СибирецЪ
  • СибирецЪ аватар Автор темы
30 янв 2012 04:58 - 30 янв 2012 05:08 #6544 от СибирецЪ
Голопуповка
Отдельные отряды белых, обошедшие Красноярск через Есауловское накануне «кровавого сочельника», двигались по Московскому тракту. В ночь на Рождество передовые отряды достигли села Балайского и встали на ночлег. Железная дорога восточнее Красноярска полностью контролировалась чехами. Чехословацкий корпус, сформированный из бывших военнопленных австро-венгерской армии, подчинялся командованию союзников, а не Верховному правителю адмиралу Колчаку. Отношения белых с «союзниками» были весьма напряжёнными, близкие к враждебным. После разгрома белых под Красноярском чехи заключившими соглашение с командованием красных о недопущении войсковых частей белых к линии железной дороги. Приближаться к полотну железной дороги было рискованно. Поэтому от Балая часть отрядов продолжила движение вдоль Транссиба по почтовому Московскому тракту, другая двинулась по просёлочным дорогам южнее линии железной дороги.
В сумерках 8 января передовые отряды белых, двигавшиеся южным путём, стали входить в село Голопуповку (Верхний Амонаш). Лежащее на пути следования волостное село Амонаш было занято крупным «отрядом революционных войск товарища Пугачёва», высланным из Канска. Одним из первых в Голопуповку вошёл отряд 62-го Чердынского пехотного полка Пермской стрелковой дивизии (командир полка капитан Рейнгардт). После боёв под Красноярском в его составе осталось около 300 бойцов.
Поручик Варженский: «…наш авангард вошёл в один незначительный посёлок, по названию, кажется, Голопуповка, и выслал от себя разведку в сторону соседней деревни, находящейся верстах в трёх-четырёх впереди. Разведка, вышедшая за околицу, тотчас же была встречена сильным огнём противника и принуждена была вернуться обратно.
Попытка сбить красных всем авангардом вместе также не имела успеха, и отряд вернулся в исходное положение в ожидании подкрепления. Следующие за головным отрядом части армии одна за другой втягивались в посёлок, и скоро вся армия сосредоточилась в этой небольшой деревне»
Казачий офицер Иванов В.Н. (отряд Оренбургского казачьего войска войскового старшины Енборисова): «В Голопупове оказались остатки 13-го добровольческого полка (ранее 25-го Екатеринбургского имени адмирала Колчака полка) под командой полковника Герасимова, молодого и очень нервного; штаб и некоторые подразделения Морской стрелковой дивизии под командой адмирала Старка; кавалерийская школа - около двухсот сабель, под командой полковника Толкачёва; остатки Тобольского отряда особого назначения полковника Колесникова и 1-й кавалерийской дивизии генерала Миловича». «Выслали в Аманаш разведку, которая вернулась с потерями. Подошли сведения, что деревни правее и левее Аманаша тоже заняты противником. Силы его могли быть значительны, а нам ничего о них не было известно. Не знали мы и точно, сколько же было нас».
9 января 1920 г.
Войсковая колонна Каппеля - Река Кан

Выступив из Подпорожной после полудня 8-го января, только под утро следующего дня 4-я Уфимская и 8-я Камская стрелковые дивизии завершили обход порогов по сопке Сочивкин хребет и спустились на Кан.
Генерал-майор Пучков: «…с первыми лучами ясного, морозного дня мы оказались на льду реки. …Открывшаяся перед нами величавая, Богом созданная дорога сверх того устрашала…
…Ровная, белая лента реки Кан, шириною в 200-250 шагов, вьётся между двух обрывистых, поросших вековым лесом стен, подобно бесконечному белому коридору. Высокие холмы по обоим берегам временами отходят от реки, иногда же нависают над самым руслом. На всём протяжении от устья Кана до деревни Барга нигде не удалось заметить ни малейшего прорыва в этих стенах, куда мог бы проскользнуть человек; все двигавшиеся по реке тысячи людей и лошадей оказались запертыми более прочно, чем если бы они попали в самую надёжную тюрьму.
… Здесь, при спуске на Кан, можно было поставить старую, всем известную надпись: «Оставь надежду, входящий сюда». Эти две стены лесистых гор, покрытых снегом, пробить не смог бы никто.
По белому полю реки местами выступали огромные красноватые пятна, подобные ржавчине: здесь пробилась на поверхность незамерзшая струя воды; дорога шла, извиваясь, обходя эти опасные места. Сейчас они безвредны, так как легко видны, но ночью голова колонны должна была ощупывать их с большой осторожностью».
Капитан Ефимов: «Первые пороги у самого устья, особенно трудно проходимые, обошли, поднявшись на крутую лесистую гору и спустившись с неё выше порогов. Следующие пороги (здесь - Караульные шиверы и Косой порог) обходить было невозможно. Две каменных стены по бокам не допускали другого движения, как только по льду реки. Нужен был крепкий мороз, который бы окончательно сковал реку. Плохо одетые, мы сильно страдали от морозов в 15 - 20 градусов, но теперь молили о морозе в 40 градусов. И он «закургузил», когда передовые части двинулись вверх по Кану. Тяжело пришлось этим первым частям - Уфимской и Камской дивизиям, - с которыми шёл и генерал Каппель, показывая пример. На порогах вода не успела замёрзнуть и вырывалась на поверхность льда, и в этот жестокий мороз нужно было ходить по ледяной воде и искать проходимые места. Люди промачивали ноги, и валенки обращались в ледяные глыбы.
При проходе Иртыша вода замёрзла под нашими ногами. Кан замерзал вместе с ногами, шедшими впереди».
Поскольку продвижение дивизий 2-й армии шло довольно медленно, части 3-й армии были вынуждены оставаться на месте в деревне Подпорожной в течение всего светового дня 9 января.
Капитан Ефимов: «Они получили неожиданную днёвку. Правда, эта днёвка не дала настоящего полного отдыха. Небольшая деревня не могла приютить под крышей всех. Люди по очереди сменялись для того, чтобы согреваться в избах. Больше времени приходилось проводить у костров на улице деревни, прыгая на месте и оттирая носы и уши, сильно страдавшие от жестокого мороза…».
Ижевская дивизия была определена в арьергард движения основных сил армии, чтобы пройти уже проложенным путём. И это не случайно. Дело в том, что в обычных частях белой армии число семей, следовавших за военнослужащими, было сравнительно невелико. Солдатские семьи при отступлении, как правило, оставались на местах и число семей, следующих за частью, ограничивалось преимущественно семьями офицеров. Но в рядах рабоче-крестьянской Ижевской дивизии число семей военнослужащих было весьма значительным.
Генерал-майор Пучков: «Были … части, где число семей достигало значительной цифры; так, в Ижевской дивизии ехало около 250 женщин и детей. Объяснялось это тем, что многие ижевцы увезли свои семьи при эвакуации (Ижевского оружейного)завода и позднее разместили их на стоянке своего запасного батальона; вместе с ними большинство семей ушло в Ледяной поход. Большое зло в нормальной боевой обстановке, женщины принесли огромную пользу в походе, взяв на себя тяжёлую задачу питания бойцов и ухода за больными и ранеными. Трудно сказать, какое количество людей обязано своей жизнью их заботливым, неутомимым рукам».
А тем временем для дивизий 2-й армии наступает вторая ночь на Кане.
Полковник Вырыпаев: «При гробовой тишине пошёл снег, не перестававший почти двое суток падать крупными хлопьями; от него быстро темнело, и ночь тянулась почти без конца, что удручающе действовало на психику людей, как будто оказавшихся в западне и двигавшихся вперёд полторы-две версты в час.
Идущие кое-как прямо по снегу, на остановках, как под гипнозом, сидели на снегу, в котором утопали их ноги. Валенки не пропускали воду, потому что были так проморожены, что вода при соприкосновении с ними образовывала непромокаемую ледяную кору. Но зато эта кора так тяжело намерзала, что ноги отказывались двигаться. Поэтому многие продолжали сидеть, когда нужно было идти вперёд, и, не в силах двинуться, оставались сидеть, навсегда засыпаемые хлопьями снега.
Сидя ещё на сильной, скорее упряжной, чем верховой лошади, я подъезжал к сидящим на снегу людям, но на моё обращение к ним встать и идти некоторые ничего не отвечали, а некоторые, с трудом подняв свесившуюся голову, безнадёжно, почти шёпотом отвечали: «Сил нет, видно, придётся оставаться здесь!» И оставались, засыпаемые непрекращающимся снегопадом, превращаясь в небольшие снежные бугорки …».
Генерал-майор Пучков: «С наступлением темноты пошёл снег, и сразу же потеплело. Окружающие скалы и лес приняли фантастические очертания, бесконечные вереницы людей и повозок двигались теперь в странной тишине, навеянной усталостью и жутким молчанием величавой природой декорации. Медленное, монотонное движение начинало усыплять, усталый взор напрасно искал какого-нибудь просвета впереди, за каждым поворотом реки рисовались огни деревни; и вскоре они действительно замелькали по обоим берегам реки, а слух ловил лай собак и другие знакомые звуки человеческого жилья. Но вскоре огни исчезали, звуки расплывались, а впереди, в бесконечной смене, появлялись новые повороты и извилины капризной горной речки». «Около полуночи … небо прояснилось, стало вновь необычайно холодно...»
«Особенно тяжело было во вторую ночь, когда усталость людей и лошадей дошла до предела; люди засыпали и в санях, и в сёдлах. Жестокий холод заставлял спешиваться и гнал из саней, и засыпавшие на ходу люди неизбежно попадали в воду и промачивали валенки. Не думаю, чтобы кто-нибудь остался необмороженным в эту ночь; у большинства пострадали ноги. Сильнее всех поплатился генерал Каппель, застудивший лёгкие и обморозивший обе ноги, что вызвало его смерть две недели спустя. В этом же аду двигались наши больные и раненые, женщины и даже дети...»
Генерал-майор Петров: «Ночь переходит в день почти незаметно, мглистый, морозный день; мороз, к какому мы не привыкли, пронизывает сквозь кучу всяких одежд. Сколько носов уже обмороженных. Целый короткий день двигаемся то по сухому льду, то с водой сверху, с остановками. На остановках кормят лошадей; разводят костры, размораживают краюхи хлеба, чтобы подкрепиться. Снова ночь. Что впереди, неизвестно. Проводники обещают, что скоро какой-то хутор, но его не видно. Подсчитываем, что в движении с остановками больше суток, прошли не менее 50 вёрст, значит, ещё далеко.
На каждой остановке трагедия: сани вовремя движения по мокрым местам захватывают, загребают снег и обмерзают, становятся тяжёлыми. Надо обрубать лёд. Если же пришлось остановиться на мокром месте, то сани просто примерзают так, что лошади не могут их взять.
Уже много окончательно выбившихся из сил лошадей; еле стоят, или ложатся, чтобы больше не вставать. В воздухе крики, брань, разговоры…»
Капитан Ефимов: «В этих гиблых местах сани сразу примерзали ко льду, если усталые лошади не смогли протащить их через порог «одним духом», не останавливаясь. Много примёрзших саней было брошено».
«…Участники вспоминают о необычайной усталости, жестоком морозе, апатии, галлюцинациях, охвативших многих. За каждым поворотом реки ждут появления давно ожидаемой деревни Барги. Начинают мерещиться огоньки, слышится лай собак и крики петухов... Торопятся к этим признакам жилья. Всё пропадает... Впереди по-прежнему только ледяная поверхность реки, сжатая тёмными берегами. От усталости люди засыпали в санях и в седле. Мороз гнал их согреться. Соскакивали на лёд и пробовали бегом разогреть промёрзшее тело. Часто попадали в воду, промачивали валенки и ноги. Было много обмороженных».
Генерал-майор Петров: «…У спутников начинается слуховая галлюцинация. Слышат где-то лай собак. Я твёрдо помню, что на переселенческой карте деревня Усть-Барга на левом берегу реки, а до неё должен быть хутор. Двигаемся не 4 версты, а около 10 - ничего. Валенки, намоченные около саней, замёрзли, начинают чувствовать мороз ноги. Приходится слезать и бежать за лошадью, чтобы согреть ноги. В одном месте слышим стоны в санях - узнаём, что обморозил ноги и страшно продрог генерал Каппель.
Наконец, около полуночи добираемся до хутора и после короткой остановки - до желанной деревни. О красных нет никаких сведений, но и без красных много пострадавших, много обмороженных. Тёплая изба, кусок хлеба и возможность лечь и заснуть в тепле, и мы испытывали незабываемое счастье, забывали об ужасных днях в лесном ущелье на реке»87.
Капитан Ефимов: «… Очень тяжело поморозился генерал Каппель, шедший впереди с разведчиками и вместе с ними отыскивавший в воде проходы для двигавшейся сзади колонны. Он обморозил ноги и получил воспаление лёгких».
Полковник Вырыпаев: «Генерал Каппель, жалея своего коня, часто шёл пешком, утопая в снегу так же, как другие. Обутый в бурочные сапоги, он, случайно утонув в снегу, зачерпнул воды в сапоги, никому об этом не сказав. При длительных остановках мороз делал своё дело. Генерал Каппель почти не садился в седло, чтобы как-то согреться на ходу.
Но тренированный организм спортсмена на вторые сутки стал сдавать. Всё же он сел в седло, через некоторое время у него начался сильнейший озноб, и он стал временами терять сознание. Пришлось уложить его в сани. Он требовал везти его вперёд. Сани, попадая в мокрую кашу из снега и воды, при остановке моментально вмерзали, и не было никаких сил стронуть их с места. Генерала Каппеля, бывшего без сознания, посадили на коня, и один доброволец (фамилии его не помню), огромный и сильный детина на богатырском коне, почти на своих руках, то есть поддерживая генерала, не приходившего в себя, на третьи сутки довёз его до первого жилья, таёжной деревни Барги…»
Сколько участников похода не смогли преодолеть расстояние от Подпорожной до Барги, установить практически невозможно.
Генерал-лейтенант Филатьев: «Умерших во время перехода тифозных складывали прямо на лёд и ехали дальше. Сколько их было, никто не знает, да этим и не интересовались, к смертям привыкли».
Капитан Ефимов: «Пропустил нас и Кан, но взял за это тяжёлый выкуп. Было много замороженных. Особенно тяжела была для всех потеря нашего главнокомандующего - генерала Каппеля, который промочил ноги, сильно простудился».
Старожилы также подтверждают воспоминания белых о многих жертвах похода: «Многие замёрзли на Кану, больше всего в Караульных Шиверах».
Щукин Пантелей Игнатьевич, 1894 г. рожд.: (Житель д. Большой Балчуг) «Прокопий Холофеевич Цыганков согласился быть проводником за хорошую плату, которую ему обещали. Он вернулся через неделю и сильно заболел. После кое-что рассказал, а вообще вспоминать про тот поход не любил, рассказывал только подвыпивши и всегда смахивал слёзы. «Ужас», - говорил…
В Барге у Прокопия жила родня по жене, отогрелся кое-как, отоспался и когда все белые прошли, поехал назад. Мужик смекалистый, прихватил топор.
Вырубил свои сани и ещё одни привязал, тянул сзади до дому. За санями и сбруей крестьяне ездили не раз в ту зиму. Сколько, - говорили, - там людей помёрзло. Трупы несло весной со льдом и даже летом выносило».
Некоторые солдаты, не вынеся тягот перехода по Кану, возвратились в Подпорожную. О их дальнейшей судьбе можно только догадываться: они могли сдаться в плен, стать таёжными отшельниками или участниками белого партизанского движения. Ещё в 1960-х годах на их полуразвалившиеся землянки время от времени набредали в тайге охотники и искатели «золота Колчака». По их рассказам в земляках находили старые винтовки, револьверы, патронные гильзы, нехитрую утварь и полуистлевшие личные вещи.
Но основные силы белых армий смогли пройти по Кану! Трудно не согласиться с высказыванием штабс-капитана Решетникова, не участвовавшего в переходе по Кану, но в полной мере испытавшему всю тяжесть участия в Сибирском Ледяном походе:
«Этот переход был беспримерным подвигом русского солдата».
Тяжесть перехода и новые жертвы ещё больше сплотили людей. Если у Подпорожной на канский лёд вступили дивизии камцев, уфимцев, уральцев, ижевцев, то пройдя через горнило Кана, к деревне Барге они вышли уже «каппелевцами», а своего главнокомандующего справедливо почитали как спасителя.

