×

Внимание

Форум находится в режиме только для чтения.

Сибирские казаки в Китае после 1921 года.

Больше
27 дек 2014 06:48 - 27 дек 2014 06:54 #25972 от денис
Казачий союз в Шанхае был официально учрежден 12 апреля 1925 г. на собрании учредителей, а 29 ноября — утвержден общим собранием членов Союза. Инициаторами создания этой организации выступили казак Семиреченского казачьего войска присяжный поверенный И.Н.Шендриков и войсковой старшина Сибирского казачьего войска А.Е.Грызов.
Согласно уставу, Союз ставил целью «объединение находящихся в Шанхае казаков всех казачьих войск для взаимной духовной и материальной поддержки, для сохранения казачьего единства и исторически сложившихся быта и традиций казачьих, для установления прав и обязанностей казачества и закрепления их при будущем строительстве России, а также для разработки и подготовки к разрешению предстоящих коренных вопросов жизни своих краев».
К 1929 г. Союз объединял 10 казачьих станиц — Амурскую, Уссурийскую, Забайкальскую, Иркутскую, Сибирскую, Семиреченскую, Уральскую, Донскую, Кубанскую и Енисейскую и насчитывал около 700 членов.

Это сообщение содержит прикрепленные изображения.
Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть их.

Последнее редактирование: 27 дек 2014 06:54 от денис.
Спасибо сказали: Patriot, bgleo, sibirec, Нечай, evstik, Mirko, 1960, Margom127
  • Витязь
  • Витязь аватар
30 янв 2015 21:57 #26763 от Витязь
Из работы таджикского историка Камола Абдуллаева
Отдельно стоит сказать о басмачах Восточного Туркестана. В Китае была своя Гражданская война по размаху и запутаности не уступавшая русской революции. В 20-х гг. ХХ в. много белых скрылось в Китае. Они поступили на службу к местным китайских милитаристам и принимали участие в их разборках. Дуцзюни (военные губернаторы) считали престижным иметь отряд белых у себя. В 1928 г. на смену власти военных губернаторов пришла власть Гоминьдана. Власть синьцзанского дуцзюня Ян-цзен Синя была заменена властью Чин Шуженя. Китайцы увеличили поборы с населения, а в 1930 г. когда умер правитель Хами уйгура Максуд шаха сделали попытку ликвидировать последнее самостоятельное Кумульское (Хами) ханство. Кроме того новая власть угрожала интересам местных полусамостоятельных мусульманских владык. Нужно сказать, что после разгрома Йетишэра (государства уйгуров в Восточном Туркестане) русскими, цинская власть легализировала власть мусульманских правителей сделав их полусамостоятельными правителями наподобие индийских раджей в Британской Индии. Этим самым цинские власти успокоили восставшее тюркское население. Подобно русской власти на Кавказе китайская власть в Синьцзяне выстраивалась по системе одно государство две системы. Местным жителем оставлялись собственные правители и система права. К упразднению Хами прибавилось притеснение и дискриминация мусульман. Мусульманам зхапрещалось совершать хадж в Мекку, а ханьцы (китайцы) брали в жены местных девушек, что запрещалось исламом. По отношению к местному населению осуществлялись насильственные акции. Голодавшие ханьцы из Ганьсу грабили мусульман. Неудивительно что в конце 1930 г. восстало население ханства Хами. В 1931 г. на помощь уйгурам в 1931 г. прибыл дунганин Ма Чжунин. Он был из китайских мусульман (дунган), однако он сочуствовал своим единоверцам. Он прибыл с Дунганскими вооружеными силами Ганьсу (36 дивизией армии Гоминьдана). Ма Чжунин организовал осаду Хами. Его войска также вышли к Хотану и Яркенду. Мусульманское население огласило войну всем немусульманам, как китайцам так и русским. Русские жившие в Илийском крае организовали силы самообороны в количестве трех сотен. На службу была принята батарея Анненкова. Под командованием Франка и Кузнецова русские отбили вторжение дунган и уйгуров и вынудили их отступить. Видя боеспособность русских Гоминьдан принудительно мобилизовал русских в китайские части. Это были белогвардейцы Дутова и Анненкова. Из русских был набран отряд из двух пехотных и одного кавалерийского полка численостью в 1,5 тыс. человек. Отряд возглавил Павел Паппенгут. Советские власти были в мирных отношениях с китайским милитаристским дуцзюнем. Также СССР старалось пооддерживать мир с Гоминьданом. Восстание же уйгуров и дунган под исламистскими лозунгами их не устраивало. Губернатор Чин из Урумчи наладил контакты с советской властью. В 1932 г. в Синьцзян бежали нарынские кыргыза Рахманкула. Эта миграция также вызвала восстание кыргыза Ид Мираба. На подавление восстания Ид Мираба губернатор Чин отправил отряды Яна состоявшие из криминальных элементов, которые обкурившись опиумом совершали зверства. Пользуясь отсутствием Ма Джунином, который на некоторое отшел в Ганьсу восстание тянь-шанских кочевников Ид Мираба было подавлено. Однако вместо спокойствия это вызвало восстание кыргызов курбаши Османали и уйгуров Тимура из Кашгара. В первой половине 1932 г. отряд дунган Ма Шимина подошел к Урумчи. Во время этого похода дунгане уничтожили 20 тыс. китайцев (преимуществено мирных жителей). События 1930-1934 гг. сопровождались зверствами с обоих сторон. Китайцы расправили с 6 тыс. мирных жителей. Во время действий под Урумчи наступление дунган вновь остановили русские. Сдержало дунган отделение русских из 300 чел., а подоспевшие 200 казаков обратили отряд из 600 мусульман в бегство. В 1933 г. дунган Ма Шинцзинь был изолирован в Кашгаре вместе с кыргызами Османали и уйгурами Тимура. На Алтае в районе Шарасума восстали казахи Шариф хана. Восстание потом охватило юг Восточного Туркестана. Мусульмане снова подошли к Урумчи и заняли Алтай. И тут на помощь к Урумчи подошли войска Су Пин-вена, которые пришли с территории СССР отступаю из Барги под давлением японцев. Войско Су Пин-вена состояло из маньчжурских добровольцев. В 1933 г. на помощь мусульманам спешил Ма Чжунин. Но маньчжуры успели первыми и сняли осаду Урумчи. Во время осады Урумчи мусульманами губернатор Чин продолжал осуществлять злоупотребления, повышая цены на продовольствие. Су Пин-вен и Павел Паппенгут свергнули власть губернатора Чина, однако самому губернатору удалось скрыться. Брат губернатора Чин Шицин был взят в плен и расстрелян. В Нанкине же губернатор Чин был осужден на семь лет тюрьмы. Пришевший на смену Чину губернатор Шен Шикай отказался от политики переселения китайцев в Синьцзян. Он отменил термин сарт для обозначения всех мусульман и разделил население на тринадцать этнических групп. Наименование уйгур для оседлых жителей оазисов Восточного Туркестана было восстановлено. В мае 1933 г. Ходжа Ния и Юлбарс Хан из Хами попросили помощи у Ма Джунина. Ма Джунин взял Кумул (Хами) и Гучен. Под Урумчи его войска были отражены маньчжурами и русскими в июне 1933 г. Ма Чжунин отошел в Гучен, а потом в Турфан. Шен Шикай в июле 1933 г. заключил союз с уйгурами против Ма Чжунина. В начале апреля 1933 г. кыргызы восстали в Сугун Карауле. Они разгромили пост Булункуль в Сараколе. 19 мая 1933 г. кыргызы заняли Кашгар. Дунгане Кашгара Ма Шинцзиня желали установить свою власть в Кашгаре. Они желали установить свою власть в регионе, сместив губернатора Ченя. Этого же добивались уйгуры из Хами, которые были более китаизированы чем их собратья из Кашгара и Хотана. Кашгарцы и Хотанцы хотели же создания Уйгуристана. В Хотане Исмаил-хан Ходжа создали Национальный Революционный Комитет во главе с Мухаммад Амином Бугра и его братьями Абдуллахом и Нур Ахмадом. К ним присоединился Абдулбаки Сабит Дамулла из Кульджи. Хотанцев и младокашгарцев посещали турок Сами Бей, ферганский басмач Шермат-бек, а также красный басмач Жаныбек который контролировал границу между Узгендом и Кашгаром. В мае 1933 г. уйгуры. кыргызы и дунгане взяли Яркенд. Однако после победы кашгарец Хафиз (ставленник Тимура) и хотанец Абдулла Амин Бугра поссорились между собой, а кыргызы ограбили дунган около Яркенда и Кызыла. Это все играло на руку Шен Шикаю, который собрал 20 тыс. армию преимущественно из русских казаков. 31 мая уйгуры Аксу изгнали дунганские части. Антикитайское движение раскалолось на тюрков и дунган. Под контролем Ма Шинцзиня находился только Кашгар. В Яркенде состоялся конфликт между младокашгарцами, хамийцами и яркендцами. Кыргыз Османали и кашгарец Тимур арестовали красного басмача Жаныбека и эмира Абдуллу. Власть хотанских эмиров была ограничено самим только Хами. Потом кашгарцы вторглись на территорию Хотана. Тимур и Османали после первых успехов разругались. Османали был настроен против дунган, а Тимур был против союза с китайцами против Ма Чжунина. Ходжа Нияз и кыргызы настаивали на атаке против дунган. Тимур же восстал, разбил кыргызов. Однако он позабыл примирится с дунганами и был схвачен Ма Шинцзинем. Он был убит дунганами. Эмир Абдулла и Жаныбек были освобожден. 16 августа кыргызы Османали заняли Кашгар. В цитадели засели дунган. Османали совместо с остатками сил Тимура которыми командывал турок Тауфик и кашгарец Ходжа Нияз. Тем временем эмир Абдулла осадил Яркенд, где находился сторооник Тимура Хафиз. 26 сентября 1933 г. тюрки Восточного Туркестана заключили мир между собой. В ноябре 1933 г. была провозглашена Тюрко Исламская Восточно-Туркестанская республика. Президентом стал Ходжа Нияз, а премьером Сабит Дамулла. Хотанцы предпочитали употреблять для этой республики название Уйгуристан. Представители этой республики хотели наладить контакт с афганцами и СССР. Закир-шах отказался признавать новую республику, а СССР прямо вмешался в конфликт. Интересно что до этого на стороне уйгуров выступили 300 андижанцев красных басмачей Сатыбалды Джана. В феврале 1934 г. с территории СССР в Восточный Туркестан вошли две бригады ГПУ с бронепоездами и авиацией. Они подошли к Урумчи когда дунгане осадили китайцев в Урумчи. Шен Шикай в декабре 1933 или январе 1934 г. устранил Паппенгута и перенял командование над русскими частями в Урумчи. Войска тюрков были бомбандированы с воздуха. 7 тыс. красных разбили войска Ма Чжунина которые потеряли 2 тыс. воинов в бое под Урумчи. В январе 1934 г. дунгане разбили войска Ходжа Нияза и вошли в Кашгар. За один день дунгане убили 7 тыс. уйгуров. На протяжении первых трех месяцев дунгане разбили войска тюрок Восточного Туркестана. Ходжа Нияз выдал Шен Шикаю Сабиту Дамуллу и нескольких министров ТИРВТ. Уйгурские командующие бежали в Афганистан и Индию. Жаныбек бежал в Северную Индию, а Рахманкул отступил в Афганистан. После победы под Урумчи советские войска отступили на свою территорию, Ма Чжунин покинул Синьцзян предоставив разбираься с Шен Шикаем своему сводному брату. СССР усилил свои позиции в трех приграничных уездах Чугучаке, Или и Шарасуме. Под советский контроль попали полезные ископаемые этого региона. Относительнот же Шен Шикая то он поручид действовать против дунган бывшему белогвардейцу Бектееву которому помогал П. Рыбалко. В Восточном Туркестане в 1934 г. оставалась 1 тыс. красных которые помогали гоминьдановцам. В 1935 г. дунгане прекратили сопротивление Гоминьдану. В 1934 г. Ма Чжунин объявился в СССР, Где пробыл до своей смерти от рук коммунистов то ли в 1937 г. то ли в 1938 г. Движение Ма Чжунина и восточнотуркестанских тюрок была панисламистским. Местные курбаши воевали между собой и дунганами и только в 1933 г. организовали пантюркистское и панисламистское движение и объединенную республику. Однако ее появление было вызовом для дунган которые разгромили ее. Сами же дунгане были побеждены войсками СССР и Гоминьдана. Примечательно что прежние русские белые были союзниками Гоминьдана и СССР против мусульманских повстанцев. Как и в Фергане альянс белых с басмачами не получился. Белые воспринимали мусульманских повстанцев как своего непримиримого противника. В отличие от Монстрова с его крестьянской армией в Ферганской долине белые в Восточном Туркестане зависели от местной гоминьдановской власти и не выступали как отдельня политическая сила. Бывшие белогвардейцы и казаки были самыми боеспособными частями войск восточнотуркестанских военных губернаторов.
О событиях в Восточном Туркестане из История в лицах. Ма Джунин-«Большой конь» и белые армии в восставшем Синьцзяне.
  • Витязь
  • Витязь аватар
30 янв 2015 21:59 #26764 от Витязь
История в лицах. Ма Джунин-«Большой конь» и белые армии в восставшем Синьцзяне. Часть I
Камол Абдуллаев