10 января 1920 г.
Войсковая группа Каппеля - Барга

Генерал-майор Пучков: «Всякое представление о пройденном пространстве давно уже было утрачено, и мы ожидали появления деревни Барга за каждым поворотом реки. Повторились те же галлюцинации, что и накануне вечером, но на этот раз лай собак и крик петухов слышал не только я, но и все окружающие. Тщетно заглядывали мы в каждую расщелину, в каждую складку высокого правого берега реки, где наша карта указывала деревню Барга, всё напрасно - звуки исчезали, и перед нами оставались только неприступные берега и белое поле реки. Около трёх часов утра рельеф левого берега реки начал смягчаться, русло расширилось, и мы подъехали к деревне Барга. Слишком утомлённый, чтобы ощущать какое-нибудь радостное чувство, зашёл в первую попавшуюся хату и почти без чувств повалился на приготовленную кем-то солому…»
Такого большого количества людей деревня Барга не видела за всю свою двухвековую историю. По оценкам из тайги вышло около 10-12 тысяч человек.
Генерал-майор Петров: «На счастье белых в Усть-Барге (прим.- так в тексте) красных не оказалось, деревня встретила не пулями, а теплом и хлебом»96.
Полковник Вырыпаев: Бесчувственного генерала Каппеля внесли в дом, раздели, положили в кровать. Ноги его, от колен и ниже, затвердели, как камень. Случайно оказавшийся с нами доктор был без аптеки и инструментов. Осмотрев растираемые снегом ноги больного генерала, он нашёл, что у него обморожены пятки и некоторые пальцы на ногах, и их нужно срочно ампутировать. И не найдя ничего нужного в заброшенной деревне, ампутацию доктор произвёл простым ножом.
Очнувшись ненадолго, генерал Каппель тихо спросил: «Доктор, почему такая адская боль?»
Скоро после операции Каппелю стало легче …».
Врач ампутировал верхние фаланги пальцев правой ноги, от левой ступни оставил только пяточную кость. И после этого генерал Каппель ещё ставил ногу в стремя и верхом приветствовал своих солдат!
Переход ядра белых армий от д. Подпорожное до д. Барга занял от 36 до 48 часов. Тяжелее всех пришлось штабу и конвою главнокомандующего, стрелкам 4-й Уфимской дивизии. Прокладывая дорогу, они прошли этот путь «в два с половиной дня, делая в среднем не более двух с половиной вёрст в час». Растянувшиеся по Кану 8-я Камская стрелковая, 12-я Уральская стрелковая и 2-я Уфимская кавалерийская дивизии 2-й армии продолжали подходить к деревне Барге до полудня 10-го января.
Ижевская дивизия 3-й армии прошла этим путём значительно легче: дорога была проторена и утрамбована, а ночной мороз облегчил продвижение.
Генерал-майор Петров: «Вся тяжесть перехода досталась на долю уфимцев и камцев. Мороз последнего дня сковал проделанную, разъезженную по реке дорогу, и следовавшие в хвосте части 3-й армии проехали по реке уже отлично».
Капитан Ефимов: «… вода, во многих местах покрывавшая поверхность льда и сильно затруднявшая продвижение передовых частей, обратилась в крепкий лёд».
Ижевский конный полк, замыкавший движение 3-й армии, выступил из Подпорожной в 5 часов утра 10 января и по укатанной дороге через 19 часов, остановившись на полпути для короткого получасового привала, вышел к деревне Баргинской. Таким образом, к концу дня 10 января все участники перехода вышли с Кана.
Деревня Барга по сведениям на 1917 год насчитывала 92 двора и могла вместить только головные подразделения - штаб главнокомандующего генерала Каппеля и 4-ю Уфимскую дивизию. Части, выходившие с Кана вслед за ними, должны были пройти через деревню Баргу и рассредоточиться на постой и ночлег в ближайших селениях.
Из воспоминаний генерал-майора Пучкова о месте ночлега 8-ой Уфимской стрелковой дивизии достоверно известно: «… в ночь с 10-го на 11-е января 8-я дивизия имела ночлег в деревне Филипповка (Высотина), откуда предполагалось свернуть на Канск вдоль железной дороги и большого тракта».
Генерал-лейтенант Филатьев, вероятно, двигался в рядах именно этой дивизии и по выходу с Кана проделал в её рядах дополнительный переход до деревни Высотино по старой просёлочной дороге. Он писал: «Получился небывалый в военной истории 110-вёрстный переход по льду реки, куда зимою ни ворон не залетает, ни волк не забегает, кругом сплошная непроходимая тайга. Мороз был до 35 градусов. Одно время мы попали в критическое положение, когда наткнулись на горячий источник, бежавший поверх льда и обращавший его в кашу. Вереницы саней сгрудились около этого препятствия, так как лошади по размокшему льду не вытягивали, а обойти его не было возможности из-за отвесных берегов. Боялись, что лёд рухнет, но всё обошлось, перебрались поодиночке, вылезая из саней. Промокшие валенки немедленно покрывались ледяной коркой. Чтобы избежать воспаления лёгких, последние за рекою 10 вёрст пришлось идти пешком в пудовых валенках».
Где именно «в ближайших к Барге деревнях» были расквартированы другие подразделения, вышедшие с Кана, точно установить не представляется возможным.
Генерал-майор Петров: «…много недоразумений было из-за ночлегов. Когда на «дивизию» в густонаселённой местности сначала давалась большая деревня, дворов 40-50, считалось, что все страшно стеснены; когда же мы в движении сжались к железной дороге и проходили по малонаселённым местам, приходилось в 15-20 дворах располагаться двум “дивизиям”. Споры о какой-нибудь избе бывали, но скоро как-то перестали считать стеснительным такое расположение».
Если принять во внимание упоминание генерала Петрова о том, что для размещения дивизии неполного состава было достаточно деревни в 40-50 дворов, то населённая местность в окрестностях деревни Барги, вполне подходила для расквартирования значительных армейских сил:
Наиболее вероятным местом для дополнительного расквартирования войск, вышедших с Кана, могла быть д. Новая Печера. На карте Канского уезда, изданной Енисейским губернским земельным отделом в 1920 г., показана старая грунтовая дорога, соединяющая Баргу с Высотино. Именно по ней и направилась на ночлег 8-я Уфимская стрелковая дивизия генерала Пучкова. На эту же дорогу выходил просёлок с Новой Печеры, до которой оставалось меньше версты, и часть каппелевских войск могла остановиться в ней на ночлег. Исторически сложилось так, что все просёлочные дороги вели в д. Высотино, которая ещё в начале XIX века была центром сельского участка, общины государственных крестьян, живущих в нижнем течении р. Барги, здесь же со второй половины 1830-х годов находился «экономический хлебный запасный магазин» общины. Деревня Орловская в 1920 г. не имела прямого дорожного сообщения с д. Баргой и для того, чтобы попасть в неё из Барги, нужно было сделать «крюк» через Высотино.
Последнее редактирование: 30 янв 2012 05:08 от СибирецЪ.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • СибирецЪ
  • СибирецЪ аватар Автор темы
30 янв 2012 05:15 - 30 янв 2012 05:18 #6547 от СибирецЪ
Группа Сахарова - Клюквенная
На станции Клюквенная сходились Транссибирская железнодорожная магистраль и старый Сибирский тракт. Сюда после трёхдневного перехода от села Есауловского пришёл отряд Сахарова.
Генерал-лейтенант Сахаров: «На станции Клюквенная мы нашли довольно много своих - воинские части и учреждения, которые прошли восточнее Красноярска раньше; там же стояло несколько чешских эшелонов и была польская миссия. Здесь царила полная растерянность вследствие той же неясности, запутанности в обстановке… Чехи встречали наших очень недружелюбно, так что на вокзал пришлось поставить егерей вооружённый караул, чтобы обеспечить нашу безопасность…»
«… На станции Клюквенная стало известно, что трактом, немного впереди нас, идут части из состава 2-й армии под начальством генерала Вержбицкого… шли также из-под Красноярска два полка енисейских казаков».

11 января 1920 г.
Северная группа Сукина - на Яковлевку!
После ночлега в Предивной отряды Северной группы дошли до деревни Ивановской, что на правом берегу Енисея (20 вёрст, совр. Большемуртинский район). Здесь в Енисей справа впадает река Посольная. Название реки, как и деревни Троицкой в её верхнем течении связано с Троицким солеваренным заводом. Вдоль реки и по её руслу шла зимняя дорога, по которой обозами доставляли соль в Красноярск.
Сокращая путь на Ангару, 11 января 1920 г. Северная группа генерала Н.Т. Сукина на устье Посольной повернула на восток и пошла по руслам таёжных рек Посольной и Мурме на д. Яковлевку. Яковлевка находилась на севере Канского уезда и была превращена в опорный пункт Тасеевского партизанского района во главе с В.Г. Яковенко и Ф. Астафьевым. К этому времени тасеевские партизаны имели годовой опыт борьбы с отрядами белых.

Войсковая колонна Каппеля - разделение на армейские колонны
2-я армия оставалась на отдыхе в Баргинской и окрестных деревнях.
Здесь необходимо остановиться на вопросе о взаимоотношениях белых и местного населения. Вызывает большое сомнение достоверность «воспоминаний» жителей Барги о расстрелах красноармейцев, якобы учинённых в Барге по приказу В.О. Каппеля. Эти «воспоминания» являются поздними пересказами «былин», поведанных якобы свидетелями событий своим потомкам. Перепроверить такие «свидетельства» чрезвычайно сложно, хотя историк обязан анализировать любой источник на предмет его достоверности. Отнюдь небеспочвенно в исследовательской среде бытует поговорка: «Врёт, как очевидец». В тоже время историкам Гражданской войны известно, что Каппель никогда не отдавал приказов о расстрелах пленных красноармейцев. Как белые, так и красные проводили мобилизации в свои армии на контролируемой территории. Стремясь доказать, что белые воюют против большевиков как «узурпаторов государственной власти», а не против простого народа, Каппель ограничивался разоружением пленных и роспуском их по домам. Таково было общее состояние дел. К тому же авторы «воспоминаний баргинских жителей» упустили из внимания один факт - в д. Баргинской и окрестных деревнях к моменту прихода белых вообще не было никаких подразделений Красной армии, не было и партизан-повстанцев.
Генерал-майор Петров: «Общее впечатление от движения по сибирским сёлам таково, что население было равнодушно к провалу белого движения, равнодушно к разным воззваниям красных, но жалело нас как людей и как-то примирялось с теми несчастиями, что приносили приходящие».
Генерал-майор Пучков: «Сибиряки имели основания жаловаться только на реквизиции, которых мы, при всём желании, избежать не могли. Ни массовых, ни даже частичных «экзекуций» и «эксцессов» не было, так как никто не имел никаких личных счётов с населением в полосе движения армии, не было и времени и достаточной энергии, чтобы свести эти счёты; все желания истомлённых людей на ночлегах сводились к тому, чтобы добыть всё необходимое, отдохнуть и двигаться дальше; вне этого на их внимание могли претендовать только больные товарищи. Со своей стороны, жители также давали мало поводов к нападкам на них; в худшем случае они были индифферентны к войскам, особенно последних эшелонов, исключая, разумеется, жителей немногих районов, встретивших армию с оружием в руках».
С детства помнится местная псевдоисторическая легенда, согласно которой озверевшие колчаковцы повели местного учителя для расстрела на скалу, находящуюся на правом берегу Кана недалеко от современной горнолыжной трассы. «С тех пор зовётся она «Скалой учителя». Очень хочется посмотреть авторам легенды в глаза и спросить: зачем каппелевцам, измотанным тяжелейшим многодневным переходом, нужно было вести приговорённого к расстрелу за 4 версты от деревни, идти в 30-градусный мороз по глубокому свежему снегу, затем взбираться по сопке на вершину скалы, чтобы на высоте расстрелять кого-то во имя высокой же цели. Воистину, «важнейшим искусством для нас является кино и цирк» (Ленин). Анонимные «былинники речистые» увлеклись картинными деталями, но при этом из предания куда-то выпало имя учителя, оказались забыты и имена «свидетелей» расстрела.
По ходу движения войсковой колонны Каппеля действительно имели место случаи расстрелов крестьян при обнаружении у них боевого оружия или боеприпасов к нему. Но появление «воспоминаний» баргинцев о расстрелах красноармейцев и малоправдоподобных преданий о расстреле местного учителя, видимо, стало прямым следствием господствующего в советское время восприятия Гражданской войны через призму победителей-красных. Испытывая идеологическое неудобство от того, что деревня встретила каппелевцев «не пулями, а теплом и хлебом» и тем самым оказалась как бы непричастной к победе большевиков, местные жители отреагировали мифотворчеством по принципу «а мы как все», «все мы были жертвами колчаковского террора».
Что касается жестокости, проявленной белыми в боях, то в условиях Ледяных походов как Кубанского, так и Сибирского, белые предпочитали в плен не сдаваться и сами пленных не брали.
Итак, по выходу с Кана снова встал вопрос о выборе направления и маршрута дальнейшего движения армейской группы на Канск: по тракту и Транссибу, но не исключался и вариант продолжения похода по Кану. Связи не было. О том, что в Канск вошли отряды тасеевских партизан в Баргинской ещё не знали. Каппель был тяжело болен и после выхода с Кана общее руководство армиями фактически перешло к его ближайшему соратнику - командующему 2-й армией генерал-майору С.Н. Войцеховскому.
Генерал-майор Пучков вспоминал, что от деревень Баргинской и Высотиной «… предполагалось свернуть на Канск вдоль железной дороги и большого тракта. Однако, с выходом к железной дороге у станции Заозёрная выяснившаяся обстановка заставила генерала Войцеховского изменить направление».
Поскольку 3-я армия прошла по Кану последней, «не испытывая особых неудобств и лишений» (Пучков), её отдых в Баргинской был коротким. Уже на следующий день, 11 января, она двинулась на село Бражное, расположенное примерно в 20 верстах к югу от Канска. Впереди остатков 3-й армии двигалась Ижевская дивизия генерал-майора Молчанова. В авангард был назначен Ижевский конный полк капитана Ефимова. Выступив из Барги, Ижевская дивизия проследовала через переселенческие деревни Орловку и Ново-Георгиевку (Усовку) Троицко-Заозерновской волости, к вечеру того же дня конный полк ижевцев вступил в д. Ивановку Мало-Камалинской волости, где и расположился на ночлег.

Группа Сахарова - село Рыбное
Утром 11 (или 10?) января группа генерала Сахарова выступила по тракту со станции Клюквенная.
Генерал-лейтенант Сахаров: «… наш отряд, увеличившийся в численности от присоединившихся новых частей, выступил дальше на восток. Целью движения был Иркутск …
Движение по тракту стало теперь гораздо труднее: каждой колонне, всякому отрядику хотелось проскочить вперёд, никто не стремился добровольно изобразить арьергард и нести его тяжёлую службу. Населённые пункты во время ночлега были переполнены сверх меры…»
«На следующий день к вечеру наш отряд подошёл к большому сибирскому селу Рыбному; на несколько вёрст растянулось оно по обе стороны тракта; две церкви, несколько каменных двухэтажных зданий. Оказалось, что в этом же селе ночуют и отряды генерала Вержбицкого, который вздумал было приказать егерям нашего отряда перейти в другой район. Те взялись за винтовки и пулемёты, и только путём переговоров с Вержбицким и отмены его требования удалось устранить готовое вспыхнуть столкновение».
«Село Рыбное поразило всех нас своим богатством. Ведь это был январь месяц 1920 года, то есть пять с половиной лет прошло с начала войны, и почти три года Россия билась в конвульсиях своей смертельной революционной болезни. И вот - в каждой избе Рыбного были огромные, неисчерпаемые запасы всякой провизии, именно неисчерпаемые, так как не только всего было вдоволь для самих жителей Рыбного, но сердобольные хозяйки всю ночь пекли нашим офицерам и егерям хлебы, жарили, варили и продавали нам запасы на дорогу. В каждом дворе было по нескольку десятков гусей, индеек, кур, всюду коровы и телята. Была даже такая роскошь, как варенье.
Отношение сибиряков-староселов к нашим отступающим отрядам было самое дружественное; все эти русские крестьяне настроены очень патриархально, привыкли веками, от поколения к поколению, к своему укладу жизни, к прочно сложившемуся порядку, понятиям и традициям. Они религиозны, умели уважать и слушаться начальство, свято чтили Царя. И теперь ещё во многих избах оставались на стенах портреты покойного Государя Николая Александровича, Императоров Александра III и Александра II, от отцов и дедов. Революция, как зловонный ветер в чистое место, ворвалась в их жизнь со стороны, чужая, непонятная и враждебная им. В нас они видели своих, таких же противников революции, контрреволюционеров. И относились как к своим».
Традиционные монархические настроения жителей с. Рыбного имели исторические корни. 30 июня 1891 г. в селе делал остановку цесаревич Николай Александрович, будущий император Николай II, совершавший путешествие по Сибири. На полпути по Московскому тракту из Канска в Красноярск «…в одном из крестьянских домов был устроен завтрак, где была поднесена хлеб-соль от торговцев и по мирскому приговору жителей подведена тройка серых лошадей, милостиво принятая Его Высочеством, которая впоследствии была направлена по приказанию Государя Наследника, в г. Томск. Здесь, в с. Рыбном, Его Императорское Величество пожертвовал на устройство церковно-приходской школы 500 руб., а волостному старшине (Анисиму Прокопьевичу) Семёнову изволили подарить серебряные часы с цепочкой и для Волостного Правления свою фотографическую карточку с рамкою и футляром».

Соединения колонн Сахарова и Вержбицкого не произошло. От Рыбного в район Канска отряды двигались разными маршрутами - генерал Вержбицкий пошёл по Московскому тракту через Бородино на Канск, генерал Сахаров свернул с тракта на юг и пошёл параллельным курсом, минуя Усть-Ярульское, на Голопуповку.
Последнее редактирование: 30 янв 2012 05:18 от СибирецЪ.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • СибирецЪ
  • СибирецЪ аватар Автор темы
30 янв 2012 05:24 #6549 от СибирецЪ
Группа Вержбицкого - Бражное

Колонна генерала Вержбицкого, двигавшаяся вдоль Сибирского тракта, подошла к Канску. Усиленный передовой отряд, посланный к городу, был встречен повстанцами, закрепившимися на хорошо подготовленной позиции. Отряд понёс боевые потери и отошёл к своим главным силам. Тогда генерал Вержбицкий принял решение обойти Канск с юга через село Бражное.
11 января Воткинский конный дивизион под командованием ротмистра В.Н. Дробинина, шедший в авангарде группы Вержбицкого, атаковал отряд красных партизан, загородивших дорогу на Бражное. Партизаны атаки не выдержали и попытались спастись бегством. Несколько десятков партизан в ходе преследования были загнанны воткинцами на канский лёд и все порублены. Остатки отряда красных спешно покинули Бражное и отступили в сторону Канска. 11 января (по другим данным 12-го) группа генерала Вержбицкого заняла Бражное и остановилась там на ночлег.

Группа Сахарова - Голопуповка

К вечеру 11 или 12 января группа генерала Сахарова, двигавшаяся южнее колонны Вержбицкого, подошла к деревне Голопуповке (Верхний Амонаш).
Генерал-лейтенант Сахаров: «Вся Голопуповка оказалась набитой войсками, улицы были запружены распряжёнными обозами, во многих местах горели костры, облепленные группами солдат. Это грелись те, кому не хватило места в избах. Наш отряд долго бродил в поисках, где бы остановиться, обогреться и поесть. Наконец с большим трудом кое-как разместились на окраине села в курных избёнках».
Здесь скопились довольно значительные силы белых. Наиболее боеспособными из них были 1-я кавалерийская дивизия, два полка красноярских казаков (Енисейской казачьей бригады), отряд оренбургских казаков. Но все они действовали разрозненно. Сильный отряд красных повстанцев перекрыл все пути движения на восток. Он основательно укрепился на позициях и располагал артиллерией, в тоже время белые имели только стрелковое и холодное оружие, к тому же испытывали «патронный голод» (15-30 патронов на винтовку). Со дня на день ожидался подход частей регулярной Красной армии. Белые части оказались между молотом и наковальней и генерал Сахаров застал их в растерянности и отчаянии.
Поручик Варженский: «Все дороги вокруг нас были заняты красными, и мы находились в западне, в которой пробыли целых три дня. Дольше оставаться стало уже невозможно, так как все запасы продовольствия в деревне были израсходованы и наступал неизбежный голод.
... Попытки пробиться, предпринимаемые не один раз в различных направлениях, как отдельными командами лихих удальцов, так и целыми частями, успеха не имели... Командование растерялось... Дисциплина упала, и только страх держал всех вместе».
Одни начальники отрядов хотели идти сдаваться в Канск, другие предлагали уходить на юг в Монголию. Сахаров смог убедить командиров частей в необходимости объединения сил для прорыва через линию Степного Кана. Буквально за одну ночь из разрозненных сил бывший главнокомандующий армиями Восточного фронта сумел собрать под своим командованием довольно значительную группу в 5-6 тысяч человек и начал подготовку к прорыву.

12 января 1920 г.
«Канский прорыв» генерала Сахарова

Генерал-лейтенант Сахаров: «С раннего утра все улицы Голопуповки пришли в движение; вытягивались запряжённые санные обозы, стояли правильными рядами небольшие конные отряды, пехота шагала около саней, пулемётчики тщательно укутывали свои пулемёты, чтобы не застыли.
… Из всех частей составлены две боевые колонны, одна для удара с фронта, вторая обходная, а все обозы и мало боеспособные части вошли в третью колонну, которая должна была следовать по дороге за первой, в виде резерва.
Мороз за ночь покрепчал и здорово кусал щёки; пальцы коченели так, что больно было держать повод. День предстоял трудный: на таком морозе, после 15-вёрстного перехода, было тяжело вести наступательный бой… Колонны направились из села Голопуповка к реке Кан. Медленно, со скоростью не более двух вёрст в час, совершалось движение - вследствие трудных ненаезженных дорог, также и из-за того, что передовые части и разъезды шли крайне осторожно, нащупывая противника. Около трёх часов дня первая колонна завязала бой; красные, имея все преимущества - и командующий правый берег реки, и богатство в патронах и артиллерии, и наконец, возможность держать резервы в избах, отгоревать их там, - оказывали нам серьёзное сопротивление; все первые атаки были отбиты; наши потери убитыми и ранеными росли».
Первая боевая колонна развивала наступление с фронта. Наступая по открытой местности левого берега, увязая в глубоких снегах, она понесла большие потери и была остановлена плотным огнём противника. Тем временем вторая колонна под командой генерал-майора Д.А. Лебедева, имея задачей переправиться через Кан и ударить в тыл красным повстанцам, совершала глубокий обходной манёвр их крайнего левого фланга. Артиллерийский огонь красных и пересечённый характер местности серьёзно затрудняли её продвижение. Только с наступлением темноты колонне генерала Лебедева удалось завершить манёвр и ударить в тыл.
Генерал-лейтенант Сахаров: «Манёвр удался вполне. Красные, только почувствовав наш нажим в тыл, дрогнули, началась паника, и они, бросая оружие, бежали по направлению к городу Канску. Наши воска, наступавшие в лоб, воспользовались этим, дружно ударили, и уже к 10 часам вечера все наши части были на восточном берегу реки. Захватили много оружия, патронов, взяли несколько пулемётов. Но пленных не было.».
Таковы известные обстоятельства «канского прорыва» генерала Сахарова, однако среди исследователей истории Гражданской войны нет общепринятого мнения о месте данного боя. Генерал Сахаров в своих воспоминаниях не приводит названия деревни, занятой отрядом красных. Только один из участников событий, оренбургский казачий офицер Иванов, прямо упоминает название населённого пункта.
Вс.Н. Иванов: «Надо отдать справедливость генералу Сахарову - это был решительный человек. Расспросив об обстановке, забрав с собой Егерский полк полковника Глудкина, он утром ушёл из Голопупова на село Берешь, прорвался и с тех пор шёл на восток головным и первым пересёк Байкал».
Однако местонахождение д. Берёшь нуждается в уточнении. Берёшь - это второе название д. Подъяндинской, расположенной на западном (левом) берегу Кана. Напротив Подъянды на восточном берегу Кана находится устье р. Большой Береж и Бережская казённая лесная дача.
Между тем, как следует из текста воспоминаний, атакуемая белыми деревня находилась в 15 верстах от Голопуповки именно на восточном высоком берегу в непосредственной близости к Кану (в её домах отогревались резервы), а манёвр по её глубокому обходу совершался именно по западному (левому) берегу Кана, при этом обходящая колонна двигалась на север. Учитывая данные обстоятельства, надо полагать, что на острие «канского прорыва» находилась д. Шумиха. К тому же от неё шла просёлочная дорога на восток.
При этом во время «канского прорыва» бой шёл не за одну деревню. Сахаров упоминает о «занятых боем деревнях». В его воспоминаниях также упоминается вечерний рапорт офицера одной из частей, пришедших в Голопуповку раньше отряда Сахарова: «Сегодня выслали разведку на Кан. Разъезды наткнулись на красных. Попробовали взять одну деревню с боем, потеряли убитыми несколько драгун и отошли». Какую «одну» деревню пытались взять боем белые накануне прорыва? Восточнее Голопуповки в направлении Кана идёт дорога, разветвляющаяся на село Амонаш (Амонашенское) и на деревню Тарай. Для того, чтобы успешно развивать наступление на восточный берег Кана, предварительно надо занять деревню, находящуюся непосредственно напротив д. Шумихи - это д. Тарай. А для успешного обхода «крайнего левого фланга большевиков» и во избежание опасности флангового удара в тыл наступающим, необходимо было также занять волостное село Амонаш. Одну из этих деревень и пытались безуспешно взять боем отдельные отряды белых за день до общего наступления.
О занятии одной из этих деревень в ходе «канского прорыва» вспоминал офицер Чердынского полка поручик В. Варженский. Однако он не уточнял названия деревни:
«На четвёртый день, ранним морозным утром, при каком-то тупом молчании, точно обречённые, мы решительно двинулись. Впереди команда конных разведчиков, за ней на подводах пехота, дальше обоз с повозками больных, раненых, а также женщин и детей. Конные, выйдя за поскотину посёлка, по узкой дороге вначале лёгкой рысью, а затем в карьер понеслись к следующей деревне, стоящей на невысоком пригорке. Задание их было - проскакать деревню, даже под огнём, и с тыла снова повернуть на неё, когда пехота подойдёт с фронта...
Этого рассказать нельзя... Это надо пережить, чтобы понять всю радость и сумасшедшее изумление, когда деревня, где вчера вечером стоял сильный заслон, о который разбилась не одна наша попытка, оказалась пустой. По неизвестным нам причинам красные ушли, и мы отделались лёгким испугом, если это можно назвать «лёгким».