События в эмигрантском Синьцзяне конца 1920-начала 1930-х годов поразительно схожи с событиями тех лет в Афганистане. Русским в Китае, подобно бухарским эмигрантам в Афганистане, пришлось быть вовлеченными в чужую для них войну. Восставший Синьцзянь, подобно русской Средней Азии и Афганистану, выдвинул из среды мусульманского населения своих героев. Об одном их них – дунганском генерале Ма Джунине и роли белоэмигрантов в его судьбе пойдет речь в настоящем очерке. Этим рассказом таджикского историка Камола Абдуллаева мы завершаем цикл исторических очерков о среднеазиатской эмиграции 1917-1934 годов.

* * *


ОБ АВТОРЕ: Камолудин Абдуллаев - кандидат исторических наук (1983 г.), независимый исследователь, автор нескольких книг по ранней истории Советской Средней Азии и Таджикистана, а также гражданской войны в Таджикистане. Живет в Душанбе.

Эмиграция первых послереволюционных волн не знала национального различия; она охватила все без исключения народы и этнические группы региона. Ее невозможно изучать с сугубо национальной – узбекской, русской, туркменской, казахской, таджикской или какой-либо другой – перспективы. Под «среднеазиатской» эмиграцией в настоящем исследовании подразумеваются не только таджики, узбеки, туркмены и прочие, но и те российские граждане-немусульмане, которые бежали из региона Средней Азии в сопредельные страны. Это, главным образом, русские белогвардейцы и члены их семей, бежавшие из южной Сибири и Семиречья в Западный Китай (большей частью в Илийский край). Многие из них, будучи этническими русскими, украинцами и пр., были связаны своим происхождением с Центральной Азией. К ним относятся семиреченские и оренбургские казаки. Другие, как побежденные белогвардейские генералы Дутов, Бакич и Анненков, стремились именно в этом регионе найти союзников, чтобы возобновить усилия по освобождению своей родины – России.

События в эмигрантском Синьцзяне конца 1920-начала 1930-х гг. развивались параллельно афганским, почти не пересекаясь. Но вместе с тем, наблюдается их поразительное сходство. Русским в Китае, подобно бухарским эмигрантам в Афганистане, пришлось быть вовлеченными в чужую для них войну. И там и здесь главным их мотивом было физическое выживание в незнакомой и враждебной обстановке. Восставший на рубеже 20- и 30-х годов Синьцзянь, подобно русской Средней Азии и Афганистану, выдвинул своих героев из среды мусульманского населения. Об одном их них – дунганском генерале Ма Джунине (Ma Chung-yin) и роли белоэмигрантов в его судьбе пойдет речь в настоящем очерке.

Немного истории

В период с 1916 по 1928 гг. - от смерти отца китайского милитаризма Юань Шикая до формального объединения под властью Чан Кайши - в Китае фактически существовало два правительства: северных милитаристов в Пекине и Сунь Ят-сена в Гуанчжоу. Этот период китайской истории оценивается по-разному. Западные исследователи считают, что господство милитаристов было отмечено хаосом и тщетными попытками добиться воссоединения Китая. Они совершенно справедливо указывают на политическую слабость и коррумпированность местных правителей того периода. Но в тоже время указывается, что милитаристы выполнили очень важную роль, избавив китайскую политику от косности имперских чиновников. В коммунистическом Китае к милитаристам («джунфа») относятся отрицательно, ссылаясь на разгром партией Гоминьдан коммунистов в Шанхае в 1927 г. С тех пор в официальной китайской историографии милитаристы изображаются компрадорским классом, прислуживавшим западному империализму.1

Китайские милитаристы, взяв себе титул «дуцзюня» (советника по военным делам или военного губернатора), обладали почти неограниченной властью в своих провинциях. Они выполняли несвойственные им гражданские функции, при этом отдавая предпочтение применению военной силы. Во внешнеполитической деятельности они проявляли полную самостоятельность. В частности, губернаторы северных провинций строили свои взаимоотношения с русскими - как белыми, так и красными - исходя из своих собственных интересов. Более того, китайцы оказывали знаки внимания беглым белогвардейцам, нашедшим в марте 1920 г. приют в Синьцзяне. Это выразилось, в частности, в том, что милитаристы брали на службу русских офицеров. Согласно советско-китайскому соглашению 1924 г., пекинское правительство обязывалось не брать бывших российских поданных на службу в китайскую армию. Однако это условие выполнялось далеко не всегда. В результате, остатки белых армий оказались не только свидетелями, но и участниками развернувшейся в 1920-х и 1930-х гг. внутренней войны и борьбы за власть и влияние различных китайских маршалов и генералов.

Восстание в Хами

Отдаленный от центральных, восточных и южных провинций Синьцзянь не был в центре боевых действий милитаристов. Губернатор провинции хитроумный Ян Цзен-синь (правил в 1911-1928) придерживался политики нейтралитета во внутренних китайских делах и, независимо от центрального правительства, установил деловые отношения с большевиками в Верном и Ташкенте. Не обладая крупной армией и поддержкой китайского (ханьского и манчжурского) населения, составлявшего около 5 % от общего числа, ему удалось не только сохранить эту тюркско-мусульманскую провинцию в составе Китая, но и защитить ее от большевистского влияния. Всесильная власть губернатора Ян Цзен-синя закончилась в июле 1928 г. В результате заговора, организованного комиссаром по национальным делам провинции Фан Яо-нанем, он был убит. Тогда же в Синьцзяне, как и в других провинциях признавших власть нанкинского (национального) правительства, было образовано местное национальное правительство во главе с Чин Шуженем (Цзинь Шужень, Chen Shu-jen).2 Чин происходил из китайцев хань соседней Синьцзяню провинции Ганьсу. С китайской точки зрения, его правление, длившееся пять лет, нельзя признать удачным из-за коррумпированности чиновников, непомерных налогов взимавшихся с населения и, самое главное, допущенного им обострения отношений между мусульманами и китайцами (ханьцами).3

Изменение политики по отношению к мусульманам было одной из принципиальных ошибок Чина. Он отказался от политики строгого, но разумного удерживания, проводившейся его предшественником, в пользу прямого нажима. Когда в марте 1930 г. скончался местный правитель города Кумула (по-китайски: Хами), уйгур по имени Максуд шах, китайцы вдобавок к увеличению поборов, попытались навязать мусульманам прямую китайскую администрацию, ликвидировав прежнюю, основанную на патронаже местных, лояльных им правителей. Надо сказать, что после захвата Синьцзяня Цзо Цунтаном (губернатором Шэнси и Ганьсу) в 1870-х гг., некоторым районам провинции было разрешено сохранять полу-автономию, нечто вроде владений раджей в Британской Индии. Сам Максуд шах – правитель Кумульского ханства, которого прозывали «Властелином Гоби» был лояльным китайцам правителем.4 В 1930 г. Чин Шужень положил конец последнему независимому ханству Центральной Азии – Кумульскому, спровоцировав тем самым невиданное по силе мусульманское восстание. Более того, он переселил в Синьцзянь своих земляков - голодающих ханьцев из соседней провинции Ганьсу.

Такая политика означала агрессивную китайско-ханьскую колонизацию края. Замена косвенного контроля региона прямым правлением из Урумчи и Пекина и постепенное превращение тюрков Синьцзяня в конфуцианских китайцев, предпринятое в самом конце 1920-х гг. было продуманной политикой нового национального правительства.5 Она сопровождалась притеснением и дискриминацией мусульман. При Чине китайцы поощряли расовые предрассудки, допускали пренебрежительное и даже враждебное отношение к исламу и мусульманам. В частности, под предлогом недопущения вывоза денег из пределов провинции, запрещалось совершать хадж в Мекку.6

Новые власти поддерживали распространение китайского языка за счет притеснения местного. Они также поощряли браки китайцев на местных мусульманках, что было недопустимо с точки зрения исламских канонов. Эти и другие причины вызвали народное восстание, начавшееся в Хами в конце 1930 г. Непосредственным поводом для восстания послужил факт изнасилования местной девушки китайским сборщиком налогов.7 Восстание было поднято уйгурами (оседлыми тюрками-мусульманами), на помощь к которым в начале 1931 г. прибыл из Ганьсу молодой мятежный китайский мусульманский генерал, дунганин Ма Чжунин.
  • Витязь
  • Витязь аватар
30 янв 2015 22:00 #26765 от Витязь
Ма Джунин – предводитель повстанцев

Ма Чжунин, которого также называли “Большой конь”8 - еще один амбициозный претендент на владение “среднеазиатской империей». Подобно своему предшественнику сарту (по другим сведениям: таджику из Ходжента или Ташкентского оазиса) Якуббеку Бадавлету (1820-1877), он призывал к религиозной и этнической солидарности во имя достижения независимости Синьцзяня, а может и всей Средней Азии. Известный знаток Средней Азии швед Свен Хедин, путешествовавший в то время по Западному Китаю, писал, что Ма считал себя Тамерланом и мечтал завоевать весь мир с помощью Германии, Турции и России.9 Он был представителем влиятельного дунганского клана Ма. Дунганские вооруженные силы Ганьсу были фактически независимыми хотя номинально считались 36-й Дивизией Китайской Национальной Армии Чан Кайши. Командир Дунганской дивизии 22-летний генерал Ма Джунин некоторое время обучался в военной академии Гоминьдана, но устав от скучных лекций, быстро вернулся домой и вскоре взял всю прилегающую к Синьцзяню западную часть Ганьсу под свой контроль.10 В отличие от синьцзяньских уйгуров, Ма был не тюрком, а дунганином, то есть китайским мусульманином. Однако он недолюбливал ханьцев и симпатизировал синьцзяньским и среднеазиатским мусульманам. Восстание мусульман в Синьцзяне давало Ма Чжунину шанс направить его против “неверного” китайского правления и возглавить самому борьбу за некую мусульманскую империю в Западном Китае и Средней Азии. Так, в 1930 г. Синьцзянь был вовлечен в “джихад” против китайских властей, который длился четыре года и стоил 100 000 жизней ханьцев, манчжуров, уйгуров, дунган, казахов, киргизов, русских, узбеков и монголов.