Каппелевская колонна 2-й армии Войцеховского
Главнокомандующий генерал Каппель и 2-я армия генерала Войцеховского после тяжёлого перехода по Кану продолжали находиться в д. Баргинской и окрестных деревнях. К этому времени была установлена вестовая связь с отрядом генерала Вержбицкого.

Группа Вержбицкого
Утром 12 января (по другим сведениям 13 января) группа Вержбицкого вышла из села Бражного и продолжила поход на восток к Нижнеудинску. Красные, узнав об уходе колонны, выдвинулись из Канска и вновь заняли село.

Каппелевская колонна 3-й армии Молчанова
В это же утро Ижевский конный полк капитана Ефимова вышел из Ивановки и, проследовав через деревню Солянку, пересёк Транссибирскую железную дорогу на переезде у 909-й версты. Здесь на железнодорожном переезде стоял эшелон чехов, в составе которого было несколько вагонов с лошадьми. За серебряные монеты, отбитые под Красноярском у красного обоза, ижевцам удалось уговорить чехов продать немного овса, чтобы подкормить своих лошадей.
Капитан Ефимов: «В другом духе произошла встреча у 1-го Ижевского стрелкового полка. Полк подошёл к железнодорожному разъезду, от которого собирался двинуться чешский эшелон. Заметив, что полк начал переходить через полотно железной дороги, привыкшие к беззастенчивому хозяйничанью в тылу, чехи отправили командиру полка требование приостановить движение, пока их эшелон не пройдёт дальше на восток. Требование было предъявлено как подлежащее немедленному исполнению. Командир полка тут же отдал приказ командиру пулемётной команды поставить по два пулемёта с каждой стороны дороги и открыть огонь по вагонам, если эшелон двинется». Решимость командира полка полковника Михайлова возымела действие и чешский эшелон не посмел двинуться, пока весь стрелковый полк не перешёл через линию железной дороги.
К вечеру 3-я армия вступила в село Больше-Уринское на большом Сибирском тракте. Генералу Молчанову было известно о том, что красные имеют в Канске большие силы и продолжают усиленно укрепляться на подступах к городу. Офицер штаба 3-й армии подполковник Ловцевич накануне сходил на разведку в г. Канск. Он переоделся в солдатскую шинель без погон, проник в город, побывал в разных его районах и лично убедился в невозможности штурма Канска. Во время разведки он был задержан красным патрулём, заподозрившем в нём «колчаковского капитана», но Ловцевичу удалось развеять подозрения и успешно выполнить задание.
Колонна 3-й армии предполагала обойти Канск с юга через село Бражное. Но достоверных сведений о том занято Бражное красными или нет, от крестьян Больше-Уринского получить не удалось. Было известно только то, что оно регулярно переходило из рук в руки.
Северная группа Сукина - «Яковлевская пробка»
11 января у д. Ивановки колонна Северной группы Н.Т. Сукина свернула на зимнюю «соляную» дорогу и двинулась вверх по льду р. Посольной. Достигнув вершины Посольной, дорога, шла через водораздел к верховьям р. Мурмы, впадающей в Усолку, и выходила несколько ниже устья Мурмы к деревне Яковлевой Тасеевской волости Канского уезда. Дорога эта была известна с XVIII в. и вела к Яковлевскому соляному магазину, представлявшему собой соляной склад Троицкого солеваренного завода. Здесь у Усолки проходил Тасеевский тракт местного значения. Южнее Яковлевки в 8-10 верстах по тракту находилась «столица» партизанского района с. Тасеево. Двигаясь от Яковлевки на север, можно было выйти на Ангару.
К вечеру 12 января 11-й Оренбургский казачий полк, двигавшийся в авангарде Северной группы, подошёл к окрестностям Яковлевки.
Марков С.В.: «Район, по которому мы шли, сокращая путь на реку Ангару, был логовом партизан, здесь они после освобождения Сибири прочно обосновались и в продолжение всей нашей борьбы с большевиками удерживали за собой бассейн реки Тасеевки, притока реки Ангары, в которую впадает река Усолка, но теперь можно было предполагать, что все красные партизанские отряды этого района ушли к Красноярску. Дорога, по которой мы шли по тайге через невысокие горы, водораздел между рекой Усолкой и Енисеем, вела к селу Яковлево, запиравшему выход из тайги».
Зуев А.В.: «в этом районе оперировал большой партизанский отряд, который, пользуясь местностью и временем года, легко мог преградить нам путь.
…Дорога шла по просеке, засыпанной снегом толщиною в 1 аршин и более. Переход был чрезвычайно труден: лошади выбивались из сил и повозки с трудом двигались по глубокому снегу. Только к вечеру мы достигли д. Вершины Яковлевой. Но здесь нас ждало подлинное испытание: не доходя версты до указанного пункта, нам преградил путь крупный партизанский отряд, оказавший упорное сопротивление. Кругом этой деревушки сплошная непроходимая тайга, снег почти в рост человека: ни вправо, ни влево свернуть нельзя. Только единственная просека давала возможность войти в эту деревушку. Но посланный авангард для занятия её встретил самое решительное сопротивление. Партизаны сумели построить окопы из снега и потому легко отбивали огнём всякую попытку атаковать их с фронта. Предпринятый затем обход одного из флангов по глубокому, почти непроходимому снегу, закончился неудачей: мы понесли слишком дорогие в нашем положении потери убитыми и ранеными людьми. Эта неудача лишь только воодушевила партизан на упорство сопротивления. Единственное же их орудие «Макленка» производила гнетущее моральное впечатление своими оглушительными разрывами снарядов, гулко раздававшихся в тайге.
Марков С.В.: «Яковлево было занято красными, и бой начался в невыгодных для нас условиях: развернуться в тайге по глубокому снегу было невозможно, и приходилось драться на узком пространстве. Стоял сильный мороз, не позволявший оставлять долго солдат в цепях. У красных было много пулемётов и одна мелкокалиберная пушка, «макленка», безуспешно старавшаяся нащупать наш обоз. Снарядов к ней было, по-видимому, у красных мало, и стреляла пушка редко. Наши атаки на село легко отбивались красными, так как наступление по глубокому снегу было «черепашьим»…
Зуев А.В.: «Две ночи (11-й Оренбурский казачий) полк проводит под открытым небом. Люди за это время не получали пищи, не было даже воды: разогревали снег в котелках и пили чай или пекли «оладьи» сделанные из муки и снега, без соли и приправ. Жутко становилось за полк, за людей, обречённых при неудаче на смерть! Нужно было напрячь всю энергию, весь разум и волю, чтобы выбраться из этого «мешка смерти», ибо отступление грозило неминуемой гибелью всему отряду.
В это время в хвост колонны полка постепенно начали прибывать новые отряды: полковника Казагранди, генерала Перхурова. Даётся ориентировка вновь прибывшим, выдвижение новых частей на позицию, но враг кажется неприступен и непобедим. Слышится лишь частая ружейная перестрелка, гулко раздающаяся по девственной тайге».

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • СибирецЪ
  • СибирецЪ аватар Автор темы
30 янв 2012 05:25 - 30 янв 2012 05:28 #6550 от СибирецЪ
13 января 1920 г.
Каппелевская колонна 3-й армии Молчанова
После короткого ночлега в Больше-Уринском 3-я армия начала обход Канска с юга через Бражное. Поскольку достоверных данных о принадлежности села не было, решили исходить из того, что оно может быть занято красными повстанцами. Ижевскому конному полку была поставлена задача занять Бражное и обеспечить проход частей 3-й армии через село. Ещё в темноте, в 3 часа утра кавалерийский полк выступил из Больше-Уринского.
Капитан Ефимов: «Подойдя к селу, полк развернул два эскадрона в лаву и двинулся в атаку. С севера, из района села Ачикаул [здесь - Ашкаул], начался обстрел шрапнелью на высоких разрывах. В селе Бражном противника не оказалось. По словам жителей, красные партизаны бежали, как только заметили наше появление. Они удовлетворились артиллерийским обстрелом с расстояния 6 вёрст, не причинившим никакого вреда.
Но перед нашим приходом, в промежутке времени после ухода группы генерала Вержбицкого, в засаду попал один егерский батальон. На льду реки лежало до 200 трупов зверски зарубленных егерей и среди них несколько женщин и детей. Навстречу нам выбежала обезумевшая женщина и умоляла спасти её. Из её истерических слов, прерываемых рыданиями, можно было понять, что красные убедили егерей сложить оружие и обещали всем полную пощаду. Когда егеря сдали оружие, их всех порубили вместе с жёнами и детьми».
В этот же день утром 3-я армия выступила из Больше-Уринского, проследовала через Бражное и двинулась дальше на Нижнеудинск.

Каппелевская колонна 2-й армии Войцеховского
Отдохнув после тяжёлого перехода по Кану, войсковая группа 2-ой Сибирской армии генерала Войцеховского в составе 4-й Уфимской и 8-й Камской стрелковой дивизий, 2-й Уфимской кавалерийской дивизии и нескольких мелких войсковых единиц выступила из д. Баргинской и окрестных деревень. Первоначально генерал Войцеховский намеревался выйти на Трассибирскую магистраль и, двигаясь вдоль железной дороги, выйти на Канск. Однако, связавшись по телеграфу на станции Заозёрная с группами Вержбицкого и Сахарова, Войцеховский узнал о том, что солдаты канского гарнизона перешли на сторону большевиков, а сам город занят тасеевскими партизанами, которые также заняли деревни южнее Канска и успели сильно укрепить позиции на подступах к городу.
Чтобы избежать столкновения с противником сильно поредевших частей, было принято решение выдвигаться к Транссибу и Московскому тракту, двигаться на юг в обход Канска на соединение с колоннами Вержбицкого и Сахарова.
Полковник Вырыпаев: «В деревне Барге у богатого мехопромышленника нашли удобные сани, в которые предполагалось уложить больного генерала [Каппеля] для дальнейшего движения, когда утром доложили ему об этом, он сказал: «Это напрасно, дайте мне коня!» На руках мы вынесли его из избы и посадили в седло. И все двигавшиеся по улице были приятно удивлены, увидев своего начальника на коне, как обычно.
Вставать на ноги и ходить Каппель не мог, так что, приходя на ночлег, мы осторожно снимали его с седла, вносили в избу, клали на кровать, а доктор делал ему очередную перевязку. Так продолжалось несколько дней…».
Генерал-майор Пучков: «Не желая без крайней надобности подвергаться потерям, генерал Войцеховский приказал Уфимской группе обойти укреплённый партизанский район, двигаясь на деревни Бородина, Усть-Ярульская, Подъянда и далее на деревню Александровка. По-видимому, генерал Войцеховский считал возможным пойти на некоторую потерю времени, так как армия вышла уже в район, занятый чешскими эшелонами; шедшая в хвосте Польская дивизия к этому времени была сосредоточена главными силами у станции Клюквенная и должна была принять на себя первый удар красных при движении их от Красноярска на восток.
Двигаясь беспрепятственно, Уфимская группа к вечеру 13-го сосредоточилась в огромной деревне Александровка, в 20-25 верстах северо-восточнее деревни Подъянда, и здесь впервые за два последних месяца имела полную днёвку. Был дан больше, чем полный отдых: большинство людей получило баню, о которой начинали забывать и которая была так необходима ввиду свирепствовавших в рядах армии всех видов тифа».
Генерал-лейтенант Сахаров: «Тиф, сыпной и возвратный, буквально косил людей; ежедневно заболевали десятки, выздоровление же шло крайне медленно. Иногда выздоровевший от сыпного тифа тотчас заболевал возвратным. Докторов было очень мало, по одному - по два на дивизию, да и те скоро выбыли из строя, также заболели тифом. Трудно представить себе ту массу насекомых, которые набирались в одежде и белье за долгие переходы и на скученных ночлегах. Не было сил остановить на походе заразу: все мы помещались на ночлегах и привалах вместе, об изоляции нечего было и думать. Да и в голову не приходило принимать какие-либо меры предосторожности. Это не была апатия, а покорность судьбе, привычка не бояться опасности, примирение с необходимостью».