Ситуацию осложняло то обстоятельство, что хамийские тюрки восстали против местных властей, которые подчинялись Нанкину номинально. О сепаратизме, то есть отделении провинции от Китая, в начале восстания не было и речи. Восстание кумульцев (хамийцев) было направлено не столько против центрального правительства, сколько против местной власти. К тому же, к восставшим уйгурам пришла помощь от китайца-мусульманина, который обожал Чан Кайши и его националистическое, нанкинское правительство. К слову сказать, против урумчинского правительства выступали и собственно ханьцы, в частности, противники губернатора. Проживавшие в провинции монголы заняли нейтральную позицию. И, наконец, тюрки и дунгане, хоть и объединенные одной религией, видели свое будущее по-разному. Между ними всегда сохранялись различия, в том числе расовые и языковые. Эти различия стали причиной острой межфракционной борьбы как между дунганами и тюрками, так и между самими тюрками.

Тем не менее, в начале восстания Ма удается объединить и тех и других. В апреле 1931 г. Ма Чжунин организовал осаду Комула. Тогда же объединенные силы уйгур и дунган двинулись на юг – в Хотан и Яркенд. Китайцы не могли остановить мусульман, уничтожавших “неверных” (как мирных, так и вооруженных) в огромном количестве. Тем временем, русские эмигранты организовали отряды самообороны в северном - Илийском районе. В начале 1931 г., когда движение еще не приняло больших размеров, русские в Или организовали отряд из 3-х сотен.11 У Турфана (город на полпути от Урумчи до Хами) Ма получил отпор благодаря, главным образом, умелым действиям русских пулеметчиков. В Урумчи также был набран конный русский отряд в количестве 180 человек, и была принята на службу бывшая батарея атамана Анненкова. Командовал отрядом сотник Франк, а батареей - полковник Кузнецов. Русские военные части вступили в военные действия, в результате которых восставшие отступили: дунгане обратно к себе в Ганьсу, уйгуры - в горы. Опасаясь нового наступления, китайцы решили мобилизовать всех русских эмигрантов из остатков отрядов Дутова и Анненкова. Мобилизация, как оправдывались позже сами русские, была принудительной. Было, по их словам, объявлено, что те, кто не пожелает пойти на китайскую службу, в 24 часа будут высланы в СССР.12 Другой автор указывал, что Чин приказал арестовать русских женщин, чтобы заставить их мужей воевать на стороне китайцев.13 В результате был набран отряд из двух пехотных и одного кавалерийского полка, равный китайской дивизии - 1, 5 тысяч человек. Возглавил его бывший ближайший сподвижник Дутова, полковник генерального штаба Павел Петрович Паппенгут.14 По сведениям самих китайцев и находившихся в провинции европейцев, русская эмиграционная армия (по-китайски: «куея чун») явилась наиболее боеспособной частью китайских войск.

В октябре 1931 г. Ма получил ранение и отступил в Ганьсу. Восстание, тем временем, развивалось своим ходом, перекидываясь на другие районы провинции.

Позиция СССР

А как отнесся СССР к восстанию дунган и уйгур? Отношение Советской власти к событиям в Синьцзяне в начале 1930-х гг. было неоднозначным. Традиционно, СССР имел достаточно миролюбивые отношения с китайской администрацией провинции. Соответственно, мирные аккорды преобладали в отношении китайцев к Советской власти. Губернатор в Урумчи проводил собственную советскую политику, игнорируя центральное правительство и развивал различные контакты с сопредельными территориями СССР. Основой такого согласия было не что иное, как общее желание русских и китайцев сохранить свою власть на этих отдаленных мусульманских окраинах. Согласно советско-китайского договора 1924 г., Советский Союз оказывал помощь синьцзяньскому правительству, снабжая его военным снаряжением. В Урумчи 8 советских аэропланов с советскими летчиками находились в качестве гаранта баланса имперских интересов в Западном Китае.

В начале 1930-х гг., когда восстали кумульцы, Советское правительство встало перед знакомой дилеммой: поддержать ли народное восстание во имя идей “мировой революции” или спасти феодально-милитаристский режим соседней страны?

Без сомнения, Ма способствовал росту национального самосознания дунган, уйгуров, казахов, киргизов, а также монголов и объединял их в общей борьбе против китайского владычества. С этой точки зрения он был союзником коммунистов. Эмигрантские источники свидетельствуют, что китайские мусульмане получали оружие из России, доставлявшееся через Внешнюю Монголию.15 На протяжении 1930-х и 1940-х гг. СССР оказывал всевозможную, в том числе военную, помощь восставшим национальным меньшинствам Синьцзяня.

С другой стороны, Советское государство никогда не игнорировало свои собственные национальные интересы, даже если они противоречили большевистской доктрине. Москва не могла в открытую помогать местному восстанию в отдаленном районе Китая, потому что эта поддержка могла угрожать советско-китайским отношениям и получить неблагожелательный отклик среди третьих стран. Кроме того, СССР знал, что в окружении Ма Чжунина находились японские милитаристы и турецкие националистические агенты и это могло повредить советским интересам в регионе.16 Перспектива образования под своим боком тюркско-мусульманского националистического антисоветского государства их совершенно не устраивала.

Однако более правильным было бы рассматривать события в Синьцзяне с позиций китайской революции 1924-1927 гг. и политики Сталина на Востоке. После не совсем удачных опытов на Среднем Востоке, СССР и Коминтерн в своей восточной стратегии основное внимание стали уделять именно Китаю. Главной составляющей их политики была опора на националистическую партию Гоминьдан, во главе с видным революционером Сунь Ят-сеном. Заигрывания РКП (б) с Гоминьданом удерживали Сталина от действий, которые могли быть расценены Сунь Ят-сеном, а после его смерти в 1925 г. Чан Кайши, как угроза единству Китая. В то же время, СССР не мог прямо помогать китайцам, которые подавляли мусульман в Китае. Судя по всему, в конце-концов в Кремле была подготовлена двухходовая комбинация. Первым ее шагом было взятие ситуации под контроль путем поддержки обеих сторон и перевода конфликта в состояние продолжительной войны. При этом закрывались пути каждой из противоборствующих сторон к единоличному доминированию. На втором этапе предполагалось вмешательство и поддержка китайцев в их борьбе против мусульман для того, чтобы диктовать условия ослабленному союзнику и усилить, таким образом, советское влияние в регионе. Был также разработан специальный подход к побежденным мусульманам. Предполагалось взять их руководителей под покровительство Москвы и предоставить им убежище (в частности, под предлогом приглашения на учебу в Коммунистический университет трудящихся Востока), с тем, чтобы использовать в дальнейшем в качестве потенциальной угрозы китайцам. Как мы убедимся ниже, СССР успешно реализовал эту схему. Важным шагом для ее воплощения явился незаконный, по сути, договор с СССР заключенный Чином в октябре 1931 г. Он предоставил Советской стороне неограниченные торговые преференции в ответ на оказание военной помощи провинциальному правительству.17 Согласно этому договору, СССР открыл 8 торговых представительств по всей провинции. Не секрет, что в их состав были включены профессиональные разведчики - эксперты в проведении «революционных войн».

Интересен и другой вопрос: почему русские эмигранты встали на сторону китайского меньшинства в этой ожесточенной борьбе? Вероятно, туда их привел элементарный инстинкт самосохранения. Мусульмане рассматривали и китайцев и русских как враждебных чужаков, “неверных”. Кроме того, к началу восстания часть русских уже имела китайское подданство и находилась на службе у китайцев. Вероятно, по указанным причинам русские поддержали китайцев в их противостоянии с мусульманами.

В литературе, особенно советской, много писалось об опасности английского, японского и даже турецкого проникновения в Синьцзянь. Тем самым оправдывалось советское вмешательство в китайские дела. На самом деле, все это время (1912-1944 гг.) Синьцзянь оставался на задворках мировой политики. Англия с ее военной немощью и обилием других проблем не интересовалась завоеванием этой отдаленной китайской провинции. Япония, занятая проблемами аннексии Манчжурии, также не предпринимала серьезных действий в Синьцзяне. Японский, а также турецкий след виден лишь в том, что дунганские и уйгурские лидеры имели при себе несколько инструкторов, которые были скорее военными авантюристами и индивидуальными джихадистами (в случае с турками и арабами), чем агентами своих правительств. Не то что дальнему зарубежью, даже нанкинскому правительству Чан Кайши было не до Синьцзяня. Ему приходилось основное внимание уделять борьбе с китайскими коммунистами и Японией. Конечно, Чан Кайши выражал постоянный интерес к тому, что происходило на северо-западе. Однако, его правительство испытывало недостаток ресурсов и политического веса, чтобы оказывать существенное влияние на события в Синьцзяне. Реальный политический вес Германии и Японии не шел ни в какое сравнение в советским влиянием. Вплоть до самого 1949 г. единственным реальным игроком на «синьцзяньском поле» оставался СССР. Во многом из-за отсутствия равных ему по весу противников, Советский Союз преуспел в этой приграничной провинции.

На мирный характер отношений правительства Урумчи и СССР оказал влияние тот факт, что оба режима были репрессивными. Их отличала крайняя подозрительность, непримиримость и жестокость к своим явным и мнимым противникам. В частности, политика насильственной коллективизации казахов и киргизов, проводившаяся Сталиным, оказала свое влияние на положение в районе китайско-советской границы в Синьцзяне, а именно в районе Тянь-Шаня, вдоль которого, с запада на восток простирается условная линия, разделяющая северный Синьцзянь от южного. В марте 1932 г. большое количество преследуемых войсками НКВД принарынских киргизов перешло границу. Возмущенные тем, что у них обобществляют скот и отбирают пастбища, киргизы, поддержанные своими китайскими собратьями, подняли восстание. Они громили пограничные посты, совершали набеги на советскую территорию. В результате этих действий весной того года было убито 37 советских военнослужащих и один китайский чиновник.18

Лояльное Урумчи правительство Кашгара (что на юге провинции), обеспокоенное киргизским бунтом под руководством Ид Мираба, собрало войска, в котором преобладали дунгане и под командованием бригадира Яна в июле 1932 г. отправило их в Тянь-Шань. Поддержанные советскими войсками, китайцы провели карательные операции против киргизских повстанцев. В составе китайских войск были в основном необученные, деклассированные криминальные элементы. Обкуренные опиумом, они жестоко расправлялись с киргизами. Прижатые к границе, некоторые из них были вынуждены спасаться там, откуда недавно их вынудили бежать – в СССР. Для того чтобы подчинить себе киргизов, Ян захватил 70 заложников из различных киргизских племен. Эти горцы были перевезены в долину – в Хотан и другие южные города, где они вынуждены были жить в непривычных для них условиях в качестве арестантов.