14 января 1920 г.
«Яковлевский прорыв» Северной группы Сукина
На счастье Северной группы основные силы партизан действительно были стянуты туда, где ожидался проход основных сил белых армий - к Канску, Московскому тракту и Транссибирской железнодорожной магистрали.
Зуев А.В.: «Третий день стоит колонна, вытянувшись длинной лентой по просеке. Люди греются около костров: лютая сибирская зима даёт себя знать. Особенно становилось жутко ночью: справа и слева тайга. Над головой была видна лишь узкая полоска неба, усыпанного яркими звёздами…
Наконец и нашему злоключению наступил конец. На третий день к вечеру противник внезапно очистил злополучную деревушку, опасаясь вероятно обхода, который был предпринят сотнями 11-го Оренбургского казачьего полка, совместно с другой конницей.
Было темно, когда колонна втянулась в бедную таёжную деревушку, где уже нельзя было достать что-либо съестного. Скопившиеся отряды не могли разместиться в деревушке и люди грелись в неказистых деревенских избах по очереди или около костров.
Для преследования противника был выделен особый авангард, которому ставилось задание занять следующее село, в котором предполагалось, что противник ночует. Но партизаны бежали безостановочно на Троицкий завод и далее на Тасеевскую волость.
Трёхдневное пробивание «пробки» под д. В. Яковлевой болезненно отозвалось и на моральном состоянии войсковых частей и на их физическом здоровье».
Марков С.В.: «…бой был решён глубоким обходом села несколькими сотнями оренбургских казаков. Красные бежали, и мы заняли Яковлевку. Сильно укреплённое село было, по-видимому, опорным пунктом партизан. По его окраинам были построены бревенчатые бункера, засыпанные снаружи для камуфляжа снегом и политые водой.
Из Яковлевки наша колонна двинулась по льду реки Усолки к реке Ангаре. Пройдя по ней вёрст 200 [?], до села Устьяновского, находившегося при впадении Усолки в реку Тасеевку, мы снова, сокращая путь, пошли таёжной дорогой на село Пашино (вёрст 150), на левом берегу Ангары. Выйдя на Ангару, мы почувствовали простор: широкая, в две-три версты, река и вместо узкой таёжной дорожки - впереди хорошо накатанный путь».
От Пашино Северная группа Н.Т. Сукина двигалась вверх по Ангаре двумя отрядами Судьба этих отрядов оказалась различной. Впереди шла строевая колонна 3-го Барнаульского и 11-го Оренбургского казачьего полков. Барнаульцы и оренбуржцы взяли за правило передвигаться быстро и налегке. Ведя бои с превосходящими силами противника, оставляя по пути в деревнях раненных и больных, делая тяжелейшие переходы до 80 и 110 вёрст в день, они смогли к 14 марта 1920 г. дойти до Читы.
Колонна полковника Казагранди двигалась вторым эшелоном. Большую долю в ней имел «нестроевой элемент», колонна была перегружена обозами с семьями и беженцами. Двигаясь вторым эшелоном, отряд Казагранди испытывал недостаток в лошадях, фураже и продовольствии, он с трудом совершал дневные переходы по 30-50 вёрст, постепенно отставал, пока окончательно не отделился в с. Каменка на Ангаре. Отряд медленно двигался полным составом, не бросая раненых, больных, штатских. Здесь же на Ангаре у села Кононово 10-12 февраля 1920 г. отряд полковника Казагранди был настигнут красными и сдался (300 человек при 250 винтовках и 15 пулемётах).
Ранее от колонны Казагранди отделился отряд генерала Перхурова. Во время перехода к реке Лене проводник сбился с пути и вместо 4 суток отряд бродил в дикой тайге 8 дней. 11 марта 1920 г. отряд Перхурова вышел к селу Подымахинскому у Лены и согласился разоружиться под гарантию полной неприкосновенности всем членам отряда. Однако всех взяли в плен и пешком отправили в Иркутск, до которого было более 700 вёрст.
Иногда общая численность белых, прошедших северным обходным путём по Ангаре, оценивается в краеведческой литературе примерно в 10 тысяч человек. Следует признать, что по Ангаре шли не только военные отряды. Вслед за строевыми и нестроевыми воинскими чинами, двигавшимися в походных колоннах, в обозах следовали раненные, больные, гражданские лица, члены семей военнослужащих, включая детей. Однако, даже принимая во внимание большое количество гражданских лиц, приведённую цифру следует признать сильно завышенной. Местные жители вспоминали, что по Ангаре прошло от 4 до 6 тысяч человек.

16 января 1920 г. - Соединение войсковых колонн на юге Канского уезда
Каппелевские колонны Войцеховского и Молчанова, обошедшие Красноярск и совершившие движение по таёжному Кану, соединились с колоннами Вержбицкого и Сахарова, прошедшими Красноярск и прорвавшимися через оборонительную линию степного Кана. Местом соединения стала южная часть Канского уезда. Окружение и уничтожение остатков Сибирских белых армий адмирала Колчака не состоялось. Теперь из разрозненных войсковых колонн предстояло создать новую «каппелевскую» армию.
Где именно произошло соединение колонн белых армий - вопрос до сих пор открытый. Никто из участников Сибирского Ледяного похода в своих воспоминаниях не указывает конкретное место соединения. Видимо, соединение четырёх войсковых колонн не было одномоментным. Бесспорно следующее: все колонны обошли Канск с юга; колонна Вержбицкого, а вслед за ней каппелевская колонна 3-й армии Молчанова прошли через Бражное. Не ясно, в каком именно месте переходила Кан группа Сахарова. Наиболее вероятно, что осуществив «канский прорыв», она двинулась на восток через д. Шумиху. От Шумихи дорога шла на Александровку, Новую Покровку, Тарамбу, Верхнюю Тугушу, а далее на волостное село Тинское и железнодорожную станцию Тины. Но не исключено, что после прорыва группа Сахарова могла повернуть на север и пройти через Бражное или Кучердаевку. Каппелевская колонна 2-й армии Войцеховского, выйдя на Подъянду, могла двигаться только на д. Тарай и, перейдя Кан у д. Шумихи, дойти 13 января до д. Александровки на р. Пойме. Маршруты движения всех колонн могли пересекаться в районе железнодорожных станций Тины, Решоты или восточнее их на марше к Нижнеудинску.
Изголодавшиеся, промёрзшие, без зимнего обмундирования, испытывая острый недостаток в боеприпасах, белые упорно продолжали отходить на Иркутск. Белая армия, которая не могла двигаться по определению, понимала, что может уцелеть только в движении. Сибирский Ледяной поход продолжался. Движение войсковых колонн приобретало всё более организованный вид. Несмотря на сильные морозы, смертельную усталость, недостаток в обозах, наличие большого количества раненых, больных и членов семей, колонны Белой армии ежедневно проходили на марше по 40-50 вёрст.
Тяжело больной генерал Каппель до последнего оставался в седле и продолжал вести войска. Ампутация левой ступни и частично фаланг пальцев правой ноги делали верховую езду для него с каждым днём всё более невыносимой. Но подчинённые видели - главком с ними!

21 января 1920 г. - Нижнеудинск

Дальнейшее отступление белых вплоть до Забайкалья продолжалось без особых препятствий. Нижнеудинск был взят войсками генерала Вержбицкого без боя. Здесь узнали о предательстве союзниками адмирала Колчака и захвате золотого запаса России.
Полковник Вырыпаев: «20-го или 21-го января 1920 года, чувствуя, что силы его оставляют, Каппель отдал приказ о назначении генерала Войцеховского главнокомандующим армиями Восточного фронта. В последующие 2-3 дня больной генерал сильно ослабел».
Начальники чешских эшелонов, узнавая о тяжёлом состоянии генерала Каппеля, предлагали разместить его вместе с частью штаба в своих санитарных вагонах, гарантировали секретность и безопасность. На все эти предложения Каппель ответил категорическим отказом. На доводы своего адъютанта полковника Вырыпаева «генерал Каппель отвечал, что в такой тяжёлый момент он не оставит армию, а если ему суждено умереть, то он готов умереть среди своих бойцов. Закончил он фразой: «Ведь умер генерал Имшенецкий среди своих... И умирают от ран и тифа сотни наших бойцов!» После этого говорить с ним на эту тему было бесполезно».

22 января 1920 г. - На Иркутск!
В Нижнеудинске на общем собрании командиров вышедших из окружения частей было принято решение ускорить движение на Иркутск. Двум войсковым колоннам предстояло соединиться в районе станции Зима, взять с ходу Иркутск, освободить адмирала А.В. Колчака и отбить «золотой эшелон». Затем предстояло объединиться с атаманом Г.М. Семёновым и восстановить Восточный фронт. Это было последнее совещание, проведённое В.О. Каппелем. Во время совещания Каппель всё время лежал на кровати. Силы покидали его и 25 января 1920 г. главнокомандующий отдал последний приказ по армиям Восточного фронта - назначил своим преемником генерал-майора С.Н. Войцеховского и вручил ему один из своих Георгиевских крестов.
Капитан Ефимов: «Он тяжело страдал от полученной на реке Кан простуды, и здоровье его ухудшилось. Он уже не был в состоянии нести свои обязанности, и генерал Войцеховский часто распоряжался за больного главнокомандующего. Генерал Каппель назначил генерала Войцеховского своим заместителем. В командование 2-й армии предназначался генерал Вержбицкий. На должность командующего 3-й армией, после опроса присутствующих, генерал Каппель назначил генерала Сахарова».
Полковник Вырыпаев: «Через 8-10 дней после выхода из деревни Барги состояние Каппеля стало ухудшаться. У него пропал аппетит, временами был сильный жар, а у трёх-четырёх докторов, следовавших в общем движении, не оказалось термометра. Также термометра не нашлось и в попутных деревнях. Доктора всё своё внимание сосредоточили на больных ногах генерала Каппеля и совсем упустили из вида его покашливание и то, что как-то, когда я помогал ему одеваться, он потерял сознание. Его уложили в сани, в которых он ехал несколько дней.
… Всю ночь 25-го января он не приходил в сознание».

26 января 1920 г. - Смерть Каппеля
Уже без сознания генерал Каппель был перенесён в лазарет румынского эшелона. Многие полагали, что у Владимира Оскаровича развивается гангрена ног, вызванная обморожением. Но согласно диагнозу, поставленному румынским доктором К. Данцом, генерал Каппель умирал от двухстороннего крупозного воспаления лёгких.
Полковник Вырыпаев: «Одного лёгкого уже не было, а от другого оставалась небольшая часть. Больной был перенесён в батарейный лазарет-теплушку, где он через шесть часов, не приходя в сознание, умер.
Было 11 часов 50 минут 26-го января 1920 года, когда эшелон румынской батареи подходил к разъезду Утай, в 17 верстах от станции Тулуна в районе города Иркутска».
Генерал-лейтенант Сахаров: «Смерть его среди войск, на посту, при исполнении тяжёлого долга, обязанности вывести офицеров и солдат из бесконечно тяжёлого положения, - эта смерть окружила личность вождя ореолом светлого почитания. И без всякого сговора, как дань высокому подвигу, стали называть все наши войска «каппелевцами»; так окрестили нас местные крестьяне, так пробовали ругать нас социалисты, так с гордостью называли себя наши офицеры и нижние чины».
Подчинённые не оставили тело своего генерала. Гроб с телом Каппеля сопровождал отступающую армию. После того как 7 февраля 1920 г. большевиками в Иркутске быль расстрелян адмирал А.В. Колчак, штурм Иркутска был прекращён, отступление белых продолжилось в Забайкалье. Тело Каппеля было перевезено в санях через Байкал и похоронено сначала в Чите, а потом, с уходом белых из Забайкалья, было взято в Харбин и погребено в ограде церкви Иверской иконы Божьей матери на Офицерской улице. На собранные каппелевцами средства на могиле был поставлен мраморный крест, снесённый в 1955 г. китайскими властями по просьбе советской стороны. В декабре 2006 г. останки Каппеля были эксгумированы и возвращены на Родину. После того как власти Читы не дали согласия на захоронение останков легендарного генерала, они были перевезены в Москву и по благословлению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II упокоены в некрополе Донского монастыря. Русский генерал, считавший для себя «высшей наградой на земле от Бога - смерть за Родину», был погребён рядом с могилами генерала А.И. Деникина и философа И.А. Ильина.

Март 1920 г., Чита - Переформирование армий
9 марта 1920 г. части сибирских армий вступили в Читу, 14 марта в Читу прибыли остатки Северной группы генерала Сукина. В рядах 3-го Барнаульского полка оставалось 100 офицеров и 400 солдат, в 11-м Оренбургском - 25 офицеров и около 300 казаков, более 10 пулемётов. С приходом белых войск в Забайкалье Великий Сибирский Ледяной поход завершился.
Среди участников событий и исследователей истории Гражданской войны до сих пор нет более или менее общей оценки количественного состава армий адмирала Колчака, прошедших путь от Омска до Читы.
Генерал-майор Пучков считает, что под Иркутском остатки белых армий Восточного фронта насчитывали только 22-24 тыс. человек, из которых не более 5-6 тысяч оставались строевыми: «Сейчас уже не представляется возможным определить, какое именно количество бойцов могла бы выставить вся армия в наиболее критические периоды похода. Когда решался вопрос об атаке Иркутска на совещании старших начальников с генералом Войцеховским, то при подсчёте выяснилось, что вся 3-я армия, правда очень слабого состава, могла бы дать не более 2 тысяч бойцов. 2-я армия, включая и Уфимскую группу, была значительно сильнее, но я не думаю, чтобы в этот день генерал Войцеховский мог рассчитывать более чем на 5-6 тысяч бойцов, и это из общего числа в 22-24 тысячи людей».
Современные исследователи приводят разные данные по численности вышедших белых армий, вышедших вдоль Транссибирской железной дороги к Иркутску. Одни исследователи полагают, что в Иркутскую губернию вступило не более 30 тысяч белых, другие полагают, что до Иркутска добрались 40 тысяч человек.
Так же существенно различаются и сведения о количестве войск, перешедших Байкал и дошедших до Читы. Главнокомандующий Восточным фронтом генерал-майор Войцеховский в начале марта 1920 г. телеграфировал во Владивосток, что вывел в Забайкалье остатки войск в количестве 30 тысяч человек.
Доброволец Марков: «Из трёх армий Сибири, Поволжья и Урала и других отдельных воинских частей, начавших свой Сибирский поход в количестве около 100 тысяч человек, в Забайкалье пришло не более 25 тысяч, из которых 11 тысяч больных и раненых. Остальные 75 тысяч или попали в плен к красным, или погибли во время похода». Генерал-лейтенант Филатьев, скептически оценивающий Великий Сибирский Ледовый поход, писал: «Численность войск никому известна не была, наугад её принимали в 60 тысяч человек; на самом деле едва ли было и 30 тысяч, по крайней мере, до Забайкалья дошло только 12 тысяч (не считая жён и детей), да столько же осталось добровольно под Красноярском».
Современные исследователи называют разное количество остатков армий, пришедших в Читу: 18 тысяч человек, 15 тысяч человек.
Остатки трёх сибирских армий адмирала Колчака были переформированы в Чите в корпуса и вместе с забайкальскими казаками атамана Семёнова образовали теперь уже только одну белую армию - Русскую Дальневосточную. Возглавил войска Российской Восточной окраины генерал-майор С.Н. Войцеховский. Восточный фронт был восстановлен.
Можно по-разному относиться к белому движению. Но сегодня это уже История, поэтому современный человек, не лишённый чувства сострадания, считающий себя гражданином и патриотом, не может не отдавать дань уважения белому воинству, до конца прошедшему свой трагический путь, не признавать его верности долгу, лучшим армейским традициям и любви к Отечеству.
Генерал-майор Пучков: «… эта красивая и яркая страница истории гражданской войны заслуживает по справедливости быть отмеченной и сохранённой в памяти тех, кому дорого всё, что связано с именем Русской армии. Разбитые и гонимые остатки Сибирских, Уральских и Волжских частей проявили исключительную стойкость, величие духа и непримиримость к врагам Родины, достойные лучших представителей великой нации. Те неисчислимые лишения и страдания, кои выпали на долю несчастной и героической армии, едва ли имеют равное во всей мировой военной истории. Зимний поход остатков армии адмирала Колчака по справедливости получил эпитет "Легендарный"; в этой оценке похода сходятся одинаково и друзья, и враги белой армии».


P.S.: Работа над очерком была завершена 10 января 2010 г. в день 90-летия прохода каппелевцев по Кану, в
г. Зеленогорске (в 3 верстах от бывшей д. Барги).


www.promegalit.ru/publics.php?id=1155
Последнее редактирование: 30 янв 2012 05:28 от СибирецЪ.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

Больше
23 окт 2012 13:03 #10057 от mamin
Воспоминания генерала А.П.Богаевского 1918 года. Ледяной Поход.
Библиотека Царское село.

С уважением, Галина.
Спасибо сказали: Нечай

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

Больше
23 окт 2012 14:09 #10059 от Пётр
Ужасная история! Что надо сделать, что бы это не забыть и главное НЕ ПОВТОРИТЬ!?

Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

  • Калдаманец
  • Калдаманец аватар
23 окт 2012 15:17 #10061 от Калдаманец

mamin пишет: Воспоминания генерала А.П.Богаевского 1918 года. Ледяной Поход.
Библиотека Царское село.


Это о Первом Ледяном Кубанском походе

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

Больше
24 окт 2012 07:24 #10082 от mamin
Калдаманец
Честно скажу, не открывала, думала, сейчас нет времени изучить, но главное не забыть, не пропустить...;)
Сергей, спасибо за пояснение!

С уважением, Галина.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

Больше
13 дек 2013 05:42 #17741 от Нечай
Участники Великого Сибирского Ледяного Похода:


• Волков Вячеслав Иванович (1877 – 1920), войсковой старшина (1917), монархист. В апреле 1918 г. организовал совместно с Анненковым восстание в районе Омска, подавленное к маю того же года. Один из организаторов свержения советской власти в июне 1918 г. в Западной Сибири. Командир 1-го Сибирского казачьего полка, совершил с ним рейд по Алтаю, где полностью уничтожил красный отряд Сухова. В сентябре 1918 г. – уполномоченный командующего армией по Охране государственного порядка, начальник Омского гарнизона. Предотвратил в ночь с 20 на 21 сентября 1918 г. захват власти эсерами в Омске, арестовав 21 сентября 1918 г. Крутовского, Шатилова, Якушева, Новоселова. Направил дело об аресте Новоселова прокурору Омской судебной палаты. Левыми обвинялся в исполнении убийства Новоселова. По данным Г.К. Гинса, Волков в самой резкой форме осудил убийство Новоселова. Несмотря на то, что был близок к И. Михайлову, тот потребовал в ответ на его действия 21 сентября 1918 г. устранения Волкова от должности начальника гарнизона Омска и назначения расследования его действий. По требованию И. Михайлова, Волков был на непродолжительное время арестован, что было положительно оценено Вологодским. Один из главных заговорщиков против Директории, полковник Сибирского казачьего войска, в 1918 г., при Колчаке – генерал-майор (войсковой чин получил от Колчака вскоре после окончания судебного разбирательства, во время которого он обвинялся в совершении государственного переворота 18 ноября 1918 г.). В этом чине командовал Сводно-казачьим корпусом. В его доме до переворота проживал Колчак. Начальник Омского гарнизона в 1918 – 1919 гг. По мнению "левых", он являлся одним из главных организаторов зверского преступления – убийства членов Учредительного Собрания, заключенных в тюрьму по обвинению в антигосударственной деятельности во время и после подавления большевистского восстания 22 декабря 1918 г. Активно участвовал в подавлении этого восстания в Омске. Основатель монархической организации "Смерть за Родину". Назначен 1 декабря 1918 г. Колчаком начальником 4-го и 5-го корпусных районов с правами командующего отдельной армией с присвоением прав генерал-губернатора Иркутска. В декабре 1918 г. направлен Колчаком во главе IV Сибирского корпуса для подавления Семенова в Забайкалье. В Иркутске имел с Семеновым телефонную беседу, в ходе которой тот пытался объяснить Волкову мотивы своих действий и предотвратить столкновение. Волков заявил, что выполнит приказ Колчака. Разоружен на железной дороге японскими войсками, не допустившими столкновения между белыми. С конца января по июнь 1919 г. – официально являлся представителем Колчака по формированию казачьих частей во Владивостоке. Одновременно, с апреля 1919 г., начальник антипартизанского сводного казацкого отряда. Вместе с А.В. Катанаевым руководил операцией в апреле - мае 1919 г. по подавлению Мариинского восстания в Атбасарском уезде, силы сибирских казаков, которыми он командовал (сводный отряд) при этом, играли главную роль. Село Марииновка, главный оплот повстанцев, был взят 13 мая 1919 г. только благодаря его появлению в боевых рядах казаков на поле боя, на автомобиле после нескольких неудачных атак на него. Командующий Приамурским корпусом с июля по декабрь 1919 г. Командир Сибирской казачьей дивизии. Прославился бессудными расстрелами и беспощадной расправой над противниками колчаковского режима, организатор карательных экспедиций против населения, поддерживающего партизанские отряды в Сибири. Комендант Иркутска в декабре 1919 – январе 1920 гг. Погиб во время "Великого Сибирского Ледяного Похода", будучи командиром одного из отходящих отрядов, заманенный чехословаками в ловушку, устроенную красными.



Фаддей (Фёдор) Львович Глебов (25 июня 1887, Пресновка, Северный Казахстан — 23 октября 1945, Шанхай, Китай) — участник Первой мировой войны и Гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке. Активный политический деятель казаческой эмиграции в Китае.В 1907 г. поступил на военную службу рядовым в 1-й Сибирский казачий полк. Окончив полковую школу, в 1911 г. произведен в урядники, но вскоре уволился из армии. В Первую мировую войну был мобилизован 4-й Сибирский казачий полк, получив чин вахмистра; в сентябре 1915 г. произведен в подхорунжие, став командиром взвода в 4-м Сибирском казачьем полку. Все перечисленные повышения в званиях и по службе, включая офицерские чины прапорщика (октябрь 1916 г.) и хорунжего (1917 г.), Глебов получил за умение вести боевые действия и личный героизм, проявленные им в войне 1914—1917 гг.В июне 1918 г. сразу же после свержения советской власти в Петропавловске, начав формирование в своей родной станице Пресновской 5-й сотни для новой 1-й Сибирской казачьей дивизии, в которой вскоре стал командовать 1-й сотней, составлявшая в Омске основу местного военного гарнизона. Способствовал перевороту и приходу адмирала Колчака к власти в Сибири. В 1919 г. назначен помощником командира 1-го Сибирского казачьего полка (в июне 1919 г. полк убыл на фронт под Уфу). 6 августа 1919 г. назначен командиром 10-го Сибирского казачьего полка в 4-й Сибирской казачьей дивизии. За успешные конные атаки (у поселка Островного и станицы Пресновской 9 сентября 1919) произведен в войсковые старшины, а уже в ноябре 1919 г. — в полковники. После поражения Колчака в конце 1919 г., собрав остатки казаков, объединил их в Сибирскую казачью бригаду, во главе которой участвовал в Великом Сибирском Ледяном походе при отступлении Сибирской армии в Забайкалье.В Чите при содействии атамана Семёнова, остатки бригады были сведены в Сибирский казачий полк во главе с Глебовым (во 2-м Сибирском корпусе Дальневосточной армии), которого Семенов вскоре произвел в генерал-майоры. После ликвидации «Читинской пробки» войска атамана Семёнова из Забайкалья были эвакуированы в Приморье, включая сибирских казаков Глебова, который был назначен командиром сводной казачьей бригады (войск атамана Семенова) в Гродеково.Вскоре атаман Семенова назначил генерала Глебова командующим Гродековской группой войск и произвел в генерал-лейтенанты. Оставаясь приверженцем атамана Семенова, генерал Глебов игнорировал приказы Меркулова и командиров Дальневосточной армии Вержбицкого и Молчанова, которые отказались подчиняться Семенову. Однако при начале наступления войск Белоповстанческой армии генерала Молчанова на Хабаровск 11.12.1921 генерал Глебов согласился принять участие в этом наступлении части Гродековской группы войск. Но затем приказал генералу Федосееву, командиру Забайкальской дивизии этой группы, вернуться в район Гродеково.
В начале декабря 1921 г. Глебов решил пересмотреть свои отношения с Белоповстанческой армией Приамурья, тем более что атаман Семенов в сентябре 1921 г. покинул Приморье, эмигрировав в Японию. С этой целью генерал Глебов прибыл во Владивосток, где был арестован 30 декабря 1921 г. и предан суду за невыполнение приказа наступать на Хабаровск в составе Белоповстанческой армии Молчанова. По приговору суда был уволен из армии, но оставался жить в предоставленном японскими войсками ему вагоне во Владивостоке. Одновременно замещал войскового атамана Сибирского казачьего войска, 1921—1922 гг.
С приходом к власти в Приморье генерала Дитерихса в июне 1922 года вновь назначен командующим войсками Гродековской группы, а 18 июля 1922 г. был переведен на должность командующего войсками Дальневосточной казачьей группы. В составе Земской рати принял участие в боевых действиях против красных партизан и Народно-революционной армии Дальневосточной Республики в районах Спасска и Никольск-Уссурийска. Общее отступление в направлении на Владивосток всех разгромленных красными войсками частей Земской рати генерала Дитерихса захватило и части Дальневосточной казачьей группы генерала Глебова.Остатки войск «земского воеводы» генерала Дитерихса и казаков генерала Глебова 24 ноября 1922 г. эвакуировались на судах Сибирской эскадры адмирала Г. К. Старка в японский порт Гэндзан, а затем (с 7 августа по 14 сентября 1923)- в Шанхай. Генерал Глебов и его войска отказались разоружиться и до 1924 г. оставались на русских судах и кораблях. 10 июля 1924 г. части Дальневосточной казачьей группы на судах вошли в устье реки Вампу, а через два дня их отряд оккупировал карантинную станцию порта Шанхая, ставшая базой дислокации Дальневосточной казачьей группы генерала Глебова продолжала существовать как вооруженная войсковая часть. Глебов заявил, что не прекратит борьбы с большевиками даже тогда, когда останется один.
После передачи 14 июля 1924 г. русского консульства в Шанхае представителям СССР усилилось давление на вооруженные формирования генерала Глебова (было отказано в финансировании и в снабжении продовольствием, предпринимались попытки вытеснить из занятых помещений). В 1926 г. генерал Глебов преобразовал свои части в Русский отряд, введя 21 января 1927 г. его в состав Шанхайского волонтерского корпуса, охранявшего французскую концессию в Шанхае. После разрыва сибирского казачьего генерала П. П. Иванова-Ринова с белым движением и его возвращения в СССР, Войсковое правительство в Харбине 29 июня 1927 г. признало генерала Глебова войсковым атаманом Сибирского казачьего войска. В начале 1940-х годов был одним из руководителей «Комитета защиты прав эмигрантов». Генерал Глебов умер в Шанхае (Китай) 23 октября 1945 г


Алексей Ачаир (наст. имя и фам. Алексей Алексеевич Грызов; 5 сентября 1896 — 16 декабря 1960) — русский поэт.Ачаир происходил из семьи сибирских казаков станицы Ачаирской. Отец — полковник Сибирского казачьего войска Алексей Георгиевич Грызов. Выпускник 1-го Сибирского Императора Александр I-го кадетского корпуса (1914). В 1914—1917 гг. учился на инженерном отделении Петровско-Разумовской сельскохозяйственной академии. С мая 1918 г. рядовой-доброволец в пулемётной команде партизанского отряда атамана Красильникова. Был контужен на р. Белой при взрыве моста, тяжело переболел тифом. С июня 1919 г. в штабе 1-й Сибирской казачьей дивизии. Участник Сибирского Ледяного похода; на станции Тайга отморозил правую ступню. При отступлении дивизии из-под Красноярска (д. Минино) с небольшой группой вынес дивизионное знамя, за что был представлен к Георгиевсому кресту 4 степени. С 1921 г. в Гродековской группе войск в Приморье. В феврале 1922 г. отправлен в отставку по состоянию здоровья. Редактировал владивостокскую газету «Последние известия». В октябре 1922 г., после занятия Владивостока красными, пешком ушёл через границу в Корею, а оттуда в Харбин. В 1923 г. издал брошюру «Русский Христианский союз молодых людей в Харбине (ИМКА)», руководство которым взял на себя. Ачаир постоянно писал стихи и издавал их, в частности, в журналах «Рубеж» и «Луч Азии», от случая к случаю также в парижской и пражской периодике. При содействии американского секретаря ИМКА он организовал харбинский Союз русской культуры «Молодая Чураевка», который возглавлял до 1932, способствуя его разностороннему развитию. Был также главным редактором харбинской литературной газеты «Чураевка». В сентябре 1945 Ачаир был принудительно репатриирован советскими органами. Он провёл 10 лет в ГУЛАГе (Воркута), 3 года в ссылке на севере Красноярского края в селе Байкит, а после освобождения жил в Новосибирске, где работал учителем пения в школе № 29, где создал детский хор и клуб эстетического воспитания. Похоронен в Новосибирске на Заельцовском кладбище

Это сообщение содержит прикрепленные изображения.
Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть их.