Таким образом, губернатор Чин сумел с пользой для себя воспользоваться передышкой, связанной с уходом Ма Чжунина в Ганьсу, и ценой больших жертв усмирить непокорных тянь-шаньских кочевников. Вместе с тем, тюрки Синьцзяня, в том числе киргизы, под руководством Османали и уйгуры кашгарца Тимура, явились свидетелями советско-китайского сотрудничества в деле подавления мусульманского восстания. Они также видели растущую военную зависимость провинции от СССР. Это еще больше убеждало их в необходимости самой решительной борьбы за независимость. Расправа над восставшими киргизами Ид Мираба, настроила кашгарских тюрков как против китайцев, так и против дунган.
  • Витязь
  • Витязь аватар
30 янв 2015 22:01 #26766 от Витязь
«Христос воскрес, Синьцзянь воскрес!»

В первой половине января 1933 г., в истории Синьцзяня произошло важное событие, в котором решающую роль сыграли русские. Тогда, во время страшных холодов, восставшие мусульмане предприняли штурм Урумчи, поголовно уничтожая все китайское население. Командовал дунганским войском верный Ма Чжунину дунганский командир Ма Шинмин. Как вспоминал русский эмигрант Серебренников, за время этого похода отряд мусульман уничтожил до 20 тысяч китайцев. Когда дунгане достигли ворот Урумчи в феврале 1933 г., по утверждению Свена Хедина, свидетеля тех событий, китайцы оказались в полной растерянности. Губернатор обратился к русским за помощью, после того, как последним было отведено место в укреплении в китайской части города. Китайский чиновник Ай Чен-Ву, посланный в это время нанкинским правительством инспектировать Синьцзянь, писал:

«Артиллерийские залпы сотрясали окна. Мусульмане подошли к самым воротам (города). Единственной надеждой оставалась стойкая, пропитанная водкой когорта из 300 белогвардейцев, под командованием бывшего царского офицера Паппенгута».19

Сам Паппенгут, описывая это событие, был краток:

“Чтобы спасти себя и китайское население от поголовного истребления мы решились. Был выбран подходящий момент... после короткого боя город остался за нами.”20

Хедин дает более подробные обстоятельства спасения Урумчи. По его словам, 21 февраля 1933 г. русские, количеством 300 бойцов, заняв позиции в западной части города, вступили в бой. Правительственные войска поддержали их, пустив в ход артиллерию, стрелявшую прямо по домам жителей. В ходе тех боев, китайцы подожгли целую улицу, носившую название «Улица Малой Религии» и населенную мусульманами. Два дня, по словам Хедина и Ай-Чен Ву, продолжалась настоящая бойня, сопровождавшаяся пожарами. Западные миссии, расположенные в Урумчи оказывали помощь раненным. Их поразила жестокость, проявленная обеими сторонами. «Людей не просто убивали, а терзали до смерти», вспоминал Хедин. По его словам, китайцами было казнено бесчисленное количество людей, заподозренных в симпатии к повстанцам. Шесть тысяч мирных жителей остались лежать мертвыми среди руин.21 Несмотря на проявленное упорство и огромные потери, повстанцы на следующий день отступили в горы. Город был спасен. Ситуация окончательно стабилизировалась по прибытии войск губернатора Чина. Затем отряд из 200 белоказаков нанес сокрушительное поражение отряду из 600 мусульман, спешивших на выручку повстанцам.22 Отступившее мусульманское войско на своем пути уничтожало всех, кто не желал присоединиться к восставшим. В этих боях русские, благодаря высокой воинской дисциплине и выучке, понесли сравнительно небольшие потери.

В 1933 г. в Синьцзяне царил настоящий хаос. На юге, сразу после того как он в мае пал в руки восставших, начались распри между тюрками и дунганами. В результате, дунганский генерал Ма Шинцзинь был изолирован в Кашгаре, занятом тюрками – киргизами Османали и уйгурами Тимура. На Алтае, в районе Шарасуме началось восстание казахов киреитов под руководством Шариф Хана. Как писал Серебренников, “в феврале 1933 г. по всему Синьцзяню - от Хами до Кашгара всколыхнулся весь мусульманский мир”.23 Об этом же вспоминал Паппенгут 3 августа 1933 г. в письме некоему Н. А. Щелокову в Тяньзинь:

“В начале, когда движение было незначительным, только в Хаминском районе у нас работали 3 сотни . . . Но движение приняло более широкие размеры. В начале этого года восстание захватило весь юг, Алтай и бои шли уже под Урумчи.”24

Восстания, особенно казахское в Шарасуме, склонили Советский Союз к решению осуществить вмешательство. В конце марта 1933 г. в провинцию из территории СССР вошли ... китайские войска. Это были верные Гоминьдану части Северо-Восточной Добровольческой Армии генерала Су Пин-вена, бежавшие из Барги от натиска японцев, занявших северную Манчжурию в 1931 г.25 СССР переправил манчжуров по железной дороге в Советский Алтай и Казахстан. Оттуда, они через Чугучак были направлены в Урумчи. Манчжуры появились как раз кстати, поскольку из Ганьсу на помощь уйгурам двинулись дунгане Ма Чжунина.26 Сразу после перехода советской границы манчжуры стали «умиротворять» казахов. Однако вновь прибывшие не могли предоставить осажденным урумчинцам реальную помощь, так как они были предварительно разоружены на советской территории. Об этом писал Паппенгут. Тем не менее, появление маньчжурской армии придало силы китайцам в их противостоянии с мусульманами. В апреле 1933 г. повстанцы снова приблизились к Урумчи и осадили его, надеясь взять город измором. Скачком цен на продовольствие не преминул воспользоваться губернатор Чин, взявший всю торговлю хлебом в свои руки. На этот раз русские решили не противопоставлять себя мусульманам, а путем заговора сместить непопулярного Чин Шуженя, бездеятельность которого, по мнению многих, вызвала пламя народного восстания. Кроме того, русские были возмущены неблагодарным к ним отношением со стороны Чина. Он создавал для русских всевозможные трудности, давал плохое оружие и негодных лошадей.27 Впрочем, Хедин считает, что инициатива свержения Чина принадлежала его китайским противникам, в частности маньчжурам Су Пин-вена, призвавших русских осуществить заговор. Он также указывает, что сами мусульманские повстанцы согласились сложить оружие в случае отставки Чина. И, наконец, Форбс считает, что Паппенгут обратился к командованию Северо-Восточной Добровольческой Армии с жалобой на Чина и заручился его поддержкой, прежде чем приступить к заговору.28 Как бы то ни было, вскоре заговор против Чина был осуществлен. Его главными участниками были русские. 12 апреля 1933 г., после небольшой перестрелки, русские заняли резиденцию председателя. Другая группа белогвардейцев заняла позиции за пределами городских ворот. Чин, который догадывался о заговоре и подготовил пути отхода, перепрыгнул через забор своей резиденции и был таков. Его брат Чин Шицин (руководитель военного бюро провинциального правительства) был арестован и позже казнен. Ай Чен-Ву был свидетелем и участником того события. Он сформулировал отношение китайцев к перевороту и участию в нем русских следующим образом:

«Все сошлись на том, что хотя действия русских были жестокими и чрезвычайно опасными для города, они были продиктованы искренней озабоченностью общественным благом, а также собственным благополучием. Поскольку все закончилось без особых осложнений и больших жертв, общественное мнение склонилось в их (русских) пользу. (Люди) больше говорили об их смелости, нежели об их жестокости».29

Шен Шикай (Sheng Shicai), который позже заменит Чена на посту главы провинции, в своих мемуарах напишет, что переворот был подготовлен Советским Союзом, а сам он (Шен) не имел о нем никакого представления. На самом деле, Шен предусмотрительно покинул Урумчи накануне описываемого события и вернулся в столицу после удачно завершенного переворота, чтобы при поддержке командования Северо-Восточной Добровольческой Армии и русских белогвардейцев возглавить провинцию.30 Таким образом, русские во второй раз спасли китайцев и Урумчи. Благодаря их отваге и решительности, ненавистный губернатор со своими сторонниками бежал, а его правительство пало. Был создан военный Совет провинции, в который наряду с представителями других народов были включены русские эмигранты.

События апреля трудного для русских 1933 года, совпали с православной Пасхой. В тот день русские эмигранты приветствовали друг друга возгласами: «Христос воскрес, Синьцзянь воскрес»! Этот день принес настоящее облегчение для всей русской общины. Трудно себе представить судьбу русских Западного Китая в случае провала заговора 12 апреля.

В этом эпизоде русские и мусульмане выступили союзниками. Тому были вполне понятные причины, так как большинство русских стали гражданами Китая и требования мусульман о культурой автономии и недопустимости притеснения по религиозному признаку выглядели в глазах русских вполне законными.

Позже Чин пытался взять реванш, обещая вырезать всех русских, но преследуемый тюрками, был вынужден перейти на нелегальное положение. В конце-концов Чин перешел в Советский Казахстан, и далее по Транссибирской железной дороге добрался до Дальнего Востока. Оттуда он прибыл в Нанкин, где и был предан суду в 1933 г. Он был осужден на 7 лет за заключение незаконного договора с СССР и получение оттуда оружия для подавления восстания.

Шен Шикай: “контроль над варварами при помощи варваров”

В середине апреля 1933 г. место военного губернатора занял генерал Шен Шикай (Шэн Шицай, 1892-1970) – способный, но жестокий маньчжурский офицер.31 Он явился одним из плеяды китайских милитаристов, правивших провинциями Китая с 1912 до 1944 гг.

Шен не стал называть себя губернатором. Взамен, он восстановил старый титул военного губернатора (дубаня). Тем не менее, он являлся фактическим руководителем военной и гражданской администрации провинции с 1933 по 1944 гг. С его правлением связаны не только продолжавшаяся вооруженная борьба, но и значительные политические, социально-экономические и культурные изменения. До прихода к власти Шена, местное тюркское оседлое мусульманское население Синьцзяня называлось «сартами» или, как в соседней Средней Азии, обозначалось по месту проживания (кашгарлык, хотанлык, кумуллык и т. п.). Именно во время Шен Шикая, оно стало обозначаться названием «уйгур». При этом Шен пользовался рекомендациями своих советских наставников, которые несколькими годами ранее провели нацразмежевание Средней Азии и заодно восстановили этноним «уйгур» для обозначения оседлых тюрков-мусульман - выходцев из Китая. В середине 1930-х, помимо уйгуров, составлявших 75% населения края, Шен официально утвердил еще 13 групп, населявших провинцию включая: таранчи, казахов, киргизов, узбеков, татар, таджиков, манчжуров, сибо, салан, ханьцев, дунган, монголов и русских. В отличие от своего предшественника, Шен отказался от политики массового переселения ханьцев. Он провозгласил принцип равноправия национальностей провинции. При этом имелось в виду, что каждая «национальность» имеет право на представительство в органах власти. Следуя примеру советской национальной политики, со второй половины 1930-х гг. Шен начал открывать школы для казахов, киргизов, уйгур, русских и др. При нем начали выпускаться национальные газеты, были открыты театры. В правительство провинции включались национальные кадры – уйгуры, казахи, киргизы, русские. Однако эта политика имела свои негативные стороны. Во-первых, всем декларированным «национальностям» приходилось, отложив общие претензии против китайцев, вступать в острое соперничество друг с другом из-за ресурсов и политического представительства. Это было ничем иным, как проявлением политики «разделяй и властвуй». Для китайцев она нашла свое конкретное выражение в принципе «ю ю жи ю» ("контроль над варварами при помощи варваров").32 С этой целью, Шен способствовал развитию национальных кадров, стараясь играть на возникающих при этом противоречиях.

Во-вторых, уравнивание всех национальностей, независимо от их численности, означало приравнивание их с уйгурами, представлявшими в то время абсолютное большинство населения края и мечтавшими об установлении независимого «Уйгуристана» по примеру соседних Афганистана и советских «станов». Результатом такой противоречивой политики Шэн Шицая стало установление в провинции террористического режима, который привел к еще большему угнетению местного населения.

Что касается русских, то при Шене они стали официально признанными жителями провинции, обладавшими всеми правами китайских граждан. Фактическим военно-политическим лидером русских эмигрантов являлся полковник Паппенгут – «блестящий, но непредсказуемый офицер», организатор переворота 12 апреля 1933 г.33 Он не был склонен доверять мусульманам и настаивал на самых жестких мерах подавления восстания. Паппенгут был категорически против переговоров с Ма Чжунином, который в мае 1933 г. вернулся из Ганьсу в качестве командующего 36-й дивизии Национальной армии Китая (Гоминьдан) и вступил в переговоры с Шеном.34 Растущее влияние Паппенгута и его неуправляемость не устраивали ни советских представителей, ни китайцев. Он был расстрелян Шеном по настоянию советского консула в Кашгаре Апресова в декабре 1933-го или январе 1934 г. Вместо него, командиром отряда русских эмигрантов был назначен политически нейтральный генерал Н. И. Бектеев, который позже вошел в правительство провинции как представитель русской общины. Генерал Антонов стал советником военного губернатора Шена.

Приход к власти Шен Шикая после «Апрельской революции» (выражение самого Шена) означал новую фазу развития белой эмиграции в Синьцзяне. Устранение им Паппенгута означало ликвидацию русской эмиграции как самостоятельной антисоветской единицы в противоборстве различных направлений и группировок провинции. Отныне, русские белогвардейцы превратились в послушный и страшный военный инструмент в руках китайцев и стоявших за ними советских представителей.

В мае 1933 г. восставшие под предводительством Ходжа Нияза и Юлбарс Хана из Хами вновь попросили помощи Ма Чжунина. Как указывалось выше, к тому времени, Ма Чжунин был назначен командующим 36-й армией нанкинского правительства. Непонятно, кого именно поддерживал Нанкин в этот период, так как обе воюющие стороны присягали на верность Гоминьдану. Чан Кайши, вероятно, поддерживал попеременно обе стороны, чтобы быть в курсе событий и сделать правильный выбор в нужный момент. В начале, в военном противостоянии с Шеном Ма Чжунин был более удачен. Он захватил Кумул и Гучен. В июне 1933 г., когда Ма подошел к Урумчи, на его пути встали правительственные войска, состоявшие главным образом из манчжуров и русских эмигрантов. На этот раз дунгане, потеряв почти 100 человек убитыми, отступили в Гучен, а затем на Турфан. Война приняла позиционный характер.

Чтобы выиграть в противостоянии с армией Ма Чжунина, Шен решил заключить союз с уйгурами Комула – теми самыми мусульманами, начавшими восстание в 1930 г. В июле 1933 г. он добился соглашения с их лидером Ходжа Ниязом, обещав уйгурам национальную автономию. В ответ Ходжа Нияз обещал передать свои войска в распоряжение Шена и выступить против Ма Чжунина.35 Несмотря на все эти маневры, урумчинское правительство Шена продолжало вызывать острое недовольство населения – как мусульманского, так и китайского.

Окончание следует

1 Rich Paul B.“The Emergence and Significance of Warlordism in International Politics”, Paul Rich (ed.) Warlordism in International Politics. New York: Macmillan Press LTD, 1999, 3.

2 Владимиров Б. «Предисловие». Скрин А. Китайский Туркестан. 1930. С.12.

3 Hedin, Sven. The Flight of “Big Hourse” The Trail of War in Central Asia. New York” E. P. Dutton and Co.., Inc, 1936. 3.

4 См.: Forbes, D. W. Warlords and Muslims in Chinese Central Asia. A Political History of Republican Sinkiang 1911-1949. Cambridge, London, New York, New Rochelle, Melburne, Sydney: Cambridge University Press, 1986, 44.

5 Christian Tyler, Wild West China: The Taming of Xinjiang. New Brunswick, New Jersey: Rutgers University Press, 2004. 89-90.

6 Forbes E. D. W., Op. cit, 42

7 На версии с изнасилованием настаивала уйгурская сторона. По другим сведениям, речь шла о намерении китайца жениться на местной девушке.
  • Витязь
  • Витязь аватар
31 янв 2015 00:41 #26768 от Витязь
История в лицах. Ма Джунин-«Большой конь» и белые армии в восставшем Синьцзяне. Часть II

Вторая и заключительная часть рассказа таджикского историка Камола Абдуллаева о дунганском генерале Ма Джунине завершает цикл исторических очерков о среднеазиатской эмиграции 1917-1934 годов.

* * *

Тюркско-Исламская Республика Восточный Туркестан

В то время как Шен вступил в острое противостояние с дунганами в Урумчи и Илийском крае, на юге Синьцзяня происходили не менее кровавые и драматические события, которые приблизили советское вмешательство в дела Синьцзяньской провинции. В начале апреля 1933 г. киргизы подняли новое восстание в Сугун Карауле - в 65 милях на северо-запад от Кашгара. Киргизы были хорошо вооружены и являлись прекрасными воинами. Они приблизились одновременно к Кашгару и к приграничному советской Киргизии Иркештаму. Кроме того, они разгромили покинутый китайцами пост Булункуль, что в населенном таджиками и киргизами Сарыколе, в непосредственной близости к советскому Памиру.36 В результате военного натиска киргизов 19 мая 1933 г. контроль над Кашгаром перешел к тюркам. Уйгур Тимур стал «главнокомандующим Кашгара», а киргиз Османали – «генералом, командиром киргизских войск». Дунгане были отодвинуты на второстепенные позиции. Их лидер, еще один «Ма», (то есть Мухаммад) Ма Шинцзинь, оставался командиром дунганских сил Кашгара.

Как и их советские собратья и единоверцы, коренные народы Синьцзяня не сумели создать общего, объединенного освободительного движения, направленного против власти пришельцев. Дунгане, а также различные тюркские группы имели различную мотивацию и не имели общего руководства и идеологии. Прежде всего, их выступления не имели и не могли иметь просоветский характер, так как китайские мусульмане, как и их афганские единоверцы явились свидетелями преследования ислама и массовых репрессий в Советском Союзе. Они наблюдали нескончаемый поток беженцев из СССР, искавших спасения в соседних странах. В Восточном Туркестане хоть и в гораздо меньшей степени чем в Афганистане находили приют басмаческие элементы с советской территории. Было бы правильным предположить, что синьцзяньские протестные выступления имели больше религиозный и националистический характер. Они отличались и по степени антикитайской напряженности. Дунгане Кашгара под руководством местного милитариста Ма Шинцзиня (клиента Ма Чжунина) стремились установить свою власть в Кашгаре и добивались лишь смещения Чина. Примерно того же добивались уйгуры восточного Синьцзяня, с центром в Хами (Кумуле). Традиционно, они были более китаизированны, чем уйгуры юго-запада (Кашгар-Хотан). Последние не испытывали особых симпатий к дунганам и ставили более радикальные цели, вплоть до достижения полной независимости «Уйгуристана» и отделения от Китая. Созданная по образу и подобию младобухарской - младокашгарская партия под руководством Абдурахима Байбачи была, например и антикитайской и антидунганской.37 После 19 мая она продолжала интриговать против дунган, создала парламент и призывала к установлению исламского уйгурского государства.

Но настоящим центром уйгурского национализма стал нетронутый вооруженными дунганами и киргизами Хотан, расположенный на самом юге провинции. Было немыслимо представить хотанцев, одетых как кумульцы в китайскую одежду и признававших другой язык, кроме родного тюркского. Там особым влиянием пользовался Исмаилхан Ходжа – лидер восставших рабочих-горняков. Позже его заслонил т. н. Национальный Революционный Комитет (НРК) во главе с теологом Мухаммад Амином Бугра и его младшими братьями – Абдуллой и Нур Ахмадом. К ним также присоединился Абдулбаки Сабит Дамулла – школьный учитель и кади (судья, знаток юриспруденции), родом из приграничной Кульджи. Сабит Дамулла много путешествовал по СССР, Турции, Египту, Индии. Хотанская уламо (религиозные авторитеты), как и младокашгарцы, были тюркскими националистами. Они были связаны с уйгурами Комула (Хами) и испытывали влияние джадидов Бухары, националистов и басмачей Ферганы. В разное время хотанцев и кашгарцев посещали турок Сами Бей, ферганец Шерматбек, бухарец Осман Ходжа и многие другие тюркские националисты и басмачи из СССР. В феврале 1933 г. НРК встретился с лидерами различных уйгурских группировок и образовал Временное правительство во главе с Сабит Дамуллой. Мухаммад Амин Бугра и его братья назвали себя «эмирами». В литературе это правительство больше известно как «Правительство хотанских эмиров».38 В марте 1933 г. к ним прибыл ферганский басмач Джаныбек. Во время борьбы с басмачеством в 1920-х гг. Джаныбек контролировал район киргизско-китайской границы от Узгена до Кашгара и был вовлечен в незаконный трафик людей и товаров.39 Джаныбек дважды сдавался Советской власти в 1921 и 1922 гг. В 1927 г. он бежал в Синьцзянь. Весной 1933 г. Джаныбек стал командиром одного из полков хотанцев (хотанлык).

Уйгурский национализм, наряду с повстанческим движением дунган Ганьсу и Синьцзяня, явился главной угрозой китайскому владычеству. Для Шена, с его 20-тысячной армией, ядро которой составляли самые сильные и подготовленные воины того времени - русские казаки, это была двойная опасность, хуже которой могло быть только объединение мусульманских сил под флагом антикитайской освободительной борьбы.40 Китайцам было бы совсем плохо, если бы они допустили пантюркистский и панисламистский альянс киргизов, уйгуров, узбеков и казахов, поддержанный дунганами. В такой ситуации, китайцы стремились внести раскол в ряды восставших. Как указывалось выше, Шену удалось переманить на свою сторону кумульского вождя Хаджи Нияза.

В мае 1933 г. произошел еще один дунгано-уйгурский раскол – на этот раз в Яркендском оазисе (на полпути между Кашгаром и Хотаном). Два уйгура - кашгарец Хафиз (сторонник Тимура) и хотанец эмир Абдулла Амин Бугра оказались непримиримыми соперниками. Тем не менее, поддержанные киргизами, они заставили китайский (дунганский) гарнизон Яркенда сдаться на милость тюрков. Победителям досталось все содержимое китайских военных арсеналов. Дунгане, однако, не чувствовали себя побежденными и настояли на праве сохранить оружие и вернуться в Кашгар. По дороге, у населенного пункта Кизил, дунгане, включая женщин и детей, были безжалостно истреблены и ограблены киргизами.41 Второй группе дунган даже не дали покинуть Яркенд. Они были избиты и ограблены в пределах яркендского оазиса. Затем, опьяненные победой киргизы ворвались в Янги Гиссар, где подвергли казни всех попавших в их руки китайцев и дунган.42 Тогда же, 31 мая 1933 г. уйгуры Аксу изгнали все дунганские части из своего уезда. Массовые убийства дунган в Кизиле и Янги Гиссаре означали окончательный коллапс китайского владычества в южном Синьцзяне и, одновременно, раскол мусульманского лагеря на тюрков и дунган. Первые были представлены разрозненными уйгурскими и киргизскими войсками, сильнейшими из которых были хотанцы, вторые – более дисциплинированными и сплоченными дунганскими силами Ма Шинцзиня. В целом, в мае 1934 г. весь юг оказался в руках тюрков. Дунгане надежно контролировали только «новый город» Кашгара с его арсеналом и сокровищницей. По сути, они находились там в осаде и ждали помощи с севера.

11 июня полк хотанцев, под командованием бывшего ферганского киргиза Джаныбека, прибыл в Кашгар, где в городском саду он был принят с почетом лидером младокашгарцев Абдурахимом Байбача. Джаныбек вызывал раздражение своего киргизского соперника – Османали тем, что первый слишком много времени уделял курению опиума и развлечениям в недавно заведенном гареме. Но более всего Османали беспокоило то, что Джаныбек станет посягать на роль лидера киргизов Синьцзяня. Вслед за Джаныбеком, 4 июля в Кашгар из Яркенда прибыли хотанские войска под командованием эмира Абдуллы. С ним прибыл Сабит Дамулла – премьер и Шайх ул-Ислам43 Хотанского правительства. Кашгарские уйгуры и киргизы недружелюбно смотрели на многочисленное, плохо вооруженное хотанское войско, вошедшее в город. Тем временем, в Яркенде произошел конфликт между хотанскими, яркендскими и кашгарскими лидерами. Узнав об этом, кашгарец Тимур, заручившись поддержкой киргизов Османали 13 июля 1933 г. арестовал Джаныбека. Затем Тимур и Османали пошли к эмиру Абдулле. Арестовав его, они разоружили некоторых из его людей. Больших жертв удалось избежать, да и условия содержания арестованных, за исключением Джаныбека, были не очень суровыми. Последнее обстоятельство дало основания британскому консулу в Кашгаре Фицморису (Fitzmaurice) предположить, что действиями против Джаныбека управлял советский генконсул, целью которого было устранение этого сильного, антисоветски настроенного лидера южного Синьцзяня.44

Далее уйгурами был заключен договор, ограничивающий власть хотанских эмиров исключительно Хотанским оазисом. Хотанцам было предложено оставить Яркенд. Однако вскоре сами кашгарцы выступили нарушителями достигнутой договоренности. Их лидер Хафиз арестовал брата эмира Абдуллы, Нур Ахмад Джана при отходе последнего из Яркенда. В нарушение договора от 4 июля кашгарцы даже зашли на территорию Хотана 20 июля.

Тимур и Османали были близки к тому, чтобы окончательно завоевать весь южный Синьцзянь. Но их интересы разошлись. Если киргиз Османали был настроен против дунган, то Тимур не настаивал на войне против своих бывших союзников. Более того, он осуждал хамийца Ходжа Нияза за его согласие действовать заодно с китайцами против Ма Чжунина. Для него был немыслимым альянс уйгуров с ханьцами против дунган.45 Тем не менее, Ходжа Нияз и киргизы настаивали, чтобы Тимур начал атаку на дунган в «новом городе» Кашгара. Тогда Тимур совершил явно непродуманный шаг. Он решил разоружить киргизов и предстать перед дунганами как единственный тюркский вождь Кашгара. Тимур послал своих бойцов преследовать киргизов, а сам 9 августа 1933 г. беспечно покинул «старый город» на автомобиле, чтобы посмотреть, как проходят стрельбы. В это время, дунгане в количестве 500 человек вышли из «нового города» и напали на слабоохраняемый «старый город». Тимур допустил фатальную ошибку. Он отвергнул от себя киргиза Османали, не обеспечив заранее надежного союза с дунганами. Он был схвачен бойцами Ма Шинцзиня и расстрелян на месте на пути его возвращения в «старый город». Тимуру отрезали голову и выставили ее на всеобщее обозрение, на пике у ворот мечети Идгах в «старом городе» Кашгара.46 Так кашгарцы остались без лидера. Эмир Абдулла и басмач Джаныбек воспользовались моментом и бежали из плена, благо он был нестрогим. Вскоре, 16 августа киргизам удалось вернуть Кашгар. Но Османали, хоть он и провозгласил себя «главкомом всех тюркских войск Кашгара» (титул, принадлежавший прежде Тимуру), не был признан уйгурами-кашгарцами в роли лидера. Да и сами киргизы не хотели идти за Османали на штурм хорошо укрепленного «нового города» с засевшими там дунганами, охранявшими богатейший военный арсенал и сокровищницу. 28 августа в Кашгар прибыли люди Ходжа Нияза и, совместно с кашгарцами начали осаду «нового города». Их поддержали киргизы и остатки армии Тимура под командованием некоего Тавфик бея (турка или араба) – сторонника джихада против «неверных». Тем временем, в Яркенде с новой силой возобновилась межуйгурская распря. Эмир Абдулла начал осаду Яркенда, в котором находился Хафиз, сторонник убитого дунганами Тимура. Тавфик и Ходжа Нияз послали хотанским эмирам послов, чтобы склонить их к миру и совместному выступлению против дунган. 26 сентября перемирие достигается, и эмир Абдулла берет под свой контроль Яркенд, а его брат Нур Ахмад Джан – Янги Гиссар. Таким образом, власть Хотанского исламского правительства простирается до границ кашгарского оазиса. Более того, по предложению Тавфик бея, премьер-министр хотанцев Сабит Дамулла вступает в «старый город» Кашгара, чтобы объединить все тюркские силы южного Синьцзяня. Все это время осажденные дунгане без особого труда отбивали атаки Османали и Тавфик бея. Более того, они совершали успешные контратаки, убивая сотни киргизов и уйгуров. Вскоре к уйгурам прибывает пополнение из Хотана. В их числе оказались таинственные 300 «андижанцев»47 под командованием некоего Сатыбалды Джана – 25-летнего узбека из советского Маргелана. Современники предполагали, что это была про-русская часть, сформированная советскими властями. По этой причине «андижанцы» вызывали подозрение со стороны уйгуров.48

В конце-концов тюркам во главе с хотанцами удается объединить силы, взять Кашгар под свой контроль и провозгласить в октябре (по другим данным: в ноябре) 1933 г. так называемую “Восточно-Туркестанскую республику” (ВТР). Ее еще называют Первой ВТР (имея в виду, что в 1944 г. при помощи СССР в Илийском крае была основана еще одна ВТР). Сами уйгуры, в частности хотанцы, предпочитали употреблять свое название - «Уйгуристан». Чаще всего в литературе это образование обозначается как «Тюркско-Исламская Республика Восточный Туркестан» (ТИВТР). Сабит Дамулла стал премьером ТИВТР, а президентом был назначен престарелый Ходжа Нияз, несмотря на то, что он фактически поддержал правителя Синьцзяня Шен Шицая и выступил против мусульманина Ма Чжунина. Сабит Дамулла полагал, что богатый природными ресурсами Кашгар, к тому же, обделенный вниманием центральных властей, сможет обойтись без помощи Китая. Власти самопровозглашенной республики рассылали послов в Узбекистан, Москву, Турцию, Иран, Афганистан и другие страны, добиваясь международного признания и помощи, в первую очередь вооружением. Была послана делегация в Индию, чтобы вызвать заинтересованность Англии в создании буферного государства между Британской империей и Китаем. Делегация из Кашгара нанесла в январе визит в соседний Кабул, где встретилась с премьером Хашим Ханом и королем Захир Шахом, однако вернулась оттуда ни с чем, так как афганцы, «выразив большие симпатии к созданию в Синьцзяне независимого от Китая мусульманского государства», заявили о своем нейтралитете и отказались признавать ТИВТ и тем более помогать ей оружием. Там же, в Кабуле кашгарцы встречались с немецким послом.49 Все их попытки добиться международного признания не увенчались успехом. Никто не хотел портить отношения с СССР и китайцами и брать на себя ответственность за происходящее в Синьцзяне.
  • Витязь
  • Витязь аватар
31 янв 2015 00:42 #26769 от Витязь
Вмешательство СССР и поражение ТИВТ

В то время как ТИВТР контролировала юг, в самом конце 1933 г. Ма в третий раз осадил Урумчи. На этот раз его войско было еще более многочисленным, чем ранее. Для решительной победы над мятежным генералом, сил у военного губернатора Шена не хватало. В добавление к дунганам и уйгурам, у него объявился еще один противник – бывший военный губернатор провинции китаец Чан Пей-юань, который также атаковал Урумчи. СССР, надо сказать, тоже был встревожен положением дел в Синьцзяне. Особенную озабоченность у него вызывало уйгурское восстание на юге, которое могло привести к возрождению басмачества в советской Средней Азии. Кроме того, ходили настойчивые слухи о связях ТИВТР с японцами и немецкими фашистами и о намерении первых образовать в Синьзяне марионеточное государство по образцу Маньчжоу-го на Дальнем Востоке.

Наступил благоприятный момент для второго хода советской политики в Синьцзяне – прямого крупномасштабного военного вмешательства. В феврале 1934 г. к китайцам в Урумчи пришла долгожданная помощь. Через советско-китайскую границу, в тыл наступающим повстанцам, по снежным сугробам двинулась военная армада. Это были красноармейские отряды, замаскированные под китайцев. То была еще одна, так называемая «специальная операция Красной Армии, по охране границ путем проникновения на территории сопредельных стран», аналогичная «Гилянской экспедиции» в Персию в 1920 г. и экспедиции Примакова-Набихана 1929 г., в Афганистан, о которой речь шла в предыдущих очерках. Солдаты были вооружены новенькими ружьями и одеты в полувоенную форму. За ними двигались темно-зеленые монстры - броневики с пулеметами. Сидевшим в них советским военнослужащим не терпелось испытать на китайцах новую технику и вооружение. Немецкий авиаинженер Георг Весель, наблюдавший эту картину в приграничном Чугучаке, утверждал, что он видел эскадрильи бомбардировщиков без опознавательных знаков, летевших очень низко в направлении Урумчи.50 Повстанцы, несмотря на упорство, не смогли противостоять технической мощи Красной Армии. Грозные бронемашины извергали мощный огонь, советские летчики сбрасывали бомбы с отравляющими газами на головы китайских крестьян, многие из которых видели самолеты первый раз в жизни.51 Бойцы были одеты в униформу без опознавательных знаков. Это были две бригады ГПУ, сформированные по решению Политбюро ВКП (б).52

О боях под Урумчи в начале 1934 г. рассказывал один из участников тех событий, будущий Герой Советского Союза Ф. П. Полынин:

“Подлетая к городу, мы увидели у крепостной стены огромные толпы людей. Позади штурмующей пехоты гарцевали всадники... Снижаемся и поочередно начинаем бросать в гущу мятежников 25-килограммовые осколочные бомбы. Видим, толпа мятежников отхлынула от стены и бросилась бежать. На подступах к крепости отчетливо выделялись на снегу трупы. У самой земли мы сбросили последние бомбы. Мятежники как будто обезумели от внезапного воздушного налета...Вскоре мятеж был подавлен. В честь победы был устроен большой прием. Губернатор провинции наградил всех советских летчиков, участников боевых действий».53

Повстанцы не могли сопротивляться семи тысячам красноармейцев, объединенных в т. н. «Алтайскую добровольческую армию». Чан Пей-юань, потерпев поражение под Урумчи, покончил жизнь самоубийством. Что касается Ма Чжунина, то его 36-я армия потеряла в тех боях 2 000 убитыми. Разбитый отрядами «алтайцев», Шен Шикая и русских белогвардейцев, Ма отступил в юго-западном направлении – на Кашгар. Для этого дунганскому генералy пришлось «экспроприировать» грузовики шведской экспедиции Свена Хедина.54

Сам Шен позже признался английскому дипломату Сэру Тейчману в личной беседе, что победе над Ма Чжунином он обязан исключительно помощи Москвы.55 Разумеется, эта операция Красной Армии служила не столько интересам Шена, сколько самой СССР. Она была сродни помощи, оказанной русскими китайцам в их борьбе против Якуббека в 1871 г.56 Ее итогом стало усиление советского влияния в провинции и нейтрализация белоэмиграции в смысле ее привлечения на свою сторону в деле борьбы против повстанческого движения.

На случай возможного разоблачения в мировой прессе, советские газеты осуществляли идеологическое обеспечение своего вторжения в Западный Китай. Сообщалось в частности, что Ма был японским агентом, стремившимся к установлению японского господства над Средней Азией и Кавказом.

Между тем, положение «Тюркско-Исламской Республики Восточный Туркестан» ухудшалось. Англичане, заинтересовавшиеся было вначале в установлении контактов с правительством Сабита Дамуллы, дали задний ход, опасаясь возможного осложнения с Китаем и Россией. Об этом недвусмысленно английское правительство заявило в лондонской «Times». У Британской Индии, доживавшей свои последние годы, не было материальных и военных ресурсов, а также политического влияния для вмешательства в соседний Кашмиру китайский Кашгар. Правительство Сабита Дамуллы продолжалось всего с октября 1933 по январь 1934 гг. Он был окружен турецкими, арабскими и афганскими советниками, которые, по словам Ай Чен-Ву и спровоцировали его на провозглашение «республики». ТИВТР продержалась недолго потому, что ей пришлось противостоять не только СССР и Китаю. Тюркско-исламская платформа новой республики не устраивала ни русских, ни дунган, ни китайцев. Да и тюркские собратья уйгуров– киргизы и казахи были больше обеспокоены сохранением своего кочевого образа жизни, чем введением шариатского правления. Другими словами, у ТИВТР не было друзей ни в Китае, ни за его пределами. Вооруженными противниками ТИВТР явились сплоченные дунганские отряды. В январе 1934 г. они разбили отряды Хаджи Нияза и заняли Кашгар, уничтожив в одну ночь семь тысяч уйгуров. В рядах тюрков начался раскол и предательства. Склонный к сотрудничеству с китайцами Ходжа Нияз вступил в переговоры с СССР. Вскоре он выдал Шену Сабита Дамуллу и некоторых министров правительства ТИВТР. Оставшиеся в живых уйгурские руководители бежали в Афганистан и Индию.

В конце-концов, независимый Кашгар пал не от рук китайцев, а дунган. На протяжении первых трех месяцев 1934 г. дунгане очистили Синьцзянь от уйгурских войск и поднесли его «на тарелочке» гоминдановцам. Таким образом, китайцы, при помощи СССР, успешно применили свою политику «контроля варваров при помощи варваров».

После подавления восстания ферганский киргиз Джаныбек бежал в северную Индию, в г. Ишкаман где скончался в 1939 г. 57 Что касается судьбы «императора Средней Азии» Ма Чжунина, то к тому времени, как он достиг Кашгара, тот уже был освобожден от тюрков. Через пару дней генерала видели в консульстве Швеции. Те, кто с ним встречался, утверждают, что Ма был полон решимости продолжать борьбу именно из этого города на юге Синьцзяня. Он решительно отказывался идти на мир с правительством Урумчи. Он считал Шена советской марионеткой и подтвердил свою преданность идеалам Гоминьдана. Ма Чжунин вступил в переговоры с англичанами. Но то, что произошло далее, не поддается объяснению. Неожиданно, в июле 1934 г. Ма передал командование дунганскими войсками своему сводному брату и навсегда покинул Синьцзянь. Кто-то видел, что перед исчезновением Ма Чжунин посетил советское консульство в Кашгаре. Так загадочно закончилась карьера еще одного “освободителя” Средней Азии.

Подразделения “Алтайской добровольческой армии” возвратились в СССР в конце апреля 1934 г., после окончательного усмирения провинции. Для обеспечения советского влияния в Синьцзяне остался один кавалерийский полк численностью около тысячи человек с бронемашинами и артиллерией. В составе «алтайцев» были и белоэмигранты, некоторым из которых было позволено вернуться в СССР после завершения операции. Их место заняли красноармейцы, маскировавшиеся под белогвардейцев. Для обучения китайцев военному делу в Синьцзяне остались также несколько десятков военных советников, среди которых был будущий Маршал, дважды Герой Советского Союза П. С. Рыбалко.58 В июне 1934 г. бывший белогвардеец Н. И. Бектеев (заменивший расстрелянного в начале года Паппенгута) был назначен командующим Южным фронтом армии урумчинского правительства Шена. Помощником эмигранта Бектеева был назначен П. С. Рыбалко, который выдавал себя за “русского генерала китайской службы”.59

В результате, CCCР значительно усилил свои позиции в трех северных уездах – Или, Чугучаке и Шарасуме. Он получил доступ к ценным полезным ископаемым, найденным в этом регионе, включая нефть, медь, золото и уран.

Так, помимо своей воли, белоказаки способствовали усилению просоветской ориентации региона. Однако, то, что большевики и белогвардейцы оказались в одном лагере китайской гражданской войны, кажется неожиданным только на первый взгляд. Мотивы, определившие их выбор, имели принципиальный характер. История колониальной Средней Азии показывает, что в каждом случае прямой угрозы имперским интересам в регионе, конфликтующие русские стороны оставляли в сторону взаимные претензии. Так, в Фергане в 1918-1920 гг. попытка создания басмаческо-белогвардейского союза закончилась неудачей. Как только белогвардейцы увидели первые признаки сотрудничества мусульман Ферганы и Афганистана, они покинули Мадамина и сдались большевикам. “Русские никогда не соединятся с мусульманскими повстанцами”, писал тогда лидер белогвардейцев Монстров командующему Туркфронта Фрунзе”.60 Аналогичное неприятие “панисламизма” как освободительного движения объединяло русских - как белых, так и красных - против мусульман Синьцзяня.

Кроме того, имелись и более земные, прагматичные мотивы. Дело в том, что советская сторона обещала многим из белоказаков возможность достойного возвращения на Родину или предоставление больших земельных наделов на китайских территориях в случае поддержки советского вторжения.61

Заключение

Так закончились политическая и военная деятельность белогвардейцев-беженцев в Западном Китае. Отказавшиеся принять Октябрьскую революцию, офицеры и казаки были изгнаны в неизвестную для них страну. Почти все они пережили две войны - первую мировую и русскую гражданскую. Некоторые их них были вовлечены - вольно или невольно - в третью, гражданскую войну в Китае. Для последних, война длилась с 1914 по 1934 гг. Эта двадцатилетняя война не могла не сказаться на их поведении и отношении к окружающему миру. Так же как жизнь не щадила их, так и белоэмигранты не жалели тех, кого они встретили в изгнании. Именно по этой причине след, который оставила изгнанная революцией русская армия в Китае, окрашен кровью тысяч китайцев, русских, мусульман, убитых во время жестокой китайской гражданской войны первой трети ХХ века.

Русские отряды, которые назывались по-китайски “гуйхуа” то есть “натурализированные”, оставили в Синьцзяне репутацию хороших бойцов. Как писал Ай Чен-Ву, они сражались с “дерзостью и дикой стойкостью”. Но при этом он добавлял, что “русские солдаты пребывали в состоянии напряженной меланхолии, а иногда сильно напивались». Такое поведение неудивительно для людей, которые не имели реальной перспективы на будущее. Ай Чен-Ву писал:

«мне было жалко этих изгнанников, в общем, замечательных людей, несмотря на все их недостатки. Грустно видеть, как их гложет ностальгия по тому миру, который отгородился от них. Для них, еще более грустно видеть мир, которого больше не существует. Хотя мы обязаны им своим спасением, они остались для нас чужими, а их поведение вызывало у нас постоянную тревогу».62

Что касается дунган, чьими руками была разгромлена ТИВТР, то губернатор Шен Шикай заключил с ними мир в сентябре 1934 г. Ма Ху-Шан (сводный брат Ма Чжунина) получил от китайцев власть над южным Синьцзянем. Бывший некогда центром уйгурского национализма Хотан стал столицей «Дунганистана» - лояльной Нанкину сатрапии, существовавшей вплоть до 1937 г. Тогда по просьбе Урумчинского правительства, советская пехота и авиация провели еще одну экспедицию силами пятитысячной «киргизской бригады.63 Советскими войсками было уничтожено 8 тысяч уйгуров и 6 тысяч дунган. Одновременно, в Ташкенте в одну ночь были перебиты 400 студентов-уйгуров из Синьцяня. Следом по всей Средней Азии прокатилась волна репрессий против буржуазных националистов и «агентов японского империализма».

Говоря о дунганском генерале Ма Чжунине, то после того как он таинственно исчез в июле 1934 г., «Большой конь» благополучно всплыл... в СССР. На первый взгляд выглядит крайне странным: почему Советы, которые помогли китайцам расправиться с дунганским генералом, протянули ему руку помощи, и почему эта помощь была принята? Исчезновение Ма, однако, вполне логично вписывается в советскую концепцию национального движения. СССР обычно поддерживал мусульманские восстания в Китае, поставляя им оружие и готовя кадры. Вероятно, молодой Ма также был отправлен на учебу в СССР как потенциальный вожак для будущих операций большевиков в Синьцзяне. По некоторым сведениям, честолюбивому дунганину в 1936 г. было обещано место губернатора Синьцзяня в случае перехода власти к коммунистам. Однако, Ма Чжунин так и не показался ни в Синьцзяне, ни где-либо в другом месте. Его след затерялся где-то в СССР. Скорее всего, он был казнен во время репрессий против военных кадров в 1937-1938 гг. Были слухи о том, что неудавшийся объединитель Средней Азии и Синьцзяня Ма Чжунин закончил летную школу, стал пилотом и служил в советской авиации в годы войны.64

В 1949 г. Народно-Освободительная Армия Китая вошла в Синьцзянь, а днем позже губернатор провинции, волжский татарин Бурхан Шахиди присягнул на верность Мао Цзедуну. 1 октября была провозглашена Китайская Народная республика, а шестью годами позже было принято постановление об упразднении независимости региона и создании на его территории Синьцзянь-Уйгурского автономного района (СУАР). Последним шагом в надежном включении Синьцзяня в состав сильного и неделимого Китая было полное закрытие границы. КПК отказалась от политики лавирования, дипломатических маневров и заигрывания с СССР. Только тогда СССР понял, что граничит с поистине великим и грозным соседом, который не потерпит более вмешательства в свои дела и будет самым решительным образом подавлять всякие проявления сепаратизма. Мао Цзедун объединил страну и превратил ее в силу, с которой нельзя было не считаться на международной арене. Затем китайские коммунисты инициировали невиданную в истории ханьскую миграцию в северо-западные провинции, которая сделала надежды на независимость «Восточного Туркестана» еще более призрачными. В начале XXI века ханьцы составляли примерно половину населения края. Сегодня от ТИВТР и ВТР не осталось ни следа, ни в самом Китае, ни за его пределами. Идея «Восточного Туркестана» и «Уйгуристана» витает главным образом в уйгурских эмигрантских кругах и виртуальном веб-пространстве. Заинтересованные в сотрудничестве со своим могущественным восточным соседом, власти стран Центральной Азии выступают против уйгурского сепаратизма и отождествляют его с международным терроризмом.

Примечания:

36 Forbes E. D. W., Op.cit. 79.

37 Forbes E. D. W.,, Op.cit. 82.

38 Forbes E. D. W., Op.cit. 84.

39 IOR: L/P&S/10/950

40 Benson Linda and Svanberg Ingvar. China’s Last Nomads. The History and Culture of China’s Kazaks. M. E. Sharpe, 66.

41 Forbes E. D. W., Op.cit, 88.

42 Forbes E. D. W., Op.cit, 89.

43 Шайх ул-Ислам (лидер Ислама). Почетный титул, распространенный в Оттоманском халифате. Шайх ул-ислам назначался султаном.

44 Forbes E. D. W., Op.cit, 91.

45 Forbes E. D. W., Op.cit, 93.

46 Там же.

47 «Андижанцами» синьцзяньцы обычно называли жителей Ферганской долины, главным образом узбеков.

48 Forbes E. D. W., Op.cit,95.

49 Бойко В.С. «Афганистан во второй половине 1930-х годов: внутренние и внешние факторы безопасности» Афганистан и безопасность Центральной Азии, выпуск 2, Бишкек, 2006. СС. 54-55.

50 Hopkirk P., Op. cit., 226.

51 Wu, Aithchen, Turkistan Tumult, 236

52 Whiting Allen S. and General Sheng Shih-ts’ai. Sinkiang: pawn or pivot? Michigan State University Press, 1958. 26

53 Аптекарь П. «От Желторосии до Восточно-Туркестанской республики» www.rkka.ru/ibibl1.htm

54 Hopkirk P., Op. cit., 228.

55 Wu, Aithchen, Turkistan Tumult, 236.

56 Тогда русские войска заняли Илийский край, поставив тем самым Якуббека в невыгодное положение перед наступавшими с востока китайцами.

57 Пылев А. И. Басмачество в Средней Азии: этнополитический срез (взгляд из XXI века). Бишкек, 2006. С. 217

58 Аптекарь П. «От Желторосии до Восточно-Туркестанской республики» www.rkka.ru/ibibl1.htm

59 Там же.

60 РГВА, ф.110 оп.3 д. 922, л. 12.

61 Аптекарь П. «От Желторосии до Восточно-Туркестанской республики» www.rkka.ru/ibibl1.htm

62 Wu, Aithchen, K. Turkistan Tumult. 80, 127. See also: Linda Benson and Ingvar Svanberg, “The Russians in Xinjiang: From Immigrants to National Minority,” 107.

63 Dickens Mark «The Soviets in Xinjiang 1911-1949» www.oxuscom.com/sovinxj.htm

64 Ma-Chung-ying, Wikipedia www.answers.com/topic/ma-chung-ying
Больше
11 фев 2015 09:49 #27022 от денис
Шанхайский Русский полк.
Офицеры, входившие в состав командования корпусом (полком:
. Генерал-лейтенант (1921) Фаддей, Федор Льв. Глебов (25.06.1887, пос. Казанский Петропавловского у. - 23.10.1945, Шанхай), сибирский казак. Вахмистр, в 1916 г. произведен в офицеры. Подъесаул РИА. 06.1918 г. сформировал в станице Пресновской 5-ю сотню 1-го Сибирского казачьего полка, командир 1-й сотни полка. Есаул, помощник командира полка. С 6.08.1919 г. командир 10-го Сибирского казачьего полка. Войсковой старшина (09.09.1919). Полковник (11.1919). Командир Сибирской казачьей бригады, генерал-майор. Командир Сибирского казачьего полка (1921). Командир сводной бригады (1921). Председатель Совета объединенных русских организаций (Шанхай).
Спасибо сказали: Patriot, bgleo, Mirko
Больше
12 фев 2015 15:15 #27053 от Mirko
Глебов Фаддей (Федор) Львович — родился 25 июня
1887 г. в пос. Казанском станицы Пресновской Петропавловского
уезда в простой казачьей семье. Действительную
воинскую службу проходил в 1-м Сибирском казачьем полку.
В 1911 г. по окончании полковой учебной команды был
произведен в младшие урядники. Участвовал в Первой мировой
войне в составе 4-го Сибирского казачьего полка. За
боевые заслуги был награжден Георгиевской медалью 4-й
степени, Георгиевскими крестами всех степеней, орденом
Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. 28.09.1915 г.
произведен в подхорунжие, 7.10.1916 г.— в прапорщики и в
1917 г. — в хорунжие. В период Белого движения в Сибири
занимал должности: командира 5-й и 1-й сотни Сибирского
казачьего полка, помощника командира полка, командира
10-го Сибирского казачьего полка 4-й Сибирской казачьей
дивизии, командира Сибирской казачьей бригады. Был последовательно
произведен в чины от сотника до полковника.
В 1921 г. атаманом Семеновым был назначен командующим
Гродсковской группы войск и произведен в генерал-
лейтенанты. 18 июля 1922 г. земским воеводой генералом
М.К. Дитерихсом был назначен командующим Дальневосточной
казачьей группой, с шторой и эвакуировался в
октябре 1922 г. из России. В эмиграции проживал в Шанхае,
являлся одним из наиболее авторитетных деятелей русской
колонии. 21 января 1927 г. во время японо-китайского конфликта
организовал Русский отряд в составе Шанхайского
волонтерского корпуса, а в конце января 1932 г. по поручению
генерального консула Франции сформировал в трехдневный
срок Русский волонтерский отряд на Французской
концессии. В июне 1927 г. был признан войсковым атаманом
Сибирского казачьего войска в зарубежье. Являлся членом
Совета и ктитором Св. Николаевской военно-приходской
церкви, инициатором и создателем храма-памятника императору
Николаю II в Шанхае, председателем Совета объединенных
русских организаций. Скончался 23.10.1945 г.
Спасибо сказали: bgleo, sibirec, Витязь
Больше
07 апр 2015 09:50 - 07 апр 2015 20:03 #28867 от GVB
Книга воспоминаний Ивана Дьякова "О пережитом в Маньчжурии за веру и Отечество" отвечает на вопрос: как жили на чужбине "любившие Россию и покинувшие ее".
Информация взята на сайте: www.rus-sky.com/history/library/pozdyaev/app1.htm и отредактирована в соответствии с изданием Свято-Троицкой Сергиевой лавры 2001 года.
Книга печаталась по благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси АЛЕКСИЯ II

Вложение DjakovVospominanija.doc не найдено

Это сообщение содержит прикрепленные файлы.
Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть их.

Последнее редактирование: 07 апр 2015 20:03 от GVB.
Спасибо сказали: Patriot, bgleo, sibirec, Куренев, Нечай, Полуденная, Mirko, Alexandrov_2013
Больше
27 авг 2015 16:07 #31315 от Нечай
Русские в Китае:

Русские беженцы в лагере Гирин (Китай) отмечают Православную Пасху. Апрель 1923 года. Перед строем стоит генерал-лейтенант Вержбицкий, генерал Молчанов и правее полковник фон Вах.(Из архива ижевско-воткинского объединения). Правее полковника фон Ваха видно генерала Дитерихса, который стоит на каком-то возвышении.





Русское кладбище, Харбин


Отрывок из стихотворения эмигранта - талантливого русского поэта, жившего в Харбине, офицера царской армии Арсения Несмелова (1889-1945 ) :

ХАРБИН

Под асфальт сухой и гладкий,
Наледь наших лет,
Изыскательской палатки
Канул давний след...

Флаг Российский. Коновязи.
Говор казаков.
Нет с былым и робкой связи, —
Русский рок таков.

Инженер. Растегнут ворот.
Фляга. Карабин.
"Здесь построим русский город,
Назовем — Харбин"
Милый город, горд и строен,
Будет день такой,
Что не вспомнят, что построен
Русской ты рукой.

Пусть удел подобный горек —
Не опустим глаз:
Вспомяни, старик-историк,
Вспомяни о нас.

Ты забытое отыщешь,
Впишешь в скорбный лист,
Да на русское кладбище
Забежит турист.

Он возьмет с собой словарик
Надписи читать...
Так погаснет наш фонарик,
Утомясь мерцать!

Это сообщение содержит прикрепленные изображения.
Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь, чтобы увидеть их.

Спасибо сказали: Patriot, bgleo, sibirec, evstik, Mirko
Больше
04 янв 2016 18:48 - 04 янв 2016 18:48 #33005 от Нечай
Васильев Андрей Николаевич
Родился в 1909 г., Китай, Харбин; русский; образование среднее; б/п; дрожзавод, слесарь.
Проживал: Томск.
Арестован 28 сентября 1937 г.
Приговорен: 21 ноября 1937 г., обв.: японская шп-див. группа.
Приговор: расстрел
Расстрелян 3 декабря 1937 г.
Реабилитирован в июне 1958 г.
Источник: Книга памяти Томской обл.


Васильев Владимир Александрович
Родился в 1913 г., Китай, Маньчжурия, Харбин г.; русский; образование среднее; исправительно-трудовой лагерь..
Проживал: Алма-Атинская обл. Алма-Ата..
Арестован 18 июля 1947 г. Оперативный отдел 40 лагеря МВД Каз.ССР.
Приговорен: Особое совещание при МВД Каз.ССР 14 ноября 1947 г., обв.: 58-4 УК РСФСР..
Приговор: 10 лет ИТЛ
Реабилитирован 27 ноября 1963 г. Судебная Коллегия Верховного Суда КазССР за отсутствием состава преступления
Источник: Сведения ДКНБ РК по г.Алматы


Васильев Георгий Корнеевич
Родился в 1914 г., Манчжурия, г. Хайларе; русский; штукатур облстройтреста..
Проживал: Омска.
Арестован 10 октября 1937 г.
Приговорен: Комиссия НКВД и прокуратуры СССР 4 февраля 1938 г., обв.: по ст. 58-10-11 УК РСФСР.
Приговор: ВМН.
Расстрелян 26 февраля 1938 г.
Место захоронения - Омск.
Реабилитирован 11 апреля 1958 г. Военным трибуналом СибВО.
Источник: Книга памяти Омской обл.
Последнее редактирование: 04 янв 2016 18:48 от Нечай.
Спасибо сказали: Patriot, bgleo, sibirec