Спасибо сказали: Viktor

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

Больше
13 дек 2013 05:46 #17742 от Нечай

Григорий Афанасьевич Вержбицкий (25 января (6 февраля) 1875, Летичев Подольской губернии — 20 декабря 1942 (по другим данным, 1941), Тяньцзинь, Китай) — генерал-лейтенант (1919), видный деятель белого движения в Сибири.Из мещан Подольской губернии. Службу в Русской армии начал в 1893 вольноопределяющимся в 45-м пехотном Азовском полку, с 1894 — унтер-офицер. Окончил Одесское пехотное юнкерское училище (1897), служил в 30-м пехотном Полтавском полку. Участник русско-японской войны, командир роты 11-го Сибирского Семипалатинского полка, с 1905 — штабс-капитан. За боевые заслуги был награждён орденами св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», орденом св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом.
С 1913 — капитан. По собственному желанию вошёл в состав экспедиционного отряда, отправленного 12 июля 1913 в Монголию для охраны коммуникаций во время волнений. Командуя отрядом, 31 августа 1913 занял китайскую крепость Шарасуме.8 декабря 1917 уехал в Омск, затем жил в Усть-Каменогорске, где сформировал офицерскую организацию, активный участник антибольшевистского восстания в этом городе в июне 1918. С июня 1918 — начальник 1-й Степной Сибирской стрелковой дивизии (26 августа она была переименована в 4-ю Сибирскую стрелковую дивизию). 20 июля 1918 был произведён в чин генерал-майора Временным Сибирским правительством, за взятие г.Тюмени. Осенью того же года, командуя Западно-Сибирским отрядом, выбил большевистские войска из бассейна реки Тавды и городов Алапаевска, Нижнего Тагила и Верхотурья, занял Горнозаводский район. Участвовал в Пермской операции.
С 12 января 1919 — командующий 3-м Степным Сибирским армейским корпусом Сибирской армии. В то же месяце, за боевые отличия по овладению Уральским хребтом, произведён в чин генерал-лейтенанта. Успешно действовал во время Кунгурской операции (январь — март 1919). В весеннем наступлении белых войск 1919 года, корпус генерала Г. А. Вержбицкого после упорных боёв овладел 7 апреля Воткинским заводом, а 13 апреля его части взяли г.Ижевск. Был уполномоченным правительства с правами генерал-губернатора в освобождённых районах Западной Сибири. Награждён французским Военным крестом (Croix de Guerre) с пальмовой ветвью (9 апреля 1919), Орденом Святого Георгия 3-й степени (22 июля 1919) за Кунгурскую операцию, Орденом Святого Владимира 3-й степени с мечами.
С июня 1919 — командующий Южной группой войск Сибирской армии. После оставления Урала, с 20 июля 1919, эта группа стала именоваться Южной группой войск 2-й армии. Во время Великого Сибирского ледяного похода в конце 1919 был назначен начальником колонны, на правах командующего армией, в составе Южной и Тобольской групп. Награждён знаком отличия военного ордена «За Великий Сибирский поход» 1-й степени (удостоверение № 3) Приказ командующего войсками Российской восточной окраины Генерального штаба генерал-майора Войцеховского С. Н. № 213 от 27.04.1920 года .22 февраля 1920 в Чите из-за сократившейся численности 2-я армия генерала Вержбицкого была сведена во 2-й Сибирский корпус Дальневосточной армии главнокомандующего и походного атамана Г. М.Семенова. С 30 марта по 4 июля 1920 он вёл борьбу с красными в Нерчинско-Сретинском районе. В августе 1920 был назначен командующим Дальневосточной армией. 22 октября 1920 из Читы отступил с армией в Маньчжурию. В начале 1921 по договору с представителями Приморского областного управления части под командованием генерала разместились в Гродеково, Никольск-Уссурийском, Раздольном и Владивостоке. В январе 1921 был избран депутатом Учредительного собрания Дальневосточной республики (ДВР).
С мая 1921 года, после прихода к власти в Приморье правого правительства, командовал войсками Временного Приамурского правительства, основу которых составляла армия генерала В. М. Молчанова. В октябре 1921 — июне 1922 был управляющим Военно-морским ведомством с правами военного министра Временного Приамурского правительства. 1 июня 1922 передал командование войсками генерал-лейтенанту М. К. Дитерихсу, 8 августа 1922 назначен помощником воеводы Земской рати, которым был провозглашён Дитерихс.После поражения Земской рати в конце октября 1922 эмигрировал в Китай, перейдя с частью белых границу в районе Хунчуня. Был интернирован и помещён в лагерь в городе Гирине. В мае 1923 освобождён, проживал в Харбине, где зарабатывал на жизнь как владелец дамской шляпной мастерской. С 1928 — председатель Русской национальной общины. В 1930 был назначен на пост помощника начальника Дальневосточного отдела Русского общевоинского Союза (РОВС). С 1931 являлся председателем комитета старшин Русского национального клуба. После оккупации Маньчжурии японскими войсками за отказ возглавить формирование русской дивизии для японской армии был выслан в 1934 властями Японии в Тяньцзинь (Китай). Жил на территории английской концессии, возглавлял местное отделение РОВС.
После оккупации Северного Китая японскими войсками в 1937—1938 находился под непрерывной угрозой ареста оккупационными властями за отказ участвовать в формировании русских военных частей для японской армии. Похоронен в Тяньцзине в русской части международного кладбища.


Ефимов Авенир Геннадьевич, родился 07(19).10.1888 года, умер 25.04.1972 года в Сан-Франциско, США. Был участником Первой Мировой и Гражданской войн, полковник. Окончил Симбирский кадетский корпус в 1907 году, Николаевское инженерное училище 06.08.1910 года. Служил в 16-м саперном батальоне в Казани. В период Гражданской войны командир Ижевского стрелкового полка (сентябрь-октябрь 1918), затем окончил ускоренные курсы Академии Генерального штаба, прикомандирован к штабу 2-го Уфимского армейского корпуса Западной армии. С 24 февраля 1919 начальник штаба Ижевской отдельной стрелковой бригады, в августе 1919 развернутой в дивизию, капитан. Принимал участие в Златоустовской, Челябинской операциях, в боях на Тоболе и Ишиме. С 11 декабря 1919 года командир Ижевского конного полка. Участник Сибирского Ледяного похода.С 12 марта 1920 года командир Ижевского полка, в Приморье с 25 августа 1921 года командовал Ижевско-Воткинской бригадой и колонной в Хабаровском походе. В сентябре 1922 командир Прикамского стрелкового полка. В эмиграции жил в Гирине и Шанхае, откуда в 1932 переехал в США, где проживал до конца жизни. Член Общества ветеранов Великой войны, председатель Объединения ижевцев и воткинцев, редактор «Вестника Общества ветеранов Великой войны в Сан-Франциско». Печатался в журналах «Военная быль», «Часовой», газете «Русская жизнь» и др, автор воспоминаний об ижевском восстании. Похоронен на Сербском кладбище в Сан-Франциско


Александр Петрович Перхуров (1 января (13 января) 1876, село Шерепово Корчевского уезда Тверской губернии — 21 июля 1922, Ярославль) — генерал-майор (1919). Руководитель антибольшевистского восстания в Ярославле в 1918 году.Служил в 39-й артиллерийской бригаде, расквартированной в Карской области на границе с Турцией. Участвовал в Русско-японской войне в составе 1-го Сибирского артиллерийского дивизиона 14-й Сибирской бригады. С 1906 служил в Омске, с 1907 — капитан, переведён в 3-ю Восточно-Сибирскую артиллерийскую бригаду.
В начале Первой мировой войны в чине капитана служил в 16-й Сибирской стрелковой артиллерийской бригаде (1914), был произведён в подполковники «за боевые отличия» (январь 1915). Командовал 5-й батареей в этой же бригаде. Награждён орденом св. Георгия 4-й степени (январь 1916).После подавления восстания во главе отряда из примерно 50 человек прорвался из Ярославля на восток страны, где поступил на службу в Народную армию Комитета членов Учредительного собрания (Комуча), возглавлял отдельную Казанскую стрелковую бригаду, в декабре 1918 — феврале 1919 находился на лечении в Омске. В феврале — июле 1919 командовал 13-й Казанской стрелковой дивизией. Был произведён Верховным Правителем адмиралом А. В. Колчаком в генерал-майоры за подготовку и руководство Ярославского восстания, получил почётное именование Перхуров-Ярославский. Ещё во время командования дивизией организовал партизанский отряд, который совершал удачные набеги в тыл Красной армии. С июля 1919 командовал особыми летучими партизанскими отрядами 3-й армии. Один из офицеров называл его «славным человеком, но с взбалмошной душой». В августе—сентябре 1918 воевал против красных вместе с отрядом корнета Б. К. Фортунатова в районе Кустаная и реки Тобол.
Затем участвовал в отступлении белой армии в период Великого Сибирского ледяного похода. Зимой 1920 под Красноярском получил приказ генерала С. Н. Войцеховского пробиваться за Байкал. Потеряв ориентировку, продвигаясь в полутёмные дни и в длительные тёмные зимние ночи в плотной массе деревьев заснеженной Байкальской тайги, войска генерала Перхурова заблудились. 11 марта 1920 был пленён красными партизанами у реки Лена в селе Подымахинское вместе со своим отрядом, ослабленным от дезертирства, болезней, холода, обморожений и голода. Под конвоем был доставлен в Иркутск.Содержался в концлагерях Иркутска, Челябинска и Екатеринбурга. В январе 1921 был освобождён и назначен на службу как «военспец» в штаб Приуральского военного округа в Екатеринбурге. Однако 20 мая 1921 был вновь арестован по обвинению в руководстве Ярославским восстанием и отправлен в Москву, где, находясь в заключении, написал воспоминания. Незадолго до смерти так рассказывал о своём пребывании в тюрьмах:
Только за шестнадцать дней, проведённых в особом отделе Екатеринбургской ЧК — восемь допросов. Из них шесть — с шомполами, проволочными жгутами. Били в два-три приёма. Три месяца не давали умываться, разрешив утереться, бросили портянку. Несколько месяцев держали в нечеловеческих условиях подземелья на Лубянке.
В июне 1922 был осуждён в Ярославле показательным судом и расстрелян во дворе Ярославской губернской ЧК по приговору выездной Военной коллегии Верховного ревтрибунала. Похоронен, вероятно, на Леонтьевском кладбище города.
Сидевший вместе с Перхуровым летом 1922 года в тюрьме С.П. Мельгунов, так описывал впоследствии свои впечатления от встречи с ним:
Однажды меня вызвали из камеры на суд. Вели меня с каким-то пожилым изнуренным человеком. По дороге мне удалось перекинуться с ним двумя-тремя словами. Оказалось, что это был полковник Перхуров, участник восстания против большевиков, организованного Савинковым в Ярославле в 1918 г. Перхуров сидел в тюрьме Особого отдела В.Ч.К. — полуголодный, без книг, без свиданий, без прогулок, которые запрещены в этой якобы следственной тюрьме. Забыли ли его или только придерживали на всякий случай — не знаю. Вели его на суд также как свидетеля, но… на суде он превратился вновь в обвиняемого. Его перевели в Ярославль и там через месяц, как прочел я в официальных газетных извещениях, он был расстрелян

Это сообщение содержит прикрепленные изображения.
Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть их.

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.

Больше
13 дек 2013 05:51 #17743 от Нечай

Нечаев Константин Петрович (24.03.1883 -1946) Генерал-майор (03.1919). Генерал-лейтенант (04.1920, звание присвоено атаманом Семеновым). В Белом движении: командир кавалерийского отряда, командир Казанского Добровольческого кавалерийского полка и Казанского драгунского полка в войсках полковника Каппеля; 06.1918—02.1919. Командир кавалерийской бригады; командир Волжской кавалерийской дивизии Волжского армейского корпуса; командир Конной группы; 02.1919— 03.1920. Участник Великого Сибирского Ледяного похода в войсках генерала Волкова. Командир 1-й Маньчжурской конной дивизии в Дальневосточной армии, 03.12.1920. В эмиграции: Китай. После эмиграции в Китай сформировал большой «Русский отряд» из бывших солдат и офицеров Белых армий, который часто использовали китайские компрадоры в своих целях и, в частности, военный советник правителя Маньчжурии, генерала Чжан Цзо-лина и командир русского отряда в его армии. Разрабатывались планы и по вторжению в Россию. Участник Советско-китайского конфликта 1929, когда китайские милитаристы, при участии генерала Чан Кай Ши, спровоцировали военные столкновения на КВЖД и на границе Маньчжурии с СССР. 10.07.1929 полиция Маньчжурии, нарушая существовавшие соглашения и договоренности и с согласия Чан Кай Ши, с помощью русских белогвардейских отрядов, закрыли торгпредство СССР и все населенные пункты по магистрали КВЖД, арестовав более 200 советских граждан.Началось сосредоточение китайских войск на Маньчжурской границе с советским Приморьем и Забайкальем. К середине октября 1929 на границе с Забайкальем Чан Кай Ши сосредоточил около 60 000 своих войск. На границе с Приморьем сосредоточилась Мукденская армия Чжан Сюэ Ляна (сын погибшего маньчжурского компрадора-генерала Чжан Цзо Лина, погибшего в 1928 — подробнее смотри: Клавинг В.В. «Япония в войне», 2000). В Мукденской армии основную силу составляли русские белогвардейские отряды, включая отряд генерала Нечаева. В результате контрудара новой сформированной Особой Краснознаменной Дальневосточной армии (командарм Блюхер) в боях 12—31.1929 китайские войска на границе с Забайкальем были разгромлены. Однако 11.1929 китайские войска вновь начали сосредоточение на границе с Забайкальем, а Мукденская армия усилила провокационные агрессивные действия на границе с Приморьем. 17—18.11.1929 советские войска разгромили мукденские дивизию, бригаду и части русских отрядов, совершавших налеты на советскую территорию. Являлся уполномоченным главы русской эмиграции Д. Л. Хорвата, председателем Российской национальной общины, в 1944— 1945 гг. — начальником Дайренского отдела БРЭМ. В 1945 г. был арестован советскими органами, депортирован в СССР и после суда расстрелян.


Василий Осипович Вырыпаев (1891, Самара, Российская империя — 1977, Сан-Франциско, США) — русский офицер, военачальник , ближайший соратник В. О. Каппеля, полковник (1919). Участник Первой мировой и Гражданской войн. Участник Белого движения в Поволжье и Сибири. Участник Великого Сибирского Ледяного похода. Автор воспоминаний о каппелевцах.Окончил Самарское юнкерское училище, Московский коммерческий институт.Великую войну начал вольноопределяющимся. Служил в 5-м конно-артиллерийском дивизионе. В 1914 г. был награждён солдатским Георгиевским крестом 4-й степени. Прапорщик (ноябрь 1914 г.). Подпоручик (1915 г.). Поручик (1916 г.). Штабс-капитан (1917 г.)К моменту занятия Самары 8 июня 1918 г. группой войск Чехословацкого корпуса и перехода власти в городе в руки временного правительства, получившего наименование Комитета членов Учредительного собрания (КОМУЧ) состоял в составе самарской офицерской подпольной организации. Вступил в Народную армию и был назначен командиром 1-й Волжской отдельной конной батареи. В 1918 г. произведён в капитаны.
Служил в составе 1-го Волжского армейского корпуса Генерального штаба генерал-лейтенанта В. О. Каппеля. Принимал участие во всех операциях корпуса, группы войск. В 1919 г. был произведён в подполковники, а затем — и в полковники.
Участник Великого Сибирского Ледяного похода.В эмиграции жил с 1922 г. в Китае, с 1923 г. — в Австралии. С сентября 1929 г. — в Сан-Франциско, США. Работал в журнале «Военная быль».
Скончался в феврале 1977 г


Иннокентий Семёнович Смолин
(1 января 1884, Якутск — 23 марта 1973, Папаэте, Таити) —

русский офицер, видный деятель белого движения в Сибири и на Дальнем Востоке.
Окончил Иркутское военное училище (1905).
Служил в 44-м Сибирском стрелковом полку.
Участник русско-японской войны, служил в 11-м Сибирском стрелковом полку.

В период Первой мировой войны — командир роты и батальона в 4-м Финляндском стрелковом полку, был дважды ранен.
Был помощником командира, затем командиром 3-го Финляндского стрелкового полка, подполковник (1917).
Награждён пятью орденами и Георгиевским оружием.
В начале 1918 возглавил подпольную офицерскую организацию в Туринске.
Затем, преследуемый большевиками, скрывался в окрестностях города, в июне 1918 перешёл линию фронта, вышел в расположение белых войск и добрался до Кургана, а затем до Омска.
С 20 июня 1918 — командир партизанского отряда ,который состоял из 79 человек, в том числе 35 чехов и 44 русских:
«Состав русских был следующим: 25 офицеров, 4 вольноопределяющихся, 6 солдат из местных крестьян и 9 человек учащейся курганской молодежи».
Отряд успешно действовал в тылу красных, в частности, уничтожил бронепоезд.

Белый офицер Б. Б. Филимонов вспоминал об обстоятельствах создания отряда Смолина в составе корпуса генерала П.П.Иванова-Ринова:

" Когда в штаб корпуса … явился неизвестно откуда прибывший некий подполковник Смолин и предложил свои услуги по сформированию партизанского отряда, то в штабе никому и в голову не пришла мысль проверить как следует, действительно ли он является тем самым лицом, за кого себя выдаёт… Спохватились об этом только недели через две, когда в руках подполковника Смолина уже был партизанский отряд. Штаб корпуса тогда страшно всполошился и забил тревогу.
Дело в том, что кто-то не то шутя, не то серьезно заявил в штабе корпуса, что Смолин фактически состоит на службе у большевиков и провоцирует Иванова-Ринова.
И вот полетели из Омска в Курган телеграммы, секретные предписания, поехали агенты контрразведки для немедленного и точного выяснения местоположения отряда Смолина и задержания его.
Но тут пришли донесения в штаб корпуса об успешных действиях отряда подполковника Смолина в глубоком тылу красных, кои внесли успокоение, доставили радость белому командованию, а для некоторых лиц, надо полагать, и порядочный конфуз."
С июля 1918 г.— полковник, затем командир 15-го Курганского стрелкового полка, особой колонны из нескольких полков.
Служил в войсках адмирала А. В. Колчака.
С января 1919 г.— начальник 4-й Сибирской стрелковой дивизии (до февраля 1920), с мая 1919 г.— командир 3-го Степного армейского корпуса в составе Южной группы войск генерал-лейтенанта Г. А. Вержбицкого.
С февраля 1919 г. — генерал-майор.

27 января — 22 февраля 1920 г.— командующий Южной группой войск.
Участник Великого Сибирского ледяного похода.
Награжден знаком отличия военного ордена «За Великий Сибирский поход» (30.08.1920).
В войсках Российской Восточной окраины атамана Г. М. Семёнова — начальник Омской стрелковой бригады (дивизии).
С 23 августа 1920 г.— командир 2-го Сибирского корпуса Дальневосточной армии, с августа 1922 — командир Сибирской группы Земской рати.
В 1921 г. был начальником гарнизона города Никольск-Уссурийский.
Эмигрант, проживал в Китае с 1922 г.



Сергей Николаевич Войцеховский (16 октября 1883, Витебск — 7 апреля 1951, Иркутская область) — российский и чехословацкий военачальник, генерал-майор и один из руководителей Белого движения в Сибири. Участник Великого Сибирского Ледяного похода.
Генерал армии Чехословакии.Отец — Николай Карлович Войцеховский, офицер русской армии.
Мать — Мария Михайловна, урождённая Гнатовская.
Жена — Маргарита Викторовна, урождённая Темникова, дочь офицера русской армии.
Сын — Георгий (Юрий).Окончил реальное училище в городе Великие Луки (1902), Константиновское артиллерийское училище (1904) и Николаевскую академию Генерального штаба (1912).Служил во 2-й артиллерийской бригаде 20-й пехотной дивизии 1-го Кавказского корпуса: инспектор учебного отдела (1904—1905), старший офицер 3-й батареи (1905—1907). Инспектор учебного отдела 5-го стрелкового артиллерийского дивизиона в Белостоке (1907), адъютант командующего артиллерийским отделом полковника В. Темникова, который в 1909 стал его тестем.
С 1912 служил в 1-й гренадерской бригаде, одновременно преподавал тактику в Александровском военном училище, окончил авиационную школу. В апреле — октябре 1913 служил в штабе Московского военного округа. В октябре 1913 — июле 1914 — командир роты в 122-м Тамбовском пехотном полку.
Участник Первой мировой войны: в августе 1914 — ноябре 1915 — старший адъютант штаба 69-й пехотной дивизии, в ноябре 1915 — январе 1917 — штаб-офицер для поручений в штабе 20-го армейского корпуса. Участвовал в боевых действиях в Карпатах и Днепровской котловине, был ранен, награждён несколькими орденами. С 1914 — капитан, с 1916 — подполковник.
В январе — декабре (фактически — до августа или сентября) 1917 — и. д. начальника штаба 126-й пехотной дивизии. С августа 1917 — начальник штаба 1-й Чехословацкой дивизии в составе русской армии.С декабря 1917 — командир 3-го чехословацкого имени Яна Жижки стрелкового полка (вступил в должность в феврале 1918). С мая 1918 — старший воинский начальник чехословацких легионеров в районе Челябинска, входил в состав Военной коллегии временного исполнительного комитета чехословацких войск в России — органа, руководившего чехословацкими вооружёнными силами, выступившими против большевиков.
В ночь с 26 на 27 мая 1918, командуя частями 2-го и 3-го чехословацких стрелковых полков, занял без потерь Челябинск. С 27 мая 1918 — командующий войсковыми частями Челябинской группы и Уральского фронта. В результате боевых действий в мае — июне 1918 Челябинская группа соединилась на станции Татарская с войсками Сибирской группы чехословацких войск под командованием Р. Гайды.
11 июня 1918 постановлением съезда членов Временного Челябинского комитета и решением отделения Чехословацкого национального совета произведен в полковники, возглавил Западную группу войск (2-й и 3-й чехословацкие стрелковые полки и Курганский маршевый батальон). В июне 1918 группа взяла Троицк и Златоуст, в июле была переименована в Уральскую, а после взятия ею Екатеринбурга 25 июля — в Екатеринбургскую. В августе-сентябре 1918 группа пополнялась формированиями 2-й стрелковой дивизии и вела бои в районе Екатеринбурга, за Нижний Тагил, Кунгур и Тюмень. Лично руководил боями по овладению Верх-Нейвинским заводом , возглавив обходную группу чехословаков обошедшую озеро Таватуй по восточному берегу и взяв Нижний Тагил. 17 октября 1918 «за отличия в боях и выдающуюся службу» был произведён Чехословацким национальным советом в генерал-майоры и назначен командующим Самарской группой войск правительства Директории. Под его командованием группа вела оборонительные бои в Поволжье: не только остановил наступление красных, но и отбросил их за реку Ик, упрочив положение белых на Самарском фронте. В период нарастания противоречий между командованием чехословацких войск и Верховным правителем А. В. Колчаком поддержал последнего.8 марта 1919 вернулся на русскую службу (в войска Верховного правителя А. В. Колчака) с чином генерал-майора, был командующим 2-м Уфимским корпусом, во главе которого участвовал в весеннем наступлении белых 1919, в боях под Уфой, Златоустом и Челябинском. Награждён орденом св. Георгия 4-й степени (июль 1919) за взятие Челябинска, Троицка, Златоуста, Екатеринбурга в 1918.
С августа 1919 — командующий Уфимской группой войск. В ходе Тобольской наступательной операции белых перешёл в наступление 1 сентября 1919 при тяжёлом положении своего правого фланга войск, полностью выполнив задачу ударом во фланг 27-й стрелковой дивизии красных. После этого повернул свои силы почти на север во время сражения и сбил врага на фронте Сибирской армии, чем позволил ей двинуться вперед, хотя раньше ей это в ходе данного контрнаступления не удавалось. За это Войцеховский 12 сентября 1919 был награждён орденом св. Георгия 3-й степени. С 1 октября 1919 — командующий 2-й армией. Был сторонником жёсткой дисциплины. Застрелил 20 ноября 1919 в селе Усть-Тарка генерал-майора П.П. Гривина за самовольное оставление им фронта, который своим отходом заставил отступить южную группу Войцеховского. После этого назначил войскам Гривина нового командующего и приказал им вернуться на оставленные позиции.Успешно вывел свои войска из окружения под Красноярском 5-6 января 1920. 25 января 1920, после смерти генерала В. О. Каппеля во время Великого Сибирского ледяного похода, сменил его на посту главнокомандующего Восточным фронтом (уже будучи при смерти, Каппель приказом от 21 января 1920 передал Войцеховскому командование).
Руководил наступлением белой армии на Иркутск. 30 января 1920 разгромил войска красных под Иркутском и 1 февраля 1920 взял предместье города Черемхово. Позднее вёл жестокие бои под Иркутском, причём его армия был ослаблена эпидемией тифа. Потребовал от красного командования передать белым Колчака и золотой запас, а также обеспечить белые войска продовольствием, фуражом, тёплой одеждой. Узнав о расстреле Колчака, не стал штурмовать Иркутск: армия двумя походными колоннами обогнула город и по реке Ангаре поднялась к Байкалу, и 14 февраля в условиях начинающегося ледохода войска переправились на восточный берег. Вывел остатки колчаковских войск в Забайкалье.
20 февраля 1920 генерал Г. М. Семёнов назначил его командующим войсками Российской Восточной окраины. Но уже в мае 1920 Войцеховский был командирован в Крым для связи с Вооружёнными Силами Юга России, находился в резерве армии генерала П. Н. Врангеля. В ноябре 1920 вместе с армией эвакуировался в Константинополь, а затем переехал в Чехословакию.1 мая 1921 был зачислен на службу в чехословацкую армию. С сентября 1921 — командир 24-й пешей бригады. С февраля 1922 — заместитель командующего войсками Подкарпатского военного округа в Ужгороде. С 1924 — командир 9-й пешей дивизии в Трнаве. С 1927 — начальник Земского военного управления (военного округа) в Брно. С 1935 — начальник Земского военного управления в Праге. 30 декабря 1929 был произведён в чин генерала армии.
В сентябре-октябре 1938 командовал 1-й чехословацкой армией. Во время Мюнхенского кризиса 1938 занял активную антикапитулянтскую позицию (в это время одним из сторонников капитуляции был генерал Ян Сыровый), за что в апреле 1939 был отправлен в отставку. В 1939—1943 был членом Русского общевоинского союза (РОВС). В 1939 после германской оккупации Чехословакии создал и возглавил подпольную организацию Obrana národa («Защита народа»), был под надзором гестапо, входил в подпольное Чехословацкое правительство, где занимал пост военного министра.До мая 1945 проживал в Праге. 12 мая 1945 был арестован советской контрразведкой «СМЕРШ» и с 30 мая 1945 содержался в Москве в Бутырской тюрьме. Осуждён 15 сентября 1945 Особым совещанием при НКВД СССР по обвинению в участии «антисоветской организации „Русский общевоинский союз“, которая ставила своей целью вооруженное свержение советской власти и организацию террористических актов против руководителей ВКП(б) и советского правительства» к 10 годам заключения. До марта 1946 содержался в Бутырской тюрьме, с 1946 — в Унженском лагере (станция Сухобезводная Горьковской железной дороги), с 25 мая 1949 — в Особом лагере № 7 Озерлага МВД СССР (город Тайшет Иркутской области). Из-за слабого здоровья и преклонного возраста квалифицировался как инвалид

Это сообщение содержит прикрепленные изображения.
Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть их.

Спасибо сказали: Patriot, bgleo, sibirec, 1960, Viktor

Пожалуйста Войти или Регистрация, чтобы присоединиться к беседе